– Один! – зарычал он. – Один! Взгляни на меня! Я принимаю твое покровительство! И я не подведу тебя!
В отдалении, словно в ответ на его слова, раздался насмешливый крик ворона…
Глава 33
Кормак О’Руэрк прикрыл от яркого солнца глаза и посмотрел на плывущие в глубь страны темные клубы дыма. Горели Фингал и богатый полуостров Хоут. Усадьбы, деревни, поместья норманнов и ирландцев – ублюдков, присоединившихся к королю Ситрику… и ко всему только руку протяни. Там добивались славы и богатства, пока он сидел здесь, на южном берегу Лиффи, в милях от славной, без всякого сомнения, битвы, и следил за дорогой, по которой поедет только идиот. А все потому, что Бриан мак Кеннетиг к концу жизни выжил из ума.
– Чтоб его, – пробормотал О’Руэрк в сотый раз. – Чтоб его черти драли!
Вождь воинов Коннахта отвернулся. Не было больше сил на это смотреть; от мысли, что его враги радостно набивают карманы трофеями давно осевших на их земле морских разбойников, у Кормака вскипала кровь. Его люди, которым вчера досталась честь вести за собой авангард, теперь ехали шагом по низкому холму, между рекой, дублинской дорогой и ирландским лагерем в Килмейнеме. Они ворчали и жаловались на свое бесполезное занятие – и О’Руэрк не мог с ними поспорить. За дорогой легко могли присмотреть один или два воина, а вместо этого Мурроу – без сомнения, по наущению отца – отрядил всех Уи Руэрков Лох-Гилла? Кормак кипел от злости; несмотря на его проступок, наказать за него весь клан значило нанести оскорбление, требующее отмщения. Но как это сделать?
Местность тут была болотистая и равнинная, если не считать нескольких возвышенностей, как эта, и за редкими деревцами и остатками древних каменных стен, давно разрушенных наводнениями, было не спрятаться. По правую руку возвышалась вдали мрачная вершина Каррай Ду, вместе с другими пиками гор Куалу нависая над лесистыми предгорьями.
Кормак обернулся на резкий свист.
Один из воинов Коннахта, сидевший в седле на расстоянии полета стрелы от него, указал на дублинскую дорогу; нахмурившийся О’Руэрк заметил в той стороне какое-то движение. Из высокой травы на обочине дороги показалась облаченная в черные одежды фигура с покорно поднятыми вверх руками. Когда она двинулась вперед, Кормак заметил в ее походке нечто пугающее – словно кто-то научил волка ходить на задних лапах. Но с такого расстояния было сложно разглядеть хоть что-то, кроме слоев тряпья, скрывавших лицо незнакомца.
Парни О’Руэрка изогнулись в седлах и подняли копья, словно желая проверить, решится ли он еще на один шаг. Но тот, человек или чудище, был достаточно умен, чтобы понять. Он остановился и убрал руки от висевшего на поясе клинка. Должно быть, он что-то сказал – Кормак видел, что парни обмениваются озадаченными взглядами. К незнакомцу подтягивалось все больше всадников, и сам О’Руэрк, выпрямившись в седле, тронул каблуками сапог бока коня.
И когда тот рысью подскакал ближе, Кормак О’Руэрк из Лох-Гилла услышал голос существа; в тот же момент он понял, что, хотя голос принадлежал мужчине, тот мог и не быть человеком.
– Ваш король, – произнес незнакомец. – Пф! Кто из вас, мешков с дерьмом, может отвести меня к королю, а? У меня для него послание, – он говорил со странным акцентом, не только смешивая датское и норманнское наречие, но и используя странные иноземные слова.
Конь О’Руэрка встал. Но отступить назад упрямая скотина тоже отказывалась. Она прижала к голове уши и сердито фыркала на незнакомца. Кормак похлопал коня по холке.
– Ты из данов или из норманнов, друг?
– Не из тех, не из других, – ответил чужак.
Его доспех был необычен: рубаха из железных колец, килт из конской шкуры, сандалии, похожие на те, что на глазах Кормака вытаскивали из древних римских могил, и длинный сакс в потертых кожаных ножнах. И все же О’Руэрк чувствовал, как при виде незнакомца встают дыбом волосы на затылке, – его темная кожа, слабый намек на красные глаза, которые тот прятал под грубым капюшоном, и то, что к нему не решались подходить лошади, – все это вызывало единственное желание – немедленно вспороть чужаку брюхо. Но О’Руэрк удержался.
– Мне нужно к старому королю.
– К королю Бриану? И зачем же тебе нужно к доброму королю Бриану?
– Не твоего ума дело, слизняк!
Кормак прищурился. Перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю; его люди, тоже инстинктивно жаждущие исколоть незнакомца копьями, пока он не рухнет кровавым месивом к их ногам, отвели коней в сторону, чтобы Кормак смог встать с чужаком лицом к лицу.
– Так вбей в свою чертову башку немного хороших манер! Я вождь Уа Руэрков. Это моя дорога. Хочешь видеть короля? Убеди меня тебя пропустить.
Кормак почувствовал, как ощетинился незнакомец. Из глубокого капюшона послышалось странное сопение. Жилистая рука чужака с длинными, как звериные когти, ногтями поднялась к поясу и застыла у костяной с серебром рукояти сакса, потертой от частых боев.
О’Руэрк подобрался, готовясь к внезапной атаке; вот что за чувство он испытывал при виде этого демона в человечьем обличьи – он ощущал его жажду кровопролития. Но вместо этого незнакомец грубо и невесело хмыкнул, словно виселица скрипнула.
