Вышло на удивление хорошо. Рукоять пистолета соприкоснулась с головой Колымцева с приятным влажным треском. Он рухнул сначала на колени, а потом на бок. Ударился еще и головой о борт. Горбач с наслаждением пнул его раз, другой и третий.
– Ты что сделал! – закричала Лиза. – Мы же говорили!
– С этим выродком нельзя говорить, – сказал Горбач. – Я не знаю, что ты там делала, колдовала или что-то еще, я такого никогда раньше не видел. Ты все мне расскажешь. Но потом.
– Ничего я тебя не расскажу, – сказала Лиза обиженно. – Зачем ты его ударил, все хорошо шло…
– Расскажешь, расскажешь, – сказал Горбач. – Хватит уже этой чертовщины. Это вообще бог знает что такое. Ты его успокаивала? Вот эту тварь? Ты серьезно? Ты колдовала, чтобы его успокоить, приласкать? Вот эту мразь конченую?
– Тебе больше нравилось, когда он был злой? – спросила Лиза.
– Нет, – сказал Горбач. – Извини, пожалуйста. Спасибо, ты мне жизнь спасла. Он бы меня задушил. Снова жизнь спасла. Это какой уже раз по счету?
– Раз десять точно.
– Не было там десяти, – сказал Горбач.
– Это ты так думаешь, – ответила Лиза.
– Мы это еще обсудим. И твое колдовство тоже, – сказал Горбач. – Сейчас нам бы понять, какого черта происходит.
Он поднял пистолет и указал стволом на перегородку, ведущую в кабину водителя. Управлявший автомобилем человек словно забыл про них. «Или это был не человек», – подумал Горбач.
– Ты не знаешь, кто стучал? – спросил он Лизу.
– Куда стучал?
– В окно, – сказал Горбач и вновь показал на перегородку.
– Я сама стук не слышала, – сказала Лиза. – Только потом догадалась, по смыслу, когда еще лежала… я думала, водитель стучал. Кто там еще мог быть-то?
– В общем, там кто-то стучал. Туда пошел парень проверить и пропал. Он нас вместе с Колымцевым конвоировал. Боец этого выродка, если я правильно понял.
– Мне его очень жалко, – сказала Лиза.
– Бойца? – удивился Горбач.
– Нет, мужика этого, – сказала Лиза и показала на Колымцева. – Он сильно несчастный.
– Он конченый, – сказал Горбач с убеждением. – И если он несчастный, я только рад, потому что он тварь и должен страдать. Как ты поняла, что он несчастный?
– Он потому и конченый, что несчастный. Вернее, немного наоборот… я пока не понимаю, как объяснить. Я много увидела.
– Ты его просто плохо знаешь, – сказал Горбач.
– Только что мне казалось, что я знаю его всю жизнь, – ответила Лиза.
Они замолчали. Грузовик продолжал ехать неизвестно куда, за рулем был неизвестно кто. Колымцев лежал без сознания. Когда машину трясло, он мягко стучался головой о борт, и при каждом стуке сердце Горбача пело.
«Надо бы его прикончить. Он меня убил бы без сожаления и даже не понял бы, в чем вопрос. Единственный человек, без которого мир с гарантией стал бы лучше, – подумал Горбач. – Еще несколько секунд, и я бы задохнулся. Надо его убить, но как сейчас? Беспомощного, оