Буянов снова щелкнул крышкой часов, снова взглянул на секундную стрелку, неумолимо отмеряющую исчезнувшее время. Все из «черного списка» Лукиной подходили только под один критерий — все они возможно побывали в другом мире. Кто-то краткосрочно, кто-то ментально не справился с увиденным, а кто-то как он сам — оказались в чужом теле. И их убили за это. Но кто?
Лукина была самым очевидным вариантом. Всё указывало на её виновность. Но теперь, когда и Елизавета убита, какие есть варианты? Что у этой ведьмы остались нераскрытые последователи? Может, кто-то из её семейки? Лукин-старший, одержимый манией поиска демонов воспитал целую кучу последователей? Надо искать все родственные связи семейства Лукиных, тормошить троюродных племянников, допрашивать, искать улики, алиби?
Мельников, Савицкая, Лукина, Лиза Шмит, Крапивин… это только те, о которых ещё известно. Эта мысль кольнула, будто иглой. В самом деле, что если были и другие жертвы? Сколько ещё было убийств, записанных как «от естественных причин»? От этой мысли холодок пробежал по спине. Но как узнать, кто ещё был в этой серии?
Глеб вскочил со стула, прошелся вперед-назад, заложив руки за спину. Сделать запрос по всем скончавшимся в Парогорске, минимум за десять лет? Чистое безумие, это тысячи, если не десятки тысяч имен. Надо за что-то зацепиться, как-то конкретизировать свои поиски, чтобы не потратить целые годы на поиски. Нужно выделить главное, схватить ниточку за самый кончик… Решение пришло самое очевидное. Как гласит народная мудрость, не знаешь с чего начать — начни с начала.
Глеб зашел в кабинет к Никодиму. Юноша явно чувствовал тут себя не в своей тарелке. Что же, или махнет рукой на собственные суеверия или уволится, решать ему.
— Послушайте, Никодим, мне нужна ваша помощь.
— Что еще? — нервно отозвался тот.
— Отправляйтесь в архив и найдите мне все дела, в которых личность жертв была не установлена, либо смерть указана, как «от естественных причин». Сначала соберите мне папки по делам, которые были закрыты… — Глеб примерно прикинул в уме, — лет десять-одиннадцать тому назад.
— Глеб Яковлевич, — рассеянно сказал Никодим, — так это же какой объем работы-то!
— Понимаю. Ну а вы что, в полицию отдыхать пришли? Займитесь этим прямо сейчас и подготовьте все материалы, как можно скорее.
— Ясно, — протянул Никодим.
Глеб ободряюще кивнул ему на прощание, в дверях остановился, оглянулся.
— Да, и вот ещё что, — сказал он. — Никому в околотке не говорите, чем конкретно заняты. Сами не вздумайте распространяться. Если кто спросит — отвечайте, что по запросу Буянова просто сортируете старые дела, чтобы понять принцип каталогизации. Что-нибудь такое. Вам все понятно?
— Будет сделано, — тяжко вздохнул Никодим.
— Рассчитываю на вас.
Глеб попрощался и вышел из кабинета аурографиста. Лучше в самом деле не привлекать к себе лишнего внимания. Князев и без того точит на него зуб, а сейчас, когда очень важно оставить за собой доступ к полицейским архивам, ни в коем случае нельзя нарваться на отстранение. Кто знает, может привлечение к своему расследованию аурографиста будет последней соломинкой, которая переломит терпение начальства.
Особняк на набережной, кованные ворота, чугунные вороны. Где-то в этом доме, возможно, сегодня играет в карты человек, который больше других знает, что случилось с невезучим господином Крапивиным. Пора приступать. Глеб достал из внутреннего кармана маленькую фляжку. Отвинтил пробку, прополоскал горло коньяком, выплюнул. Если от него будет пахнуть алкоголем — могут охотнее взять в игру. Нетрезвый соперник куда как менее опасен и не царь своим деньгам. Опять же, если чуть расхлябанное поведение будет иметь оправдание, а если за столом сидит убийца (а Глеб не исключил и такого варианта) это может немного притушить его подозрительность. Просто пьяный молодой человек зашел сорить деньгами, покидать карты, обычное дело.
Глеб дернул за шнурок, где-то в глубине особняка прозвенел колокольчик.
— Вечер добрый, — расхлябанно и чуть запинаясь сказал Буянов открывшему дворецкому, — слышал, что тут у вас можно в картишки переброситься?
Комната ярко освещалась десятками свечей. Хотя почти во всем Парогорске уже пользовались лампами, металлическую дугу в которых раскалял подаваемый под высоким давлением горячий пар, хозяин особняка был, по всей видимости, тот ещё ретроград. За круглым дубовым столом всего пять человек. Пожилой седой господин с такими разлетистыми бакенбардами, что могли бы посоперничать с орлиными крыльями. Двое лысых мужчин в одинаковых черных смокингах, по всей видимости братья-близнецы. Толстяк, пуговицы сюртука которого держались из последних сил на раздутом пузе. И самый непримечательный из них: господин в песочном костюме, при виде Глеба нервно дернувший тонким усом.
— Добрый вечер, господа! — излишне громко сказал Глеб, снял цилиндр и поклонился. — Прошу прощения за такое вторжение, но мне птичка на хвосте принесла, что здесь прекрасное общество, чтобы немного раскидать карты. Надеюсь, слухи меня не подвели?
