– Обещаю, – согласно кивнула и невесомо коснулась губами его щеки. А когда он попытался получить что-то больше невинного поцелуя, я проворно увернулась и, не оборачиваясь, произнесла:
– Не заставляй ждать Лестера, иначе он будет припоминать тебе это до самого вечера.
За эти дня я даже успела привыкнуть к вредности господина военного следователя. Не скажу, что он стал относиться ко мне более мягко, вовсе нет, но хотя бы перестал сканировать леденящим взглядом. За одно это я уже была ему благодарна.
– А ты коварная женщина, – усмехнулся Винсент и все же вышел из кабинета, который теперь в полной мере можно было назвать лабораторией.
Хозяин дома любезно предоставил мне эту комнату. Освободил полки и стеллажи, принес из малой гостиной стол, на котором я и расставила все свои склянки и пробирки.
Но как только я собралась поработать, раздался очередной звонок.
Неужели Анита так рано? Я думала у меня в запасе, как минимум, пара часов...
Впрочем, это оказалась не она. И никто из тех, кого бы я знала.
Правда, благодаря Жоржине я быстро узнала имя посетительницы.
Ванесса Мират, мать погибшей Мики.
В первое мгновение, когда экономка сказала, кто пришел, я смалодушничала – едва не попросила назвать меня больной и вообще не способной к связному общению, и пусть женщина думает обо мне все, что ей заблагорассудится. Но потом... Потом во мне проснулась совесть, чувство такта и... любопытство. Собственно, последнее окончательно перевесило чашу весов.
– Может быть, стоит все же отложить встречу до возвращения Винсента? – осторожно проговорила Жоржина, после моей просьбы проводить госпожу Ванессу в большую гостиную.
Ее совет не был лишен смысла, но я же не могу вечно прятаться за спиной Райта? Рано или поздно мне придется встретиться лицом к лицу со всеми бедами и проблемами, а сейчас у меня появилась возможность испытать свои силы. Уж пусть это произойдет здесь, за закрытыми дверями, на моей территории, чем где-то еще.
– Винс занят, – мягко улыбнулась, расправляя подол платья, – а выставить за дверь жену главы города не вежливо. Ведь так?
Женщина тяжело вздохнула, но все же кивнула в знак согласия.
Она ушла, а я вышла из кабинета лишь спустя пару минут. Можно было бы заставить госпожу Ванессу ждать и дольше, давая понять тем самым, что я вовсе ее не боюсь и не считаю нужным заслужить расположение, но... В этой светской игре есть решающая причина – ее дочь мертва, и я не намерена топтаться по разбитому сердцу убитой горем женщины.
Перед дверью гостиной я замерла на несколько мгновений, глубоко вздохнула и смело толкнула заскрипевшую дверь.
Наверное, встреть я Ванессу Мират посреди улицы, не имея представления, кто передо мной, даже тогда я бы догадалась о ее родстве с Микой. Погибшая студентка была невероятно похожа на свою мать: черты лица, взгляд, стать. Единственное, в чем они разительно отличались, так это в том, что мать Мики умела мастерски скрывать свои эмоции, в то время как моя студентка не утруждалась такими глупостями.
Женщина посмотрела на меня внимательным холодным взглядом и кивнула каким-то своим мыслям. Почему-то в этот момент я подумала, что пробирающийся в самую душу взгляд Лестера не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую на себе сейчас.
– Здравствуйте, госпожа, Ванесса, – поприветствовала ее первой и, пройдя по комнате несколько шагов, опустилась в кресло у окна. Я бы продолжила стоять, если бы ноги не дрожали так сильно.
И только когда пауза после моих слов стала неприлично долгой, женщина бросила:
– Здравствуйте, Аделия.
Без заминки, надменно, словно хозяйка здесь она, а не наоборот. Вдруг показалось, что меня рассматривают под лупой, едва ли не разбирая на частички, и мне захотелось как можно скорее избавиться от этого чувства.
– Вы пришли, чтобы... – подтолкнула ее к продолжению разговора.
– Обвинять вас? – закончила за меня с издевательскими нотками в голосе. – Увольте, я пришла не за этим, хотя, – замолчала, явно наслаждаясь своими мыслями, и продолжила:
– Признаюсь, это очень заманчивое предприятие.
Что такого заманчивого в обвинении невиновного, я не понимаю, как и не понимаю ее игр в такой час.
– Так зачем вы здесь? – нашла в себе силы спросить вновь.
Ванесса не ответила, плавно, с грацией хищника поднялась на ноги и, обогнув мое кресло, остановилась у окна.
– Вы осуждаете меня за равнодушие? – ответила совсем не то, что я ожидала услышать.
Резко обернулась, но осталась сидеть на месте.
– С чего вы взяли?
– Меня все осуждают, – просто сказала она, пожав плечами. – Не думаю, что вы исключение.
Правда крутилась на кончике языка, но я предпочла промолчать.
Да, я осуждала ее, и, вообще, не так в моем представлении должна выглядеть убитая горем мать. Судя по холодности и надменности, Ванесса Мират вообще ничего не чувствует.
Женщина безрадостно усмехнулась и тихо произнесла:
– Иногда громогласные причитания куда фальшивее молчаливой боли.
