Крувим выронил топор, и тот ярко блеснул рассветным солнцем, чуть глаза не обжег. Крувиму показалось, что он слышит чей-то аккуратный, вежливый смех.
Только не понял чей.
15Дометиан
Кабак потрясенно молчал. «Они восхищены мной», – подумал Дометиан.
Первым очнулся парень-стюард. Он сбегал за шваброй и принялся замывать кровь, старательно делая вид, что ничего внезапного не случилось. За ним пришел в себя другой стюард Курултая. Этот стал аккуратно стаскивать тела убитых разбойников к выходу. Когда надо было протащить труп мимо занятого стола, он кланялся и извинялся.
«Хорошее место, – подумал Дометиан. – Приятное вообще заведение. Только с бандитами зря якшаются. Впрочем, где сейчас не якшаются?»
Клановый офицер, который аплодировал ему, помахал рукой и указал на свободное место за своим столом. Дометиан пожал плечами и сел к офицеру.
– Лихо, лихо. Очень лихо. Очень, – сказал офицер. – Можно посмотреть ваши кресты? Вы используете их как кистень? Ножи спрятаны в мантии, я обратил внимание. Это эффектно, натурально. Сами догадались или увидели где-то? Я вас не отвлек от чего-то важного? Могу попросить оказать честь беседы?
Дометиан виновато улыбнулся, показал рукой на рот и покачал головой. В этот момент ему принесли новый кувшин морса, причем платы не потребовали. Он поблагодарил стюарда, тронув локоть и кивнув. Офицер щелкнул пальцами – ему немедленно принесли дорогого вида стеклянную бутыль. Судя по запаху, хороший полугар.
Офицер жестом предложил Дометиану выпить. Тот вновь виновато улыбнулся и показал на свой морс.
– Вы немой и трезвенник, – резюмировал офицер. Дометиан покачал головой. – Не трезвенник? – уточнил офицер.
– Трезвитесь, бодрствуйте. Потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить, – сказал Дометиан.
– Вот это ничего себе. Значит, говорить вы умеете. Могу я узнать, как вас зовут?
Дометиан вновь улыбнулся и достал из потайного кармана с внутренней стороны мантии специально заготовленную карточку. Он предварительно залил ее воском, чтобы вода не попортила в дороге.
Офицер взял карточку в руки.
– Дометиан. Странствующий смиренный скимник. Принял обет молчания на речи, коих нет в Книгах, – прочитал вслух офицер. – Вы очень интересный человек, Дометиан. Я таких еще не встречал.
– Ты милостиво встречал радующегося и делающего правду, – ответил Дометиан.
– Вы действительно наизусть заучили все псалмы? – спросил офицер. – А что еще? Наверное, откровения, Евангелия?
Дометиан кивнул и потупился.
– Поразительно просто, это нечто, – сказал офицер. – Нас с вами свел Бог, натурально, я готов в этом поклясться. Меня зовут Ингвар Безголосый. Я колонель алтайского клана Храбрецов и глава княжеской дружины по вопросам тактики и полевого снабжения. Рад познакомиться.
Офицер протянул руку. Дометиан пожал ее медленно, чтобы выказать почтение. Он коротко обернулся назад. Оказывается, трупы разбойников уже вынесли наружу и, надо думать, сложили у крыльца. Туда и дорога.
– Вы не находите, что в этом есть какая-то ирония? Возможно, даже божественная ирония. Вы почти немой, а моя фамилия – Безголосый, хотя я весьма даже люблю поболтать с интересными людьми. Дометиан, а как вы поступаете, когда надо сказать что-то, чего в писаниях нет? Жестами изображаете?
Дометиан достал из другого кармана записную книжку и карандаш, спрятанные в специальный непромокаемый мешочек. Изобразил, что пишет в книжке карандашом.
– Разумно. Я это могу только одобрить. По всему видно, что вы человек цельный, собранный, сильный духом и телом, – сказал Ингвар.
На самом деле, в затворе Дометиану не с кем было общаться, кроме дневника и диких эмиссаров. Но в дневнике он писал много и к путешествию, в которое его отправила прямая и недвусмысленная Божья Воля, был готов основательно. Знаки стали приходить ему за несколько месяцев до Великого Исхода. Сначала записки, писанные странным почерком – ломаным и дрожащим. Записки стали приходить одна за другой. После них начались видения, из-за которых Дометиан начал путать сон и реальность. Все записки он сохранил и носил с собой, словно карту, по которой следует идти. И был уверен, что будут еще.
Именно записки дали понять, что пришло время выйти из затвора и покончить с дьяволом, что отравил земли. Момент, когда Дометиан понял, что именно в этом его судьба и предназначение, был самым счастливым. Он вспомнил это чувство, которое пронзило его в один момент, в одну долю секунды – как сияющий меч, как звездный путь в темноте и тумане. Как последняя надежда искупить все, что натворил. Вернуть долги и вернуться к нему любимейшим из сынов.
Иногда Дометиан жалел людей, которым незнакомо это чувство.
Ему надо попасть в Москву и нужны люди. В Москве все началось, и в Москве все закончится. Это он знал твердо.
