На тот момент у меня ещё не сформировалось окончательное решение уйти из авиакомпании, но работать в кресле руководителя я уже не мог – меня тошнило до потери дыхания от одной мысли о том, что завтра надо снова идти в офис! А от осознания необходимости идти на совещание бросало в дрожь, настолько явно противился мой организм нелюбимым обязанностям!
С этим надо было что-то делать – я понимал, что такое состояние не могло не сказаться на моём здоровье.
Нет, офис можно любить… если жить в нём по его правилам, то есть плыть в струе и не пытаться эту струю направлять в иное русло. Работать (в меру чужого понимания слова «работать») спокойно, «по понятиям». Покрикивать на подчинённых, наслаждаться властью и прочими фенечками, являющимися благами верхней части пищевой цепочки.
Я шёл в авиацию не с мечтой о кресле в офисе. С детства я хотел летать, и, начав летать, набравшись некоторого опыта, я понял, что мне нравится работа инструктора – учить людей и радоваться их успехам.
В августе 2016-го я сгорел окончательно.
Хватит! Мне 37 лет, я хочу летать, а не просирать свою жизнь в борьбе с бронированными участниками верхних звеньев пищевой цепи!
После очередного разговора на повышенных тонах о порядке отбора кандидатов на ввод в КВС я заперся в своём кабинете (выделения которого ждал два года, а до этого кантовался где придётся…), взял лист бумаги, занёс ручку…
Сердце моё остановилось.
Потом бешено застучало, я опустил ручку и самым своим красивым почерком начал писать заявление о переводе в рядовые командиры по собственному желанию. Закончив, я вышел из кабинета, прошёл двадцать шагов, открыл дверь в кабинет своего руководителя. Сопровождаемый его удивлённым взглядом, я положил заявление на стол и молча вышел.
Это было очень непросто сделать, поэтому я решил не раздумывать. Написать заявление, положить и выйти. Я слишком много раздумывал об этом, чтобы позволить себе задуматься сейчас. Я сто тысяч раз в своём воображении представлял, как я это делаю…
И я это сделал!
Оставшийся рабочий день прошёл в тумане и эйфории от своего поступка. Лётный директор зашёл ко мне и сказал, что он не может заявление подписать – мол, некем меня заменить. Я ответил, что уйду в рядовые в любом случае, и это уже не моя проблема. Я просто не хочу продолжать бессмысленно работать дальше. Я не согласен с его взглядами на организацию лётной работы, соглашаться не буду и, как подчиненный, не могу идти против мнения руководителя. Останемся друзьями.
Попытался по-человечески объяснить своё состояние, как опостылело мне тратить свои молодые годы на работу, которая мне никогда не нравилась. Я хочу летать, учить – на самолёте, на тренажёре, в классе, – а меня заставляют заниматься планированием и гармонизациями. Да, я выдаю результат, но это настолько не моё, что нет уже сил бросаться на амбразуру там, где мне абсолютно не хочется это делать! Летать я хочу, заниматься тренингом, учить людей, работать с молодежью, а от всего остального меня тошнит – понимаешь???
А тут и Дима в своих очередных рассказах об Омане заикнулся, что, решись я на переход, уже через год стану инструктором. И это стало главным аргументом – в гигантах вроде Emirates или Qatar мне светила работа вторым пилотом (на которую я уже был даже почти готов!) лет пять-шесть, а в Омане – сразу командиром и с перспективой стать инструктором. Пусть даже не через год, а позже, но заниматься инструкторством, а не планированием с гармонизациями!
Я ещё раз сел за стол и разослал письма в рекрутинговые агентства.
Маскат, май 2017
Мы закончили подготовку в брифинге, идём знакомиться с командой бортпроводников. В здании несколько комнат, где они собираются на свой предполётный брифинг, но и пилоты в нём тоже участвуют. Для меня такая процедура стала новой, так как в «Глобусе» пилоты проводили брифинг только со старшим бортпроводником.
Стучусь, приоткрываю дверь. Улыбаюсь:
– Привет! Вы тоже летите в Кувейт?
– Привет! Да, кэптэн64! Заходите, пожалуйста!
Заходим, здороваемся с каждым бортпроводником, спрашиваем: «Как дела?»
Здесь так принято. Перед полётом каждый с каждым здоровается, а по окончании каждый каждого благодарит, пожимая руку и улыбаясь. Впечатляет!
Присаживаюсь на стул. Ещё раз оглядываю всех:
– Я очень рад вместе с вами слетать в Кувейт. Меня зовут Денис, я из России.
Смотрю на второго пилота, как бы приглашая его продолжить. Тот подхватывает эстафету:
– Привет! Я Мэт, из Франции.
Каждый бортпроводник называет себя и родную страну. Улыбаюсь и продолжаю:
– Отлично! Кстати, есть кто-нибудь из резерва?
Если бортпроводник назначен на рейс из резерва, надо учитывать, что его рабочее время уже идет.
– Нет, кэптэн. Все были в плане.
