Вокруг стола уже имелись установленные медные штыри, и на верхушке каждого из них оказался закреплен один их тех железных шаров, которые Глеб видел в коробке. Ещё один подобный штырь торчал поодаль и от сферы находящейся сверху него и превосходящей по размерам остальные, точно струны была натянута проволока.
Рубченко, мурлыкая себе под нос незнакомую мелодию, соединял эту проволоку с прочими шарами, совершенно не обращая внимания на Елизавету.
— Какого чёрта тут происходит? — не удержался Глеб, пытаясь развязаться, однако узел оказался на славу. Верёвка плотно впилась в запястье и даже не думала поддаваться. — Константин Сергеевич, объяснитесь!
— О, вы очнулись, друг мой! — к удивлению Глеба, Рубченко кажется и впрямь был рад этому событию. — Это великолепно, значит будете зрителем моего триумфа, — заявил он, крепя очередную струну.
— Я, конечно, люблю фокусы, но мне кажется, вы сейчас зашли слишком далеко. — Глеб нахмурился. — Знайте, с минуты на минуту сюда прибудет полиция и вас арестуют.
— Глеб Яковлевич, дорогой мой, давайте вы не станете портить мне этот уникальный момент своими сказками? — Рубченко улыбнулся. — Мы с вами оба знаем, что вы покамест являетесь беглым преступником, а посему никакую полицию вы сюда не зазывали. Я вообще удивлён, что вы явились в это священное место. Ну-ка расскажите, что меня выдало?
— Могила матери, — хмыкнул Глеб, — которую вы зачем-то осквернили.
— Нет! — зло крикнул Константин. — Не смейте так говорить! Не осквернил, а лишь взял то, без чего невозможна церемония перерождения, понимаете вы это? Хотя откуда вам понять, что такое тонкие сферы.
— Ну действительно, куда уж мне, — согласился Глеб, стараясь тянуть время и мысленно пытаясь придумать план спасения. — Но Елизавета Михайловна-то тут причем? Она вам помогала, верила, от отца сбежала, да она же вас любит.
— И это замечательно, — согласился Рубченко. — Потому что любовь может вершить чудеса, а в моём случае любовь лучший проводник, вот что я вам скажу. Мной изучено достаточно трудов, трактатов и мифов, чтобы понять: атман, что аккумулируется в теле после смерти, не исчезает бесследно, он лишь ждёт своего часа чтобы вернуться в мир. И это ещё не всё, есть истории о том, что сильный маг по своему желанию может вытянуть дух из чужого мира и переместить его в наш. Понимаете? Перемещение душ существует, и сегодня я стану первым, кто докажет, что всё это не бабкины сказки, а научно доказанное действие. Я призову дух своей матери и помещу его в это идеальное тело, — Константин ласково провёл рукой по щеке Лизы.
Глеб грустно усмехнулся. Да уж, Константин первопроходчик и не знает, что его пленник пришёл из другой реальности. Но теперь смущало другое. Раз это действительно возможно, то случайно ли Глеб попал сюда, или это проделки очередного безумного учёного? Более того его волновало происходящее, ведь выходило, что всё может увенчаться успехом и тогда Елизавета Михайловна как личность исчезнет, а её место займет другой человек. Вот тебе и благородное преступление.
— Вы же понимаете, что даже если всё получится, губернатор продолжит поиски дочери, а найдя, заберёт её у вас? — поделился мыслями Глеб.
— О, я всё продумал, мы с мамой просто уберём господина Шмита, он разменная фигура в этой шахматной партии. — Константин огляделся и, кажется, остался доволен всей конструкцией. — А как только его не станет, Елизавета, то есть уже моя матушка, получит наследство и сможет прожить новую жизнь в благополучии и богатстве. И поверьте, она это заслужила. После стольких лет унижений и насилия от этого лицемера, она не дождалась благодарности. О нет, он просто вышвырнул её из своего дома, заменив более молодой служанкой, а она не выдержала и наложила на себя руки.
Он замолчал, одарив Глеба хмурым взглядом.
— Неужто вы, Константин Сергеевич, губернаторский сын? — удивился Глеб.
— Нет! — огрызнулся тот. — Я сын своей матери. Довольно слов, сейчас я верну её в этот мир.
Он подошёл к одному из ящиков и вытащил оттуда череп. Кости пожелтели от времени, и нижняя челюсть плохо прилегала к верхней, отчего казалось, что череп улыбается. Рубченко с пугающей нежностью погладил его и осторожно, точно фарфоровую статуэтку, водрузил в изголовье стола прямиком над Елизаветой.
От подобного соседства девушка ещё сильнее дёрнулась, попыталась закричать и обмякла, видимо потеряв сознание.
— Так даже лучше, — заявил Константин, затем достал шприц и синей жидкость и морщась, закатал рукав рубашки. Стало видно, что кожа на его руке покрыта язвами, неприятными, мокнущими эрозиями.
— Да ты не маг! — не сдержался Глеб, понимая откуда та скрытая боль, что всё время присутствовала в эмоциях Рубченко. — Ты просто колешь себе эту дрянь и пользуешься временной силой.
— Да. Не всем так повезло, как тебе, — огрызнулся тот делая инъекцию. — Мне не досталось ни титула, ни отцовской любви, ни магического дара. Я уже говорил, что всего достиг сам? И вот теперь ты видишь, каких усилии мне это стоило! Впрочем, хватит болтовни. Пора переходить к делу.
