Раздались смешки. Я посмотрела на Мику – девушка чувствовала себя, мягко говоря, не в своей тарелке. А уж когда кто-то из ребят выкрикнул – «Эй, Мика, ходить тебе с фингалом!», вовсе покрылась красными пятнами и недовольно засопела.
– Так вот, иногда стоит знать азы, чтобы не расплачиваться собственной красотой и здоровьем.
Обернулась и поймала улыбку Одри – удивительное дело, но эта самая улыбка преобразила ее до неузнаваемости. От нее будто теплом повеяло – родным и знакомым.
– А как же их нужно приветствовать? – робко спросила рыжеволосая девушка с последнего ряда. – Я Далика Гоур, – поспешила представиться, что я посчитала хорошим знаком.
– Думаю, на этот вопрос вы ответите мне сами, на следующей лекции, – я старалась быть дружелюбной, спокойной, уверенной. И самое приятное, что у меня это получалось.
– Можете занять свое место, Мика, – бросила, не оборачиваясь, а когда она проходила мимо, зло чеканя шаг, остановила: – Я думаю это ваше? – и пододвинула папку к краю.
Смешки в ее адрес стали куда громче.
Прежде, чем взять папку со стола, она подняла на меня глаза и скривила губы в подобие усмешки. Я и не надеялась, что наше милое «противостояние» завершится так просто.
После лекции, которая в оставшееся время прошла вполне спокойно, ко мне подошла Одри. Точнее девушка нерешительно мялась у стола, пока я делала в журнале пометки.
– Ты что-то хотела? – подняла на нее взгляд.
Худенькая, того и гляди, сломается. И глаза – огромные, серые, вроде бы и безликие, но в то же время удивительно выразительные. Сочетание несочетаемого.
От моего вроде бы простого ответа она покраснела, побледнела и еле слышно пролепетала:
– Я хотела вас поблагодарить, – запнулась, перевела дыхание, – спасибо, что помогли тогда.
Стоило вспомнить это «тогда», как девушка скривилась. Хотела прочитать ей нотацию на тему «не стоит лезть в гущу событий», но передумала. Судя по всему Одри и сама не рада, что оказалась в такой ситуации. Потому ограничилась мягкой улыбкой:
– Не за что. Рука не беспокоит?
Улыбнулась в ответ и призналась:
– Ночью болит немного, но это не страшно, – добавила, будто я могу обидеться на ее признание.
Усмехнулась, по-доброму. Вот ведь, и правда, мышка. Всего боится! Хотя под раздачу вот попала.
– Не переживай, это нормальное явление. Из-за того, что кости сращивали магией, будет такой побочный эффект. Ты главное руку не перенапрягай в течение дня, а на вечер втирай обезболивающую мазь.
На каждую мою фразу девушка неистово кивала, мне даже показалось, что у нее вот-вот шея сломается, но нет, все обошлось благополучно.
– Хорошо, спасибо, – повторила еще раз и сделала шаг к двери.
Вернулась к бумагам. Сегодня лекция не имела ничего общего с основными темами, хотя и произвела на ребят неизгладимое впечатление. Остается надеяться, что дальше я смогу придерживаться этой стратегии.
– Профессор? – не заметила, оказывается, Одри уходить не торопилась.
– Что?
– Мика так просто не успокоится, будьте осторожны.
Уголки губ дрогнули:
– Спасибо, Одри! – девушка неуверенно переступила с ноги на ногу, и, наконец, ушла.
Не успокоится. Посмотрим, на что еще она осмелится.
Я заполнила журнала, набросала план для завтрашних лекций и решила уважить посещением доктора Аттэ. Вчера он мне здорово помог, а я даже толком не поблагодарила его, все на бегу и на бегу.
По пути зашла в столовую, выбрала пирожные, сдобные булочки, фруктовые конфеты и пошла в «гости».
В лазарете никого не оказалось. Вошла в палату и увидела старика. Он лежал на койке, укрывшись одеялом, и беззвучно что-то бормотал потрескавшимися губами.
Коробку со сладостями бросила на подвернувшийся стул и подбежала к нему:
– Доктор Аттэ, вам плохо? – хотя глупый вопрос, конечно же, ему плохо. Чем же еще объяснить неестественно белый цвет лица и испарину на лбу?
– Доктор? – потрясла по плечу, лихорадочно соображая, с чего лучше начать. Проверить ауру, пульс и... Только протянула руку к его запястью, как он открыл глаза и недоуменно нахмурился:
– Профессор, что-то случилось? – и это он меня спрашивает? Да у меня-то ничего не случилось, в отличие от него.
– Нет, ничего, – для убедительности отрицательно покачала головой. – Вам плохо?
– Мне? – удивился еще больше старик. Водянистые глаза на мгновения показались на тон темнее. – С чего вы взяли?
Обвела взглядом его положение, и он поспешил разуверить меня:
– Ах, это! Нет, что вы, я всего лишь прилег отдохнуть.
Теперь пришел черед мне хмуриться. Очень это не похоже на «прилег отдохнуть». Да он выглядит больным!
– Милое дитя, не стоит хмуриться, иначе на вашем точеном личике раньше времени появятся морщины, – усмехнулся, откинул одеяло и свесил ноги. – Видите? Со мной все замечательно.
Пригляделась. И вправду, цвет лица больше не сливается с белоснежной простыней, испарина пропала, будто ее и не было.
