Она торжествовала. Столько яда в голосе я еще никогда не слышала. Даже у магистра, которого я якобы обокрала. Его имя даже в мыслях произносить не хотелось.
Зря Мика надеется, что я брошусь ее переубеждать.
– Одна из книг понадобиться вам уже к следующей лекции, – я подчеркнула нужную и напротив нее написала номера параграфов, – ознакомьтесь с материалом, вместе будем разбираться.
Девушка победно хмыкнула, но пока больше ничего говорить не спешила.
– А сейчас мы поговорим с вами об особенностях других рас. Кто может сказать что-то по этой теме? – пришлось обернуться, хоть внутри все и сжималось от гадких ощущений.
На меня были направлены самые разные взгляды: от безразличных, до откровенно пренебрежительных, от сомневающихся, до расстроенных. Последний принадлежал Одри. Но она тут же опустила голову, делая вид, что внимательно изучает раскрытую перед ней книгу.
Что же, все предсказуемо.
– Профессор Лоусон, а почему у вас за столь неприглядный поступок не отняли диплом десятой степени? Или все же отняли?
Мика злорадно усмехнулась, ничуть не смущаясь, каким тоном она разговаривает со своим преподавателем.
– А вас срезали при поступлении на скольких баллах? – на самом деле, я не хотела этого говорить, но слова вырвались против воли и, судя по перекосившемуся холеному личику, попали в цель.
– Не ваше дело! – прошипела девушка.
Я пожала плечами и вернула ее же возмущение:
– Так же, как и мое прошлое – не ваше.
За перепалкой внимательно наблюдали все студенты. Кто-то усмехнулся на словам одногруппницы, кто-то моей колкости, но в общей массе настрой остался неизменным.
– Что, никто не знает никаких особенностей? – спросила, возвращаясь к заданному ранее вопросу, но никто даже не шелохнулся, на что Мика вновь приободрилась, взирая на меня свысока.
– Что же, раз все настолько плачевно, рассказывать буду я.
На протяжении всей лекции больше никто не осмелился сказать и слова. Разговаривала только я, и голос мой звучал механически, четко воспроизводя то, что когда-то кропотливо изучала. Не скажу, что тема рас была моей любимой, но некоторые факты запомнились особенно.
– Южные народы отличаются от нас не только диковинными традициями и внешностью, но и некоторыми особенностями организма. Несмотря на то, что они прекрасно себя чувствуют при высокой температуре, к холодам им не привыкать. Если взять любого жителя юга и переселить его, к примеру, к нам, сюда, на север, он довольно быстро адаптируется к низкой температуре. Дело в том, что все эти народы, прежде чем осесть в южной части королевства, довольно долго кочевали из одной местности в другую. Это были и северные земли, и западные равнины, и восточные степи.
Ребята слушали меня без особого энтузиазма, – зевали, нетерпеливо поглядывали на часы, отсчитывая минуты до окончания лекции, что-то рисовали в тетрадях. Мика же с подругами не стесняясь перешептывались, обсуждая, наверняка, более интересную тему.
Нужно было бы их отдернуть, призвать к порядку, но желания не было совершенно. Лишь пустота и холод, что все настойчивее пробирались к самому сердцу.
– Так вот, по сути, из-за оседлого образа жизни, приспособленческие навыки должны были угаснуть у этих народов, но все получилось несколько иначе. У них выработался особый ген, позволяющий жить, где им только вздумается, хоть в жерле вулкана.
– Ничего себе, – выдохнул один из парней, но тут же стушевался и уткнулся носом в парту.
– А вот полной противоположностью кочевникам – груззы. Эти народы, если вам неизвестно, живут под землей. Их королевство находится на соседнем материке. Они совершенно не приспособлены жить на поверхности. Для них крайне важно соблюдение определенных условий, вплоть до влажности воздуха в доме. Они не выносят чужаков и никому, никогда не позволяют появляться в своих подземельях. Груззы считают, что чужаки приносят с собой разного рода микробов, из-за которых они могут заболеть и даже умереть. Единственные, кого они пускают к себе, это дипломаты и их свиту. Но и тут есть свои ограничения. Перед приемом короля, послов купают в их воде, выдают их одежду, и несколько дней кормят и поят только их едой и водой.
Больше никакой реакции я от ребят не ждала, просто говорила, говорила, и говорила, пока трель звонка не прервала мою речь. Студенты вышли, не прощаясь, я же бессильно опустилась на стул.
Ну что же, Аделия, лишний раз звезды дают тебе понять, что именно этой мечты добиваться не стоит. Нужно решиться и уйти с преподавательского поприща, забыть дорогу к любой академии и школе. Так будет проще, и, возможно, лучше для всех.
Вторая лекция у первого курса прошла точно так же – в полной тишине со стороны учащихся. А когда и за ними закрылась дверь, отрезая меня от внешнего мира, я уронила голову на стол и прикусила губу до отрезвляющей боли.
Рыдать сейчас совсем не стоит, слезами я уже ничего не добьюсь и ничего не изменю. Впрочем, просидела я не долго. Закрыла кабинет, и пошла в свою комнату, минуя столовую – аппетита так и не было. Вот только прежде чем выйти на улицу, издалека увидела профессора Райта.