– Пф! Все вы, христоверы, одинаковые! Я хочу оказать вашему королю услугу и вот что я получаю взамен? Вы хотите загнать меня, как кабана на убой? Кто там в траве? – спросил он, кивнув влево. – Еще парочка жалких ублюдков со стрелами на тетиве?
– С пращой, – поправил О’Руэрк.
– Вот как! Живьем брать будешь, да? И что потом? Пытки? Неблагодарный червяк! – Незнакомец опустил голову и сплюнул, а потом широко развел руками. – Поверь мне на слово, говнюк: если ты замыслил именно это, то лучше бы тебе меня нахрен прикончить, потому что когда я спасу ваши жалкие шкуры от датской западни, я тебя найду! Я сломаю тебе спину и выпью костный мозг, христовер! Имиром клянусь!
Несколько долгих секунд Кормак О’Руэрк разглядывал мрачную фигуру незнакомца. Взвесив его слова, Кормак понял, что, несмотря на внутреннюю жажду прикончить тварь, не может ей возразить.
– Что ты сказал про данов?
Чужак потряс головой.
– Nár! Этот лакомый кусок не для таких, как ты. Веди меня к своему королю.
О’Руэрк вздохнул.
– Ты отдашь нам оружие и позволишь связать тебе руки? У тебя грозный вид, друг мой, я все думаю, какую богопротивную пакость ты замышляешь.
– В жопу вашего бога. – Незнакомец невероятно бережно вытянул из ножен сакс и воткнул его острым концом в землю перед собой. – Идем, мы теряем время.
О’Руэрк нагнулся и поднял украшенный рунами клинок, а затем направился к своим людям.
– Как твое имя?
– Имен у меня много, но что тебе за дело до них, свинья? – незнакомец сбросил капюшон. Воины О’Руэрка отпрянули, увидев безобразное лицо, дикое и заостренное. В нагоняющих ужас красных глазах чудовища не было страха, в изгибе губ даже чудилась тень насмешки – словно он знал страшную тайну, недоступную остальным.
И пока один из Уи Руэрков обвязывал протянутые чудищем руки веревкой из плетеной кожи, Кормак раздумывал, что за дьявольскую сделку он только что заключил.
Глава 34
Под стенами Дублина, у устья реки Лиффи сидел на мокром песке длинного пляжа Бьярки Полудан – он смотрел, как ведут по отливным волнам свои драккары морские разбойники. Солнце садилось, а их союзники с Мэна и Оркнейских островов, как ни посмотри, массово спасались бегством – бросались в воду, как крысы, бегущие с горящего корабля.
По крайней мере, Бьярки надеялся, что выглядело это именно так.
– Думаешь, они смотрят? – спросил Маэл Морда. Завернувшись в плащ, мятежный король Лейнстера стоял в отдалении от Бьярки, тощий и полный сомнений.
– Они смотрят. Они подумают, что наш союз распался: наверное, что перессорились, деля награду. Руку готов на отсечение дать, что полудурок Мурроу, заслышав об этом мнимом повороте событий, нынешней ночью хорошенько его отпразднует. Завтра мы застанем этого клятого христовера ползающим на коленях.
Бьярки посмотрел вдаль, туда, где выходил в бухту черноносый корабль Бродира. Лорд Мэна стоял у резной гальюнной фигуры и сыпал ругательствами, взывая к предкам, чтобы те выровняли крен корабля. В противоположной части залива гремел голос Сигурда, отвечавшего на оскорбления Бродира своими.
– Похоже на дешевый балаган.
Бьярки поднялся с песка и повернулся к Маэл Морде. Его глаза ярко горели в угасающем свете дня.
– У тебя есть план получше, сын Мурхады?
Король Лейнстера решил проявить характер. Он распрямил плечи и встретился с Бьярки взглядом.
– Вы чужеземцы, – презрительно фыркнул он. – Вам никогда не понять ирландцев. Хочешь, чтобы Мурроу вышел на бой? Просто скажи ему, когда и где, и он придет. Сынок Бриана небольшого ума.
– Да, это так – как и ты. Мой план позволит нам застать его врасплох. Он думает, что ему дадут перевести дух и помолиться своему бесполезному богу. А ты что, м-м? Волнуешься о завтрашнем сражении?
– Любое восстание оплачивается кровью, и военные потери не за горами. Чего я совсем не хочу – так это идти на заклание, как телок. Кто знает, вернутся ли наши союзники?
Бьярки усмехнулся.
– Эти жадные ублюдки? Они вернутся – звон мечей, возможность прославиться и жажда трофеев им милее жизни. На рассвете мы с тобой поведем войска из Дублина и Лейнстера по старому мосту, на поля Клуэн Тара меж реки Толки и Томарского леса. Корабли Бродира и Сигурда причалят к берегу у нас в тылу. И оттуда мы двинемся вперед. – Бьярки остыл. – Эта битва угодна самому Одину. По воле Одина мы завтра встретимся с гаэлами, вопреки воле их Распятого Бога. И во главе войска будет стоять избранник Одина. Разве можем мы проиграть?
– Можем – ведь Один ненавидит лжецов! – разнесся у Бьярки за спиной грозный голос. Полудан повернулся и оказался лицом к лицу с разъяренным королем Дублина. Ситрик, облаченный в хауберк из железных и серебряных колец, с тяжелым палашом на поясе, шел по мокрому песку навстречу своему сопернику. Следом за ним осторожно ступал Драугр, а позади маячила его бледная мать Кормлада. – Вот поэтому ты и проиграешь – ты осквернил знаки в угоду своим замыслам! Воля Одина, чтоб тебя!