– Эм... точно? – переспросила, отходя к стене. Сомнение не покидали, все же я за время практики видела достаточно больных, чтобы отличить их от здоровых.
– Конечно, – встал на ноги, похлопал себя по бокам, – я старик, мне положен дневной сон, вы так не думаете?
Медленно, несколько заторможено кивнула. Положен, но... Ладно, если говорит, что все с ним в порядке, то так и быть, поверю.
– Я смотрю, вы хотели предложить мне выпить чаю? – мужчина хитро сощурил глаза и показал рукой на прозрачную коробку за моей спиной.
Усмехнулась в ответ:
– Хотела, если вы не против.
– Я? – наигранно удивился. – Помилуйте, дорогая, разве кто-то откажется выпить чаю в вашей компании?
Вот уж действительно, никто. Это потому, что я никому не делаю таких предложений, хотя... Вчера вот пригласила Винсента и сама же не пришла.
При вспоминании о профессоре, невольно улыбнулась. Нелепая ситуация вышла.
– Вы улыбаетесь, это радует, – заметил мое состояние, а я от его замечания смутилась. – Как ваша рука?
– Спасибо, все хорошо.
Мы вышли в кабинет, где нашлась горелка с подвешенной над ней чашей.
– Вы уж извините, чайника у меня нет, я обычно воду в этом кипячу, – кивнул на дивное сооружение. Поспешила уверить его, что все замечательно.
Действительно, какая разница в чем воду кипятить?
– Как прошел второй день? Бунтовали, охламоны? – грея морщинистые руки о бока пузатой чашки с миленькими цветочками, доктор бросил на меня быстрый взгляд.
Впервые, по приезде в академию я почувствовала себя уютно в этом небольшом кабинете, пропахшим настоями, травами и лекарствами. Рядом с добродушным стариком проблемы превратились во что-то далекое и незначительное, будто и не было прошлого – гнетущего и горького.
Не хотелось разрушать этот момент, потому ответила не сразу, нежась в накрывшем меня спокойствии. Но мужчина ждал, и я нехотя произнесла:
– Попытались, вышло плоховато.
Доктор спрятал хитрую улыбку за чашкой. Откусил пирожное, старательно прожевал и продолжил допрос:
– А как вас принял преподавательский состав?
Ха! Приняли, да еще как.
Неопределенно махнула рукой, взяла конфету и, прежде, чем откусить, шепотом поделилась:
– Единодушно приняли, о-о-очень.
Мы с ним понимающе переглянулись.
– Честно? Я даже не сомневался в этом, – и тут же перевел тему: – А расскажите-ка мне, милая Аделия, чем сейчас живет научная столица?
Я все же поперхнулась, так что пришлось поставить чашку на стол и сцепить руки на коленях. Лучше бы мы и дальше обсуждали дела академии, чем это.
– Как чем? – вымученно улыбнулась. – Открытиями.
По лицу доктора скользнула тень, он хлопнул себя по коленям и преувеличенно бодро пояснил:
– Знаете, а я тоже не так уж просто, – его признание показалось мне довольно странным, но он не обращая внимания на мое удивление, продолжил:
– Вы что-нибудь слышали о Хане Даурэ?
– О профессоре Даурэ? Конечно! – кто же его не знает? Это же выдающийся человек. Его труды в области магического воздействия на окружающих настоящее сокровище.
Подождите? А при чем здесь он? Прищурилась, посмотрела на старика с подозрением.
– Нет-нет, не смотрите так, – рассмеялся, – я не скажу ничего предосудительного. Всего лишь на всего, это мой кузен по матушке.
Не сразу нашлась, что ответить. Слишком ошеломляющая вышла новость.
– Вы не шутите? – наконец проговорила, чем заслужила скрипучий смех.
– Помилуйте, дорогая, вовсе нет.
Действительно, нелепый вопрос.
– А... – не договорила, доктор перебил меня:
– Почему я здесь? А не в столице? – кивнула, именно об этом и хотела спросить. – Так и здесь хорошо, куда мне старику на закате лет рваться?
– Да ладно вам, какой закат? – ободряюще улыбнулась, но заметив в его глазах мелькнувшую тень, неловко схватилась за чашку с остывшим чаем.
– Хотите сказать, я похож на юнца?
Эм... Не то, чтобы похож. Очень каверзный вопрос он задал, и ведь знает это, сидит, улыбается, ждет, что отвечу.
– Я думаю, – проговорила медленно, подбирая слова, – вы дадите фору любому юнцу.
Фух, выкрутилась!
– Засчитано, – улыбнулся, и мы вместе рассмеялись.
Дальше беседа потекла более мирно. Он рассказывал мне о том, каким повернутым на науке был профессор Даурэ в детстве, сколько хлопот доставлял своей впечатлительной матушке, как пугал отца, который непременно хотел его видеть среди силовиков. И как он буквально выгрызал для себя возможность уехать в столицу, чтобы учиться и отнюдь не на силовом факультете.
Потом я рассказала о той самой лекции профессора, после которой я буквально влюбилась в этого зажигательного человека. Он был не просто увлечен наукой, он буквально горел ей – ярко, так что невозможно остаться равнодушным.
– Он подарил мне свою книгу и посоветовал обязательно показать ему мои наработки... – в запале разговора не заметила, как сболтнула лишнего.