— Погоди! У меня только один вопрос, — сказал Глеб. — На кой-чёрт я тебе нужен?
— Ты ещё не понял? — Константин смотрел на него с жалостью. — Ты живой запас атмана, который я осушу после церемонии, лишь потому ты ещё жив.
Больше не обращая на Глеба внимания, Рубченко разулся и, ступая голыми ногами по острым кристаллам, рассыпанным по полу пещеры, занял место у одинокого штыря. Затем возложил руки на сферу, запрокинул голову и замер.
Вначале Глеб не заметил, чтобы что-то изменилось, но вот железные шары начали слабо мерцать и стол, на котором находилась девушка, окутало синеватое свечение. Оно всё нарастало и нарастало, казалось, что идёт уже отовсюду, из каждого кристаллика, находящегося в пещере. Даже воздух изменился, отчего стало тяжело дышать.
На самой грани слуха Глеб слышал жужжание, будто вдалеке летел рой пчёл.
Рубченко между тем продолжал высасывать энергию из некролитов, затем посылая ее по струнам в остальной конструкции. Жужжание стало ощутимо громче и череп, лежащий на столе, вдруг взмыл в воздух, и вокруг него стало появляться призрачное тело, точно некто готовился шагнуть сквозь барьер между мирами.
Дёргаясь всем телом, Глеб повалился на бок, но путы не давались. Время таяло, как снег в руках.
— Замри, — услышал он голос Порфирия Григорьевича и в первый момент даже не поверил своему счастью, но когда кот принялся рвать верёвки понял, что всё это не глюк, навеянный чужой магией.
Едва освободившись, Глеб вскочил на ноги, одновременно разминая затёкшие запястья. Действовать нужно было немедленно, но помнить, что прикасаться к Константину нельзя. Он и так мог превратить человека в мумию, а сейчас буквально подключенный к магической сети стал опасен во стократ.
— Против лома нет приёма, — процедил Глеб и схватив камень от души двинул им Рубченко по затылку, надеясь, что это вырубит мага.
Увы, видимо магия как-то оберегала его, и он лишь покачнулся, недоумённо мотая головой. Не дожидаясь, когда Рубченко сообразит, что случилось, Глеб изо всех сил пнул его по рёбрам, отталкивая от блестящей сферы, а затем сразу же нанес удар в челюсть снизу-вверх, на миг ощутив чужую злость и боль смешанную с восторгом.
Константина откинула прочь от конструкции. Не удержавшись на ногах он упал и гул в пещере тут же стал стихать.
— Ты всё испортишь! — заорал Рубченко, пытаясь подняться.
— А я говорил, что это плохая затея, — процедил Глеб, подходя ближе. — И даже не думай вставать, а то ещё добавлю.
Константин с тяжёлым вздохом откинулся на спину, но стоило Глебу отвернуться, чтобы понять как там Елизавета, как Рубченко бросился на него, сбивая с ног.
Щедро осыпая друг друга тумаками по рёбрам, они покатились по полу.
— Бей его! — взвыл Порфирий Григорьевич, прыгая рядом. — Головой да об пол!
Глеб как раз оказался сверху и попытался исполнить наказ кота, сжав Рубченко ладонями виски. Тот не сопротивлялся, вместо этого он ухватил Глеба за запястья и тот в миг почувствовал, как слабеет.
— Ты меня не победишь, — шипел Константин, выкачивая из Глеба энергию. — Ты никто, мелкое насекомое на моём пути, сейчас я убью тебя, а потом разберусь с твоим котом.
Мысль о том, что Рубченко навредит Порфирию, заставила Глеба встрепенуться и взглянув сквозь пелену, что застилала глаза он прохрипел в ответ:
— Кота в обиду не дам!
И тут же выпустил на волю все эмоции, что скопились у него за то время, пока он находился в пещере. Радость от того, что нашёл Елизавету, страх за кота, жалость к Рубченко и сразу же ненависть к нему же, а ещё удивление, когда узнал о возможности путешествия сквозь миры. Сколько их здесь, чужестранцев, нет иномирцев?
Всё это бешеным вихрем рвануло в сознание Константина, заполняя его до краёв, подавляя его скудные эмоции, заставляя вернуть то, что взял, а именно жизненную силу.
Рубченко пытался сопротивляться. Но в глазах его Глеб уже видел страх и не собирался останавливаться.
Наверное, всё это длилось мгновение, но Глебу почудилось, что прошла вечность, прежде чем его за руку больно укусил кот.
— Хватит, — велел Порфирий Григорьевич и Глеб, отпустив неподвижное тело Рубченко, упал рядом, пытаясь отдышаться и прийти в себя.
Перед глазами плыли разноцветные круги. В ушах шумело точно морской прибой и очень хотелось спать.
— Он жив? — прошептал Глеб, не в силах самостоятельно взглянуть на поверженного врага.
— Нет, — важно объявил кот, — дохлее мыши.
— Ну и славно, — вздохнул Глеб, закрывая глаза.
Эпилог
Взглянув в мутное зеркало, висящее на стене подле раздевалки в больнице, Глеб провёл рукой, приглаживая седую прядь, меловым росчерком выделяющуюся на фоне черных волос. Затем Глеб поправил белую накидку и подхватив кулёк с яблоками, направился прямо по коридору. На мгновение замер у нужной двери. Громко стукнул костяшками пальцев и услышав «войдите», отворил её, шагая через порог.