– Окей! Значит, летим в Кувейт. Попробуем сделать это за один час пятьдесят минут на эшелоне три шесть ноль, обратно летим час сорок пять, на три семь ноль, иншаалла65. Всё обещает быть чудесным, разве что поболтает немного. На этом самолёте есть видеокамера, поэтому процедура входа в кабину очень простая: примените установленный сигнал, затем улыбнитесь в камеру, – демонстрирую, как, по моему мнению, надо улыбаться. Девчонки прыскают со смеху, – мы посмотрим и откроем дверь.
Делаю серьёзное лицо:
– Не улыбнётесь – извините, не пустим!
Смеются.
– Если найдется ненормальный, который захочет угнать наш самолёт, будем делать следующее…
Слушают внимательно, записывают в блокнотики. Заканчиваю с этой частью брифинга, перехожу дальше:
– Пока горит табло «Пристегните ремни» в наборе и на снижении, пожалуйста, не беспокойте нас, кроме как в случае особых ситуаций. Если возникнет такая ситуация, либо будут какие-то трудности в вашей работе, которые мы могли бы решить – пожалуйста, не стесняйтесь, сообщайте!
Проводников тоже необходимо настроить на работу, мотивировать доверять пилотам! Мы одна команда!
– Что ж, у меня, пожалуй, всё!
Поворачиваю голову в сторону второго пилота:
– Мэт, может, у тебя есть что-то дополнить?
Отрицательно мотает головой.
– Может, у вас есть вопросы, предложения, пожелания? – обвожу взглядом свою команду.
– Всё понятно, кэптэн, спасибо!
– Окей, спасибо! Желаю всем безопасного полёта!
Обращаюсь к старшему:
– Сколько времени вам ещё понадобится?
Рефлекторный взгляд на часы.
– Минуты две, капитан. Безопасного полёта!
– Безопасного полёта!
Выходим. Прошу автомат приготовить мне чашечку кофе.
Рейс прошел замечательно. Мэт оказался отличным парнем и классным вторым пилотом!
Да в общем-то к концу первого месяца работы в «Оман Эйр» я уже и не удивляюсь этому. Это место претендует на звание командирского рая.
Россия, сентябрь 2016 г.
В обоих агентствах, в которые я послал резюме, мне ответили, что «Оман Эйр» не набирает капитанов. Возможно, что появится предложение после нового года. Предложили рассмотреть Индонезию и Китай. Я пожал плечами и вежливо отказался.
Моё заявление так и лежит неподписанным на столе лётного директора, но я ещё раз честно предупредил, что решения своего не изменю. С того дня, как я написал заявление, с души как будто камень упал – я чувствую себя непривычно великолепно в предвкушении свободы!
Да, покинув тёплое местечко, я сильно потеряю в заработной плате, но деньги – это далеко не всё в этой жизни. Душевное равновесие гораздо важнее, а здоровье не купишь. Своё решение и планы на будущее я обсудил с супругой, и она полностью меня поддержала.
В лётно-методический совет «Росавиации» я отправил письмо с просьбой освободить меня от должности руководителя рабочей группы по проекту «Стандартные эксплуатационные процедуры». Поблагодарил за сотрудничество, пожелал всего хорошего.
В октябре у меня запланирован отпуск, куплены билеты и оплачен отель на острове Родос. Впервые за годы совместной жизни я планирую провести на курорте две недели вдвоём с женой, без детей. Всё просто замечательно! Даже офис уже не кажется таким душным, как прежде!
Прошло две недели, моё заявление лётный директор так и не подписал. Я хмыкнул, написал точно такое же и отнёс генеральному директору авиакомпании. Поговорил с ним по душам, рассказал всё как есть: не моё, устал, хочу отдохнуть, полетать, набраться опыта. Слишком ещё молодой – мне летать хочется, а не планированием заниматься и бодаться с динозаврами!
– Я не хочу бороться. У меня больше нет мотивации. Мне всего 37 лет. Я подожду.
Он меня понял. Запустил заявление в производство.
Мне не стыдно за проделанную за эти годы работу, пусть даже она и не привела к официальному признанию авиакомпанией моих потраченных нервов. Зато, глядя на молодежь, с которой я работал с первых их дней (некоторые уже стали инструкторами), я испытываю удовлетворение. Динозавры уйдут, а эти парни останутся. И, надеюсь, те искры, которые я пытался вкладывать в их головы, не погаснут к тому времени, когда они начнут движение по карьерной лестнице.
За годы, отданные родной авиакомпании, я не получил ни одной благодарности от руководителей, если не считать пары «спасибо» за реализацию сложных проектов. Раздачи «почётных грамот», значков «Передовой командир» и прочих мелких, но приятных плюшек, раздаваемых по разнарядке к авиационным датам на календаре, стабильно обходили меня стороной66. Весьма показателен эпизод, случившийся как раз в ту минуту, когда я отнёс гендиректору заявление о переводе в рядовые. Я встретился с ним в дверях, и между нами состоялся следующий диалог:
– Денис, а тут тебе благодарность передали. От Ситнянского, лётного директора авиакомпании «Ютэйр».