Мужчина тоже заметил меня – он стоял в окружении студентов, и, не прерывая разговора, обернулся, встретившись глазами. Винсент дернулся в мою сторону, но замер, будто остановил сам себя. Пожалуй, это стало последней каплей.
Хорошо, что завтра начинаются выходные, и мне нет необходимости выходить из комнаты и видеть, кого бы то ни было.
Глава 15
Несмотря на то, что по дорожке от учебного до преподавательского корпуса я шла не спеша, в комнату я ворвалась, задыхаясь. Воздуха катастрофически не хватало, внутри все дрожало, и холод, – скользкий и противный, – сковывал тело. Я попыталась успокоиться, прислонившись к стене, как к единственной опоре, но ничего не вышло.
Казалось, сердце только набирает обороты, легкие сжимаются все сильнее, и сделать вдох или выдох попросту невозможно. Такого со мной еще никогда не было и первое, что пришло вместе со скверным самочувствием, это страх. Всепоглощающий, настырный.
Страшно упасть здесь и сейчас, наедине с самой собой. Страшно попросту задохнуться. Мысли лихорадочно прыгали с одной на другую, бились в истерике, не помогая, а внося еще большую сумятицу, пока я не додумалась ударить себя со всей силы по лицу. Обжигающая боль отрезвила на мгновение и мне вспомнилась лекции профессора Димти о стрессах. Ничего, казалось бы, примечательного, но...
Нужно найти в чемодане успокоительное! Иначе я на самом деле лишусь чувств от недостатка воздуха.
Проще сказать, чем сделать. Как назло попадались какие угодно флаконы, но не тот, который был нужен.
Наконец, попался успокоительный отвар. Я открыла крышку дрожащими пальцами и выпила все содержимое. Омерзительно горькое, так что закашлялась и выронила склянку на пол. Удушье так сразу не отступило, но спустя пару минут стало заметно легче.
Добралась до кровати и рухнула поверх покрывала. Глупая попытка забыть прошлое и жить настоящим не привела ни к чему хорошему. Стоило поступить иначе и с самого начала отказаться от предложения ректора столичной академии. Но я в тот момент чувствовала себя настолько потерянной, что ни одна здравая мысль в голову не забралась.
А сейчас поздно бежать – денег, чтобы уехать отсюда у меня нет, и единственный способ их заработать, это дожить до первой зарплаты.
Успокоительное было хорошим, так что я сама не заметила, как уснула. И даже сны решили обойти меня стороной.
Проснулась только на следующее утро. Несмотря на то, что проспала довольно долго, чувствовала слабость. Она волнами накатывала, превратив меня в безвольную куклу. Мне не хотелось подниматься с кровати, приводить себя в порядок и вообще делать хоть что-то.
И, уверена, я бы и не встала, если бы не раздался надоедливый стук в дверь. Он повторялся вновь и вновь, пока я намеренно делала вид, что меня здесь нет.
Очередной удар заставил несчастную деревяшку заскрипеть и я, морщась от боли во всем теле, поднялась с кровати. Кто бы ни стоял за дверью, сейчас я выскажу ему все, что думаю и отнюдь не в лестной форме.
Но боевой настрой угас, пропал без следа, стоило столкнуться лицом к лицу с Винсентом. Он окинул меня хмурым взглядом и бесцеремонно вошел в комнату. Без приглашения с моей стороны.
И что ему здесь понадобилось? Неужели не боится замараться, общаясь с воровкой? На последней мысли скривилась.
– Что вы хотели? – возвращаться к дружескому общению не хотелось, да и если быть откровенной, я вообще не знала, могу ли называть его по имени.
– Хватит, – произнес тихо, но с такой интонацией, что я вздрогнула и обхватила себя руками, пытаясь таким образом защититься. От чего? Сама не знаю, просто я самой себе казалась такой слабой и никчемной, что любой может растоптать меня в пыль и даже не заметить этого.
– У тебя пять минут, чтобы собраться, – огорошил меня приказом.
– Собраться? – переспросила, глупо хлопая ресницами.
– Тебя ждет в гости моя мать, – припечатал, не допуская возражений.
Гости... Точно, я успела забыть об этом.
– Простите, профессор, – потянулась к ручке двери, намекая, что ему лучше уйти. – Мне нездоровиться, надеюсь, ваша матушка поймет и...
– Не поймет, – прервал меня. Обернулся, схватил руками за плечи, заглянул в глаза: – Аделия... ей нельзя отказывать.
Если он пытался меня этими слова переубедить, то... Нет, не получилось.
– Профессор...
– Винсент, – поправил, – мы же уже выяснили это.
– Винсент, – повторила покорно. – Я, действительно, плохо себя чувствую, и мне лучше прилечь.
Его лицо, что находилось так близко, смазалось, будто бы растворилось в окружающих красках. И уже в следующую секунду он подхватил меня на руки, что-то ворча себе под нос.
В горле встал ком желчи, и я постаралась дышать глубоко, лишь бы унять взбунтовавшийся желудок. Профессор уложил меня на кровать.