– Я, по случаю, немного знаю, что такое скима. Вы в малой скиме или в великой? Простите, если мой вопрос бестактен, я все-таки профан в старой религии, хотя на досуге, натурально, стараюсь почитывать. Но больше все-таки по современным сектам разбираюсь, ну, знаете, Проклятые Клоуны, Трупы Ряженые, Плясуны, свидетели Бесконечного Бога и так далее, – сказал Ингвар. – Так в какой вы скиме?
– Я принял великий образ ангельский, – ответил Дометиан.
– Но позвольте, разве в великой скиме не положено уходить от людей и общаться только с Богом? – поинтересовался Ингвар. – Я не осуждаю, просто казалось, что это само собой разумеется.
– Бог препоясует меня силою. И останется там навсегда, – сказал Дометиан.
– Правильно я понимаю, что ваши отношения с Богом сильны настолько, что вы с ним всегда и наплевать, что вокруг происходит, потому что внешнее не способно нарушить вашу связь? И надо, наоборот, выходить в люди, чтобы подчеркнуть силу вашей связи?
Дометиан кивнул.
– Очень любопытно, натурально… – сказал Ингвар. – Похоже на обратную иерархию у Клоунов. Там, если вы слышали, чем выше ранг священника, тем он более развратный во всех смыслах, в том числе в социальном. С каждым новым рангом надо чудить все больше, заниматься всякой гадостью. У них, кстати, очень интересная традиция рукоположения… Впрочем, я отвлекся.
В этот момент к столу подошел стюард – тот, что выносил трупы на улицу. Он аккуратно сложил перед Дометианом несколько ножей, кисет с табаком, два кошеля и какие-то мелкие вещи в мешочках. Подошел второй стюард, поставил рядом со столом четыре пары сапог. Причем выстроил их по размеру от маленького к большому. На самых больших сапогах темнели пятна крови. Дометиан удивленно посмотрел на стюардов, потом на Ингвара и развел руками. Тот улыбнулся и жестом отослал мальчишек.
– Позовем, – сказал он им.
Дометиан показал пальцем на дары, покрутил пальцем у виска и вопросительно поглядел на Ингвара.
– О, вы не сталкивались с этой славной традицией? Напрасно, мой дорогой. Вы же убили этих парней в честном бою, и все это видели. Даже княжеский суд не нужен. Я официальный представитель князя Храбрецов, и все в этом кабаке меня знают, так что решили вам сразу отдать. Кто убил в честном бою поднявшего меч, получает имущество убитого. Я сам продвигал этот закон в парламенте. Есть определенные, знаете ли, трудности при пьяных разборках, но у вас другая история. Закон не предписывает, но положено часть имущества пожертвовать на нужды клана, – сказал Ингвар.
Дометиан широким жестом отодвинул от себя все добро убитых разбойников и покачал головой. Потом брезгливо отодвинул ногой сапоги.
– Зря, сапоги хорошие, ребята не бедствовали, – заметил Ингвар. – Прямо все отдаете на нужды клана? Уверены? – Дометиан задумался. Потом достал из кошелей деньги, рассмотрел их и сунул в карманы мантии. Сами кошельки отодвинул обратно и кивнул. Ингвар засмеялся, довольно изящно выпил полугара прямо из горла и похлопал Дометиана по плечу. – Вы мне прямо с каждой минутой все больше и больше нравитесь. Эй, парни!
Оба стюарда синхронно подошли к столу и преданно посмотрели на офицера. В их глазах читалось восхищение и подобострастие, чуть ли не любовь. «Ох, да его тут правда уважают, – понял Дометиан. – Очень хорошо. Это очень пригодится».
– Заберите, передайте старшему. Скажите, две трети в казну, треть заведению за неудобства. Скажите, господин Безголосый велел. Проверю, если вдруг что. И скажите спасибо святому скимнику по прозванию Дометиану, который сегодня сделал наш любимый город чище, – велел Ингвар.
Стюарды испуганно поклонились Дометиану. Они стояли в стороне от него – видно, побаивались после резни, которую устроил чужак в странной мантии и жутком черном колпаке. Дометиан слегка поклонился в ответ, не вставая. Кресты-вериги на нем звякнули, и один из мальчишек вздрогнул от звука.
– Что сказать надо? – спросил Ингвар.
– Смерть – вежливость храбрых, – сказал один тихо.
– Слава Храбрецам, – продолжил второй.
– Молодцы. Всё, ступайте.
Он снова выпил из горла с прежним изяществом и откинулся на стуле. В кабаке стемнело. Видимо, дело шло к закрытию – Дометиан заметил, что несколько ламп пригасили, а верхнюю и вовсе задули. Однако в этот момент в дальнем конце зала убрали столы и начали собирать помост из широких досок. «Будет какое-то шоу», – понял Дометиан.
– Девки скоро танцевать будут в лампочках, – заметил Ингвар. – Надо брать еще выпить или идти отсюда куда потише. Предлагаю офицерский дом. Морсу там нет, но чаю вам нальют. Мне кажется, у нас впереди долгий разговор. Не буду скрывать – имею корыстные цели. Кадровый вопрос сам себя не решит.
«Ты тут не один такой, с целями», – подумал Дометиан.
Он вновь достал книжку и написал несколько слов. Протянул Ингвару. Тот поднес запись близко к глазам – в зале уже порядком стемнело.
– Ого. Мать твою за ногу, вот это новости, – сказал он. – Вы серьезно?
Дометиан кивнул.
– Обсудим, – сказал Ингвар. – Надо выйти, там обсудим.