Кот искоса сверкнул на Глеба зелёным глазом, чтобы стало совершенно точно понятно, кто тут совсем не тянет на «приличнейшего человека».
— В буфете бутылка молока есть, будете? — спросил Глеб.
— Буду ли я? Буду ли я? О небеса, свершилось чудо, в доме, где и хлебной крошки не подадут дорогому гостю, расщедрился сквалыга! Бросил зелёный медяк страждущему, в невероятной щедрости. Ну что сидите, несите уж, ладно, бог с вами.
Посмеиваясь, Глеб поднялся, сходил на кухню, налил в блюдце молока и поставил его на стол. Порфирий, во время этого процесса всё время ворочающийся так, чтобы сидеть строго спиной к Глебу, лениво глянул через плечо. Нехотя обернулся, долго принюхивался, потом начал быстро жадно лакать.
— Опять молчите, да? — спросил он, на секунду оторвав от блюдца перемазанную мордочку. — Сколько можно, рассказывайте уже, что новенького сегодня?
— Так вы не знаете? — растерянно спросил Глеб. — Я-то думал вы в курсе всего, что происходит в Парогорске.
— Не знаю чего? — кот навострил острое ухо.
— Новый начальник уволил Анну Витольдовну.
Порфирий так и замер с высунутым языком. Глеб в общих чертах пересказал ему всё, что произошло, начиная с морга, повторного визита к Мельникову и до беседы с Князевым.
— Глеб! — заорал Порфирий топорща усы и прижимая уши. — Я его когтями располосую на ленточки, сволочь эту! Глеб, ну что вы сидите? Что вы сидите⁈ Надевайте цилиндр, берите лопату. Где живет эта гадюка подколодная? Едем к нему, немедленно! Хватит сидеть! У вас есть пистолет? Берите, пригодится.
Кот заметался по квартире в поисках оружия, затем снова подбежал к Глебу.
— А вы? — спросил он. — Что вы? Уволились вслед за Анной, я надеюсь? Или вы уже лично отомстили? Куда спрятали труп? Нет, не говорите, сделаете меня соучастником. Нет, все-таки скажите, наверняка вы плохо спрятали, едем немедленно перепрятывать!
— Нет, ничего такого, — усмехнувшись напористости кота ответит Глеб. — Я не уволился и взял новое дело.
— Какое дело⁈ — Порфирий задохнулся от возмущения, нервно постукивая кончиком хвоста по полу. — Какое дело может быть важнее вашей преданности?
Глеб со вздохом начал новый рассказ: о несчастной старушке Светлане Петровне и её пропавшей племяннице Савицкой. Кот внимательно слушал его не перебивая, пока тот не дошёл до картины…
— По лицу вашему бледному вижу, что что-то не так, — сказал он. — Хотя вы всегда бледны. Это от малокровия и недоедания. Плюс постоянное разлитие желчи. Но сейчас что-то особенное. Выкладывайте, с картиной что-то не в порядке?
Глеб только коротко кивнул.
— Ну, не томите, что там? — протянул Порфирий.
— Там была Москва.
— И что? — Порфирий удивленно дёрнул одним ухом. — Соскучились по старой столице? Пустили ностальгическую слезу? Разрыдались прямо перед старой женщиной?
— Нет. Там была моя Москва. Те машины, что были в моём мире, в моём времени, те же улицы… Дома из стекла и бетона, подпирающие небеса.
— Вы хотите сказать…
— Угу. Пропавшая Анастасия где-то видела мой мир.
Кот восхищенно присвистнул.
— Поздравляю вас, Глеб Яковлевич, похоже вы не одиноки в своём путешествии между мирами. Не вы один такой балбес, что ухитрился провалиться в новый свет. Вас таких как минимум двое.
— Да что толку? — Глеб в сердцах растёр сигарету между пальцами. — Дома Савицкой нет. Где или с кем была — никто не знает. Ума не приложу, за что хвататься. Анастасия как сквозь землю провалилась.
— Или как в другой мир канула, — ехидно поддакнул Порфирий.
— Может быть, что и так, — согласился Глеб. — А я так о многом хотел расспросить её. Может, хоть так чувствовал бы себя чужаком здесь в меньшей степени. Возможно, Анастасия не просто случайная жертва перемещения. Вдруг она знает, как можно вернуться домой? Вдруг это возможно так же просто, как дверь открыть?
— А вам уже не терпится побыстрее убежать из Парогорска, да? — возмущенно вскинулся Порфирий. — Плохо вам тут, обижают вас здесь? Не продолжайте, мне всё ясно.
Кот будто только и существовал для того, чтобы на что-то обидеться. Если поводов обижаться не было — надо было их срочно придумать, иначе и жизнь не мила.
— Ну, знаете, — осторожно ответил Глеб, — хотя бы иметь возможность такую уже было бы неплохо.
Порфирий сердито фыркнул, потом по всей видимости счёл, что уже наобижался от души и надолго задумался.
— Вот что, — наконец сказал он. — Возмездие мерзавцу Князеву пока отложим. Сначала надо разобраться и найти эту Анастасию, а там видно будет. Вопрос с её картинами требует ответов. Негодяй Князев никуда не денется и своё получит. А вот девица Савицкая куда-то делась-таки и этот вопрос надо решить. Не ради вас, конечно, вы моей помощи не заслуживаете, но несчастная тетушка её заслуживает знать правду.
— Не представляю с чего начать, — вздохнул Глеб. — Ни единственная родственница Насти, ни соседи знать ничего не знают.
— Она художница, говорите? — спросил Порфирий. — Хм. А в галерее вы уже спрашивали?
— В какой ещё галерее?
Кот страдальчески закатил глаза.
— Вы уже два месяца, как в Парогорске, а всё, что вас интересует, это вино и табак? Я, конечно, не удивлен. Вы ужасно предсказуемы, всё-таки. Но разочарован.
— Да знаете, — обиженно протянул Глеб, — всё недосуг заняться культурным отдыхом. То маньяков надо ловить, то из тюрьмы бежать, а там уже сумасшедший ученый попытается убить.
— Всё, всё, хватит ныть о своей нелегкой судьбе, Глеб Яковлевич, — кот махнул на него хвостом. — У нас есть художественная галерея, а при ней мастерская. Я уже понял, что вы туда и носа не казали никогда. Сходите завтра туда, поспрашивайте у творческой интеллигенции. Если Анастасия художник, так ещё продуктивный и талантливый, там её знают. Может прольют свет на то, куда она исчезла.
Глава 7
Анна как обычно проснулась затемно и села на кровати. Взглянула на часы, стрелки которых точно указатель вытянулись в прямую линию, вспомнила, что сегодня на работе ее не ждут и с вздохнув вновь откинулась на подушки.
Вчерашний вечер прошел как в тумане. Анна уехала за город, желая оказаться как можно дальше от места который осквернил своим присутствием Князев. Однако бегать от самой себя самое бессмысленное занятие в мире. Остановившись у реки, Анна некоторое время остервенело бросала в воду камни, представляя, что каждый из них попадает аккурат в Алексея Леонидовича, что б ему хворать не перестать. А затем, уставшая и несчастная, вернулась домой с четкой целью не позволить случившемуся испортить ей жизнь.
Десять лет она почти ежедневно ездила в участок, кроме тех дней, когда случался отпуск, но даже тогда она старалась найти повод появиться на работе. Десять лет она строила карьеру, доказывая, что женщина-маг может служить империи не только в госпитале, но и в других отраслях. Десять лет коту под хвост.
Закрыв глаза, Анна попыталась уснуть, но сон не шел. Тело, привыкшее к режиму, жаждало действий, а валяться под одеялом ему совсем не подходило.
Еще раз вздохнув она встала, умылась остывшей за ночь водой, почистила зубы и сев за туалетный столик принялась расчесывать волосы.
Дверь скрипнула, Марфа глянула в щелку, убеждаясь, что хозяйка не спит.
— Входи, я уже встала, — отозвалась Анна, меланхолично проводя щеткой по волосам.
— Встали и славно. А то я думала может подольше поспите. Почитай выходной у вас, чего не поспать? — тут же затараторила служанка. — У меня ежели выпадает выходной, так я сплю себе до скольки хочу. Впрок отсыпаюсь, вот и вы бы тоже так, а?
— Не могу. — Анна дернула плечом. — Не привыкла.
— А и тоже правильно, — тут же согласилась Марфа. — А тогда давайте я вам с прической подмогну, а?
Анна покачала головой.
— Тоже верно, — не сдавалась служанка. — Тогда скажите-ка мне, чего на завтрак желаете, а то вечно все бегом, бегом, почитай и не завтракаете. А сейчас что захотите, так все и приготовлю, а?
— Да мне так-то все равно, — призналась Анна и видя, как насупилась служанка добавила: — Хотя давай блинчики. Как ты умеешь. Тонкие, да узорчатые, и начинку к ним разную, чтоб я сама не знала, где какая.
— Это можно, это я быстренько! — обрадовалась Марфа. — А еще яишенку сделаю с ветчиной, и холодных закусок разметаю по столу, а к кофе сливок налью.
— Лучше без них, простой черный хочу, — решила Анна и улыбнувшись служанке добавила: — Ну, чего стоишь? Раззадорила разносолами, а теперь голодной оставить хочешь?
— Что вы! Бегу! — Марфа взмахнула руками и исчезла за дверью.
Анна вновь повернулась к зеркалу и молча закончила приводить волосы в порядок. Затем махнула пуховкой по лицу. Сама надела платье, застегнула туфли и подошла к окну.
Светало. Парогорск кутался в дымку, как в пуховый платок. Снег, выпавший за ночь, еще не растаял, оттого казалось, что пришла зима. Однако алый диск, поднимавшийся за рекой, предсказывал слякоть, грязь и лужи на весь день.
Прислонившись лбом к стеклу, Анна закрыла глаза. Примерно такая же погода была в тот день, когда её мечты рухнули. В тот день, когда она юная и глупая, сбежав из отцовского дома, стояла в маленькой деревянной церкви, ожидая жениха, и дрожала от холода, переживаний и страха перед батюшкой. Мыслимо ли ослушаться и пойти под венец без его согласия? Но любовь зла, а Алексей Леонидович, хоть и не имел капиталу или чину, но говорил так сладко и складно, что Анна поверила ему и отдала сердце.
Он не пришел. Уехал тем днем в Елизаветинск, но об этом она узнала, когда в слезах вернулась домой. Тогда отец и принял решений сосватать ее за Морозова. И слава богу, что она заартачилась. Уже тогда он отличался диким нравом, вот в итоге оказался убийцей.
Вспомнив ненависть в глазах не сложившегося жениха, Анна усмехнулась. Что ж кто-то ломал жизнь ей, а кому-то она.
Но вот Князев, зараза. Десять лет назад лишил ее покоя, а вчера лишил работы, смысла жизни! Да что там, семьи, которой она считала всех работников участка.