— Отчего же, — старик, по всей видимости хозяин особняка, приглашающе указал рукой на стол. — Присоединяйтесь, юноша. Всегда рады новой компании.
Глеб присел, достал из бумажника несколько купюр, будто случайно показав, насколько тот увесист (хотя раздут он был только за счёт резаной бумаги). В памяти промелькнули скверные воспоминания, что когда он в последний раз играл в карты, проиграл всё, что было. И что тот долг привел к подвалу, где был замучен несчастный Андрей… Глеб встряхнул головой, отгоняя наваждение, положил перед собой деньги и один из близнецов тут же начал тасовать карты.
Первый кон игры сопровождался так же коротким знакомством, где пожилой господин на правах хозяина представил всех присутствующих, на что Глеб мысленно укорил себя: не такая уж большая прослойка состоятельных господ в Парогорске, надо было давно выучить их хотя бы по фамилиям, пригодилось бы в работе.
— А ваше лицо мне кажется знакомым, молодой человек. Но откуда? — спросил толстяк, пристально вглядываясь.
Глеб мысленно чертыхнулся на проклятых газетчиков, из-за которых его лицо ещё несколько недель назад смотрело со всех газетных листов.
— Боюсь, слухи о моей популярности несколько преувеличены, — он небрежно дернул плечом.
— Нет-нет, точно, я вас припоминаю, — толстяк щелкнул пальцами. — Вы же тот молодой сыщик, который душегуба Морозова отправил на вечную каторгу?
Мысленно прокрутилась ещё одна длинная и непристойная тирада в адрес журналистов. Что же, ему под прикрытием в Парогорске теперь не работать. Впрочем, даже из этого «разоблачения» можно было получить бонусы.
— Ах это, — с деланным равнодушием отозвался Глеб и махнул рукой, — ерунда, право слово. Это всего лишь моя работа. Ловить душегубов и отправлять их на эшафот.
Он окинул быстрым взглядом всех присутствующих игроков. Удивление, уважение, заинтересованность. И только один из них на этих словах дёрнулся, будто от удара током и опустил глаза. Господин в песочном костюме, черные волосы обильно тронутые сединой на висках расчесаны на прямой пробор. Хозяин дома представил его как Куропаткина. Он явно что-то скрывал за душой. Но что он мог утаивать? Не платит налоги? Избивает слуг? Или всё-таки знает о судьбе Крапивина чуть больше, чем остальные?
— Очень, очень славные слова, мой друг, — добродушно расхохотался толстяк, поднимая бокал. — Откуда же вы узнали про наш маленький клуб?
— Господин Крапивин сообщил, — как о незначительном пустяке сказал Глеб, пристально вглядываясь в карты.
— Крапивин? — старик удивленно всплеснул руками. — Давненько не слышал о нем ничего.
— Вы не слишком молоды, чтобы водить знакомство с Крапивиным? — подал голос Куропаткин.
Глеб дружелюбно рассмеялся, будто получил незаслуженный комплимент.
— Молод? — переспросил он и провел пальцами по пряди седых волос. — Право, друг мой, не льстите мне, всё-таки у меня в доме есть зеркало.
— И всё же, — настойчиво спросил Куропаткин, — откуда вы знаете Крапивина?
Очередной вопрос, заданный как будто невзначай из банального любопытства. Но актер из Куропаткина был никудышный.
Глеб потянул паузу, пристально глядя на собеседника. Идея родилась мгновенно. Крапивин ведь не был официально похоронен. Для большинства он просто «пропал без вести».
— Ну как же, — неспешно начал Глеб, потянул время, заглядывая в карты и делая ставку, — общались с господином Крапивиным мы не далее как два месяца назад.
У игроков это вызвало лишь легкое чувство любопытство и только Куропаткин вздрогнул так, что выронил из пальцев монету на пол.
— Пару месяцев? — удивленно переспросил старичок. — Где же господин Крапивин пропадал столько лет.
— Уж чего не знаю, того не знаю, — Глеб пожал плечами. — Мы с ним как-то случайно повстречались в заведении «Аврора». Помните, которое принадлежало Рубченко, что девицу Шмит похитил?
Это напоминание вызвало оживленное сердитое перешептывание среди игроков.
— Вот там мы с ним и завели короткое знакомство, с Прохором Потаповичем, — продолжал Глеб. — Он сказал, что если я захочу сыграть в карты не в таком шумном месте, а в уютной приятельской обстановке, то двери этого гостеприимного салона всегда открыты.
На Куропаткина было грустно смотреть, он вмиг сдулся, будто воздушный шарик, из которого откачали воздух, ходил рассеянно, ставил невпопад. Сомнений, что он единственный, кто либо знал о настоящей судьбе покойного Крапивина, либо принял в его фатуме деятельнейшее участие, не оставалось. Глеб даже мысленно укорил себя, что, похоже, нанес слишком сильный удар и рыбка сейчас может сорваться с крючка.
Игра шла едва ли пару часов, как Куропаткин поднялся из-за стола.
— Прошу прощения, господа, но я откланяюсь на сегодня.
— Куда же вы, господин Куропаткин, — с нарочитым разочарованием сказал Глеб. — Вот Прохор Потапович мне столько про вас интересного рассказывал, я бы с удовольствием сыграл бы с вами ещё.