Набрала полную грудь воздуха, чтобы ответить согласием на ее высказывание, но супруга главы города не дала мне ничего сказать.
– Впрочем, я пришла к вам не для того, чтобы изливать душу. Я хочу знать, как далеко в своем расследовании продвинулся столичный хлыщ?
Вот оно что... Прямолинейность женщины восхищала и обескураживала одновременно. На этот раз я тоже позволила себе усмешку:
– А почему вы решили, что я расскажу вам это?
Весь разговор, с самого начала, напоминает искусный фарс. Но что поразительно, благодаря этому я забыла о страхе. А еще меня безмерно позабавило, с каким пренебрежением Ванесса отозвалась о Лестере, да еще и так точно назвала его «столичным хлыщом».
– Наверное, потому что так вы сможете окончательно отвести от себя подозрения?
– Так вы же пришли без обвинений, – напомнила ее же слова.
– Я могу и передумать, – совершенно серьезно, без намека на какое-либо веселье, произнесла мать Мики.
В комнате воцарилась тишина. Я не торопилась отвечать, пытаясь понять, как лучше поступить, а женщина меня не подгоняла. Впрочем, это длилось не долго.
– Если вам интересно, я пыталась поговорить с этим вашим Хайдом, – я не видела ее лица, но буквально почувствовала, как она скривилась.
– Он вовсе не мой, – посчитала нужным уточнить.
– Не важно, – отмахнулась Ванесса, – главное, что говорить он со мной не стал, сославшись на тайну следствия.
Ничего удивительного, он и со мной пытался то же самое провернуть, и если бы не Винсент, то я бы не услышала ни одного ответа на заданные вопросы.
– Но я не Лестер. Почему вы пришли сюда?
Женщина развернулась на каблуках и прошла к креслу, но садиться в него не стала. Она замерла перед ним, и посмотрела мне в глаза.
– Вы осматривали мою дочь, – Ванесса запнулась, прикрыла веки и исправилась, – труп моей дочери. Вы должны знать, от чего она умерла! – и уже тише, едва различимо:
– А я должна знать, кого проклинать за ее смерть.
Она права, я должна знать, но беда в том, что...
– Я не знаю, – отвернулась к окну и до боли прикусила губу.
– Вы не понимаете! – взъярилась Ванесса. – Я не собираюсь лезть к этим солдафонам и мешать им в расследовании! Я. Просто. Хочу. Знать!
Я не перебивала ее. Выслушала все, до последнего слова, и только потом, дрогнувшим голосом произнесла:
– Дело не в моем нежелании, а в том, что я действительно не знаю от чего умерла ваша дочь. Полагаю, и Лестер, и все отделение стражей – тоже.
Если, конечно, за эти дни они не откопали какую-то ниточку и не нашли хоть какие-нибудь улики. Я пыталась разговорить Винсента, выяснить, как продвигается расследование, но его ответ оставался прежним: пока ничего нового не нашли.
Посмотрела на женщину и нахмурилась. Она вмиг растеряла весь лоск и напускное равнодушие – кожа на лице покрылась красными пятнами, а дыхание стало частым и поверхностным.
– Жоржина, принеси воды! – крикнула в сторону приоткрытой двери, уверенная, что экономка находится недалеко, сама же бросилась к Ванессе.
– Как же так, – тихо бормотала она. – Моя девочка мертва, но почему? Никто не может ответить мне на этот вопрос!
Женщина упала в кресло и попыталась расстегнуть верхние пуговицы строгого черного платья, но не смогла справиться с застежками и закатила глаза, теряя сознание.
Хорошо, что в этот момент в комнату вбежала Жоржина.
– Помоги мне, – кивнула на злосчастные пуговицы, а сама приложила кончики пальцев к ее вискам.
Магия отозвалась неохотно, после бурного ночного лечения с каждым днем ей требовалось все больше и больше времени для восстановления. Но все же пальцы закололо теплом, и госпожа Мират со стоном вздохнула, приходя в себя.
Как легко я приняла за правду ту маску, которую женщина с трудом удерживала на лице. И как часто мы ошибаемся в людях, принимая их боль за равнодушие.
– Простите, – прошелестела она.
– Вам не за что просить прощения, – отступила от нее, пытаясь подавить головокружение. Видимо, мне нужно взять небольшой перерыв в воплощении эксперимента в жизнь, иначе я начну терять сознание даже от малейшего использования магии.
– Возможно, – согласилась Ванесса, безрезультатно пытаясь вернуть себе былую невозмутимость.
Жоржина осторожно попятилась к двери, и скрылась за ней, боясь вмешаться в разговор.
– Я думала, вы объясните, что произошло, но...
– Мне жаль, – созналась с грустью. – Если бы я что-то знала, я бы...
– Да-да, я уже поняла, – прервала она меня. – Пожалуй, мне пора.
Она поднялась со своего места, пошатнулась, но когда я подошла, чтобы помочь ей, Ванесса с независимым видом отрицательно покачала головой:
– Вы не должны были видеть меня слабой, так что нет, помогать мне не стоит.
Что ж... Прежняя суровая госпожа вернулась, но теперь я знала, что скрывается за внешней оболочкой.
– Благодарю, что уделили мне время, – надменно бросила она, направляясь к двери.