Встал со стула, решил немного пройтись по залу и осмотреться. В голове от выпивки приятно шумело, по всему телу растекалось тепло и чувство умиротворения. Курили здесь буквально все, да так, что под потолком висело целое облако табачного дыма. На фишки играли только в рулетке, за карточными же столами игра шла на живые деньги. Глеб ненадолго остановился возле одного, пытаясь понять правила и следя за тем, как пухлые пачки банкнот постоянно двигаются по столу, меняя владельцев.
Чем чёрт не шутит? Что если и вправду сыграть? Что он теряет? Деньги шальные, возвращать их никому не надо. А он тут, возможно, единственный профессионал из всех. Кто-то проигрывает гигантские суммы просто от скуки, кто-то вообще не понимает, что делает, надеясь просто на слепую фортуну.
Но Глеб-то опытный игрок. Математика, психология, отличная память… Всё это будет неоспоримым преимуществом. И если выиграть достаточно большую сумму, можно будет послать ко всем чертям эту злобную мегеру Витольдовну, со всеми её приказами и учительскими отчитываниями?
Можно будет жить в своё удовольствие, зарабатывая только игрой. Может, вообще махнуть в столицу? Или прикупить себе небольшое имение с вишневым садом, да и жить вдали от этого горького воздуха Парогорска?
От всех этих грандиозных планов его отделяла только сущая мелочь. Выиграть. Потягивая виски, Глеб неспешно обошёл зал и к своей безмерной радости нашел один стол, за которым играли в покер. Он встал чуть в стороне, и некоторое время следил за игрой местных.
Зрелище, конечно, с точки зрения профессионала, к которым причислял себя и Глеб, было удручающее. Размеры ставок выбирались, очевидно, только велением сердца, заходили в игру с такими картами, которые он бы сбросил сразу же. Зато деньги… Деньги ездили по зелёному сукну огромные. Буянов не смог унять в себе желание, немедленно показать, как надо играть. Против здешних игроков он будет как футболист, который решил ради смеха поиграть с малышнёй. Он сел за стол и начал играть.
Плохой игрок в покер думает, что всё зависит от удачи. Он только и молится, чтобы ему пришли идеальные карты, с которыми купит себе билет в лучшую жизнь. Профессионал знает, что тебе просто должно повезти лишь чуть-чуть больше, чем противнику. Настоящий мастер не бросается в бой за каждую копейку, а терпеливо, как охотник в засаде, выжидает, когда жертва сама наступит в расставленный капкан.
Игра шла своим чередом, час за часом. Сдавали и собирали карты, деньги меняли хозяев, а Глеб спокойно ждал, когда сможет нанести свой «решающий удар». И вот, наконец, этот момент настал. Глеб приподнял краешек своих карт. Два короля. Он сделал ставку. Все сбросили карты и только один оппонент, пожилой мужчина с крупным рубином в толстом золотом перстне на пальце, перед которым высилась целая гора банкнот, поднял ставку. Глеб уравнял. Выложили на стол общие карты. Третий король. Буянов не выдал себя и движением брови. Сделал ставку, оппонент задумался на добрую минуту, прежде чем придвинул всю гору банкнот в центр стола.
— Я бы с радостью уравнял вашу ставку, — ответил Глеб, — но, боюсь, мне нечем.
— Я приму и расписку, — ответил обладатель рубинового перстня. — Здесь тысяча рублей. Но…
Он жалостливо посмотрел на Глеба.
— Но я бы вам этого не рекомендовал, молодой человек. У меня слишком хорошие карты.
У него два туза, тут же понял Глеб. Господин «с рубином» ещё не понял, как сильно попал. Глеб потребовал бумагу и карандаш, быстро написал расписку на тысячу рублей и кинул её в центр стола.
— Уравняли, — объявил дилер. — Оба игрока пошли ва-банк, открывайте ваши карты.
«Рубин» сразу же показал свои два туза, не выдал чувства и легким движением мышц, когда увидел против себя двух королей, к которым шёл и третий общий.
Дилер сдал следующую общую карту. Двойка червей. Оставалось сдать последнюю карту. Все чувства Глеба обострились до невозможности. Каждая секунда тянулась вечностью. Сейчас он заберет все деньги. Его билет в новую жизнь в новом мире. Только если не выпадет…
— Туз пик, — объявил дилер. — Господин Клевецкий, у вас тройка тузов. У вас старше.
Слова ударили, будто молотом по затылку. В один миг вся кровь отлила от головы, зрение сузилось в точку.
Господин с перстнем сгреб к себе кучу банкнот. Достал из неё расписку, помахал ею перед носом Глеба.
— Надеюсь, вы же не станете задерживать выплаты? — спросил он. — Карточный долг дело чести. Деньги серьёзные всё-таки. Не хотелось, чтобы столь молодой человек, как вы, отправился в долговую тюрьму. Или, хуже того, пришли какие-нибудь люди и начали вам что-то ломать из костей? Мы же этого не хотим?
— Я выплачу вам всё до копейки, — пробормотал Глеб, с трудом поднимаясь из-за стола.
Не чувствуя под собой ног, он присел за барную стойку. Руки мелко потряхивало. Голова кружилась.
— За счёт заведения, — сказал бармен и придвинул к нему бокал с виски.
Глеб залпом махнул выпивку.
— Выдался скверный вечер? — спросил у него кто-то из-за плеча.
Буянов резко обернулся. Сзади стоял Рубченко. На лице его не было и тени какой-то злобы или ехидства, только искреннее сожаление.
— Хреновее не бывает, — кивнул Глеб.
— Сочувствую. Фортуна бывает слепа и безжалостна. Но не так безжалостна, как люди, которые захотят выбить карточный долг.
Глеб разозлился этому замечанию, но в голосе и на лице Рубченко, было такое понимание и сочувствие, что резко остыл.
— Разберусь как-нибудь, — он пожал плечами. — Не берите в голову.
— Прошу, Глеб Яковлевич, позвольте мне вам помочь?
— Да? Как же это?
— Я расплачусь по вашему долгу, — спокойно сказал Рубченко.
— Вот как? С чего вдруг такая щедрость?
— Просто я и сам бывал в тяжелых жизненных ситуациях из-за своего невезения. И я представляю, каково сейчас вам. Не могу допустить, чтобы одна маленькая ошибка испортила кому-то жизнь.
— У вас тут, наверняка, таких как я, по десять штук каждый вечер, — с подозрением в голосе спросил Глеб. — С чего это вдруг вы решили помочь именно мне?
Рубченко рассмеялся и покивал.
— Да, видеть проигравшихся мне не впервой. Однако что-то в вас меня интригует. Можно сказать, это моё чутье на интересных людей. Я хотел бы завести с вами дружбу, а как простой делец, других путей начать знакомство и не представляю. Тем более что ваш вексель я уже перекупил.
Рубченко действительно достал из кармана расписку и показал её Глебу.
— Не мог себе позволить и мысли, что кто-то будет беспокоить вас, а то и угрожать.
Он улыбнулся так обескураживающе и дружелюбно, что Глеб и на секунду не усомнился в его словах, но всё же спросил:
— И что же вы захотите за такую услугу?
— Ничего, — Рубченко пожал плечами и внезапно разорвал расписку надвое. — Просто знак нашей дружбы. Может, однажды и я окажусь в затруднительной ситуации, и мне понадобится чья-то помощь. Буду только надеяться, что и вы не откажете мне в посильной услуге.
— Какого рода услуге?
— Как знать, — Рубченко развёл руками. — В этом месте иногда бывают неприятные и недостойные люди. Я буду спать спокойнее с мыслью, что мой друг из полиции сможет за меня заступиться, выступив щитом закона.
Глеб колебался ещё секунду. Кажется, в его работе действительно есть какие-то плюсы, если сильные мира сего хотят водить с ним дружбу. Тем более что этот Рубченко не просит никаких расписок кровью и ничего в этом духе.
— Почту за честь, — сказал он.
— Чудесно, — Константин улыбнулся и протянул руку.
Глеб пожал её. По телу прокатилась волна эмоций. Спокойствие, уверенность, открытость и где-то на самом краю этого спектра глубоко задвинутая непроходящая боль. Если его силы не врут, этому человеку можно доверять.
— Позвольте вызову вам такси до дома, — сказал Константин, — день выдался долгим и тяжелым. А вам завтра снова на службу.
Глава 7
Пробуждение было отвратительным. Даже с закрытыми глазами Глеб ощущал непонятную тяжесть на груди, да к тому же что-то мягкое шлёпало его по лицу. Отчего Глеб то погружался в спокойствие, то вновь выныривал в реальный мир. Он попытался отмахнуться, но тут же получил ответный удар и на этот раз с когтями.
— Вставай, лежебока. Вставай, кому говорю, — нудел кот, шлёпая его лапой. — На работу проспишь, тогда выгонят со службы и за комнату платить не сможешь. А с кем, скажи, я стану в шахматы играть?
— Уйди, мохнатый, — еще раз отмахнулся Глеб и, повернувшись на бок, скинул с себя Порфирия.
Подтянув повыше куцее одеяло, он собрался было продолжить сон, но тут острые когти вцепились ему аккурат ниже поясницы.
— Ау-у! — заорал Глеб, вырываясь из объятий дремы. — Ты что делаешь, негодяй шерстяной?
— Ах, вот как ты заговорил⁈ — Порфирий Григорьевич спрыгнул с кровати и забравшись на подоконник обиженно отвернулся. — Что же, хочешь валяться тут, да в потолок поплёвывать, мешать не стану. Кто я такой, в целом? Кот, мешок для блох. Пойду туда, где мне выказывают больше уважения!
С этими словами кот нырнул в открытое окно и был таков.
— Да погодите вы, Порфирий, — простонал Глеб, понимая, что кот уже ушёл. — Что за жизнь-то такая? На черта вообще всё это?
Он выругался, затем всё же поднялся с постели и побрёл в уборную. В голове гудело после вчерашней пьянки, во рту словно нагадили. Вспомнив, что он ещё и проиграл всё, что у него имелось, Глеб скривился.
— Лучше бы меня на дуэли убили, — буркнул он своему взъерошенному отражению и сунул голову под струю воды.
После такого умывания стало чуть легче. Одевшись, Глеб вышел из дома и прикинув, что на извозчика или такси денег у него теперь нет, побрёл пешком по сумеречной улице.
Солнце ещё не встало, но город уже жил и кипел, точно муравейник. Гудел издали завод, призывая рабочих. Шуршали покрышками паровые машины. Мальчишки-газетчики наперебой выкрикивали на перекрёстках:
— Убийца библиотекарей! Кто он?