— Петр Сергеевич? — Анна вопросительно взглянула на Глеба.
— Да, он самый, опять прохлаждался там вместе с Казимиром Иннокентьевичем. Вот я удивляюсь, если у человека практика имеется и дежурства в больнице, что он каждый вечер в прозекторской ошивается?
— Это меня интересует в последнюю очередь. Итак, что с применением магии? — напомнила Анна.
— Да не было её там. — Глеб хлопнул себя по колену. — Вот понимаете, не было. Выходит девица Савицкая просто так пошла рисовать и померла. А до этого Мельников так же, отправился на боковую и остыл. Вы в это верите?
— Ни капли. — Анна покачала головой. — Однако именно за моё неверие я сейчас и отдыхаю от службы. Такая вот благодарность от нового начальника.
— Анна Витольдовна, всё образуется, — пообещал Глеб и тут же добавил: — Ну, лично я в это верю.
— Кажется, что ваш дар не в предвидении и не в вере, а в восприятии чувств, а посему давайте отложим эти утешения. Ауры с мест смерти видели? Дарья Ивановна их подготовила?
— О, госпожа Лукина расстаралась пред Алексеем Леонидовичем. Разве что каждый снимок аур в рамку не вставила, — усмехнулся Глеб. — К слову сказать, чтобы увидеть вчерашние аурографии, мне пришлось лично явиться к ней в кабинет и использовав всё свое обаяние, попросить взглянуть на них хоть одним глазком. При этом Дарья Ивановна так и сверлила меня взглядом, до сих пор на душе нехорошо. — Буянов замолчал, ожидая от Анны какого либо ответа. Однако она продолжала молча его слушать и Глебу ничего не оставалось, как продолжить рассказ:
— Впрочем, ауры тоже ничем не помогли. В комнате Мельникова кроме него, отца и служанки никого не было, из чего выходит: или кто-то из них его убил или он всё же сам помер. Та же картина и на месте гибели Савицкой — никого, ни единой живой души. А следовательно и аур нет. Вот как так, а?
Анна задумчиво подошла к окну. Провела пальцами по холодному стеклу и не оборачиваясь сказала:
— А что если Князев прав?
— Как это, прав? — возмутился Глеб, но Анна его перебила:
— А вот так, прав и всё. И мы пытаемся отыскать убийство или преступление там, где его нет? Разве не умирают люди от болезней и несчастных случаев? Разве невозможно себе представить, что вот ещё вчера молодое сердце работало как часы, а сегодня раз и остановилось? Вот вам и всё преступление и единственным преступников в нём является судьба, фатум, да как не назови. — Анна обернулась к Глебу.— Что вы об этом думаете?
— Знаете, Анна Витольдовна, я бы, пожалуй, с вами согласился, если бы не одно «но».
— И какое же это «но», прошу, просветите меня.
— Картина. Одна из картин госпожи Савицкой висит в спальне усопшего Мельникова. Вот какое это «но». Потому как выходит, что эти двое были знакомы. И два человека, которых соединяло хоть что-то, пусть даже и искусство, вдруг один за другим умирают, в столь краткий срок.
— Картина, говорите? — Анна посмотрелась в зеркало. — С одной стороны город наш не велик. Что есть Парогорск? Завод на одном берегу, да жилые кварталы на другом, так что вполне возможно, что Василий Семёнович случайно приобрел картину Савицкой. Вот и вся недолга.
— А если посмотреть с другой стороны? — предположил Глеб.
— С другой это выглядит, как будто некто убил Мельникова, а затем отправился искать художницу, — призналась Анна.
— А вот тут вы, кстати, не угадали. — Глеб подошел ближе и заговорщицки произнес: — Девица Савицкая, Анна Александровна, погибла раньше, чем Мельников Василий Семёнович. Просто хватились ее позже и искали дольше.
— Даже если так, это ничего не меняет. Оба варианта всё ещё имеют место быть. — Анна вздохнула.
— И я бы с вами, пожалуй что согласился. — Глеб хитро прищурился. — Однако одна занятная деталь в деле Савицкой все же имеется, не знаю с чем ее связать, может и с художественной братией, а может и нет, но на шее у покойной Анастасии Александровны висел кулон. Даже не так. — Глеб взмахнул в воздухе пальцами, как бы подбирая слова. — Не кулон, нет. Амулет. Да, пожалуй, что он. В целом обычная деревяшка, да пара бусин, однако же в середине имелся знак. Что наводит на мысль о странных пристрастиях почившей художницы.
Анна замерла, затем бросив взгляд на Глеба быстро прошла к секретеру и взяла перо. Быстро начертила что-то на листке бумаги, а затем молча повернулась к Глебу, протягивая ему рисунок.
Глеб принял листок и взглянув на него удивленно посмотрел на Анну:
— Анна Витольдовна, вы меня удивляете, откуда вам это знать?
— Я уже видела такой амулет сегодня. И мне кажется нам просто необходимо узнать, кто его принёс Лизе.
Глава 10
— У Лизы? Елизаветы Михайловны? — переспросил Глеб.
— Само собой у неё. Или у нас с вами много общих знакомых Елизавет имеется? — Анна свернула рисунок и убрала его в карман.
— Да нет, конечно же, — отмахнулся Глеб. — Что, прямо сейчас и пойдём?
— А вы собираетесь ещё с месяц подождать, пока и с ней что не приключится? — Анна обожгла его взглядом.
— Да нет, конечно, что вы такое говорите? Просто, что с ней может случиться, если она и так в доме для душевнобольных? И там, кстати, круглые сутки дежурные работают.
— Да, вы правы. — Анна села на стул, но тут же опять поднялась. — Однако же у меня прямо сердце не на месте, понимаете, Глеб Яковлевич? Что-то мне подсказывает, что нам необходимо разузнать откуда у нее такой же амулет, как у вашей умершей художницы.
— Ну, раз интуиция, то само собой. — Глеб провел ладонью по волосам. — Идемте прямо сейчас, хоть час для посещений довольно поздний.
— Но вы же из полиции, вам везде двери открыты, — напомнила Анна хмурясь.
— Мы с вами из полиции, — поддержал Глеб. — Идемте уже, а то я, право слово, останусь тут в тепле.
Едва они вышла в прихожую, как из кухни выглянула удивленная Марфа:
— Это что ж такое-то? Куда же вы, а как же чай? Да я к нему пироги затеяла, и рыбки красной нарезала, а еще хлеб тминный, да разносолов кое-каких.
— Не терзайте мне душу, Марфа, — вздохнул Глеб. — Сытная еда мне нынче только снится.
— Можете остаться и угощаться, сколько захотите, — предложила Анна открывая дверь.
— Ну уж нет, ославите меня потом, что я бесчувственный человек, только о еде и думающий, а у вас чутье.
— Чутье, — согласилась Анна.
— Чутье у твоей хозяйки. Так-то. — Глеб подмигнул Марфе и откланявшись поспешил за бывшей начальницей вниз по ступеням.
Выйдя из парадной они направились к припаркованному авто. Завидев машину, Глеб не сдержал удивление:
— Что вы с ним делали? По всем лужам скакали?
— Какое вам дело, Глеб Яковлевич, до состояния моего паровика? Я не спрашиваю, по каким лужам скакали вы, что заляпали брюки. Вот и вы не спрашивайте.
— Меня к слову, не затруднит ответить, что за городом нынче грязь неимоверная, а поиски трупа это не прогулка по парку.
— Учту на будущее, — согласилась Анна заводя машину.
Паровой двигатель заурчал. Поршни пришли в движения и заполнив салон шумом, паровик покатил вперед, вспарывая желтым светом фар ночной мрак.
До больницы домчали быстро. Оставив машину у ворот, Анна и Глеб зашагали по той же дорожке, по которой утром Анна шла в сопровождении господина Чигвинцева.
Скорбный дом темнел впереди, притаившись точно чудище на охоте. И лишь в нескольких окнах поблескивал за плотными шторами свет, да у входных дверей сияли два фонаря, будто глаза хищника.
Поднявшись по ступеням, Анна дернула дверную ручку, но дверь оказалась заперта.
— Что и требовалось доказать, — произнес за ее спиной Глеб, и не дожидаясь когда она ответит ему забарабанил что было сил.
Глухие удары разносились по парку и терялись среди уснувших деревьев.
— Кто там? — раздался недовольный старческий голос и в двери открылосьне большое окошко. — Чего буяните? Вот я полицию то вызову!
— Мы и есть полиция, — тут же осадил сторожа Глеб. — Открывайте, у нас срочное дело.
— Да вы на часы-то смотрели? — опешил дед.
— Два раза, — заверил его Глеб. — Ну же, открывайте, пока стрелять не пришлось.
— Упаси боже! — охнул сторож и с той стороны щелкнул замок.
Анна и Глеб вошли в приемную. В ночное время из всего света тут имелась лишь лампа в дальнем углу над столом, за которым, видимо, и сидел сторож. Всё остальное пространство тонуло в тени.
— Нам немедленно надо поговорить с пациенткой Елизаветой Шмит, — заявила Анна оглядываясь по сторонам, точно ища кого-то. — А ещё лучше, — добавила она, — с сестрой милосердия, которая за ней присматривает.
— Шмит это которая в дальней палате? Губернаторская дочка? — уточнил старик и дождавшись когда Анна кивнет, пояснил: — Тут на ночь усе двери взаперти, а ключи лишь у дежурного врача имеются.
— Ну так зовите сюда вашего врача, с ним и поговорим, — предложил Глеб проходя к стульям для ожидания и усаживаясь на один из них, устав от целого дня беготни.
Старик замялся. Потом махнул рукой и шаркая ногами поспешно удалился.
— Будем тут ждать? — поинтересовалась Анна, притопывая каблучком.
— Не узнаю вас, Анна Витольдовна, — усмехнулся Глеб. — Вы что же предлагаете, взломать дверь в палату к душевнобольной девушке? Я правильно понял?
— Я ничего не предлагаю, и вообще нынче вы у нас за главного, — огрызнулась Анна.
— Месяц назад сплясал бы, услышь от вас такое. Но в нынешних обстоятельствах не радует, — признался Глеб. — Ладно, раз так, то да, будем ждать врача, а уж с ним решим, кого дальше нам допрашивать.
Впрочем, ждать пришлось недолго, тот самый доктор, который сопровождал Петра Сергеевича днем, спустился следом за стариком сторожем и недовольно взглянул на поздних посетителей.
— С кем имею честь говорить? — он приладил пенсне и взглянул сквозь него на Глеба, протянул руку.
— Буянов Глеб Яковлевич, сыщик, — представился Глеб вставая со стула и отвечая на рукопожатие. Недовольство окатило талой водой, а за ним подтянулось и раздражение. Что ж, вполне закономерные чувства для того, кого разбудила в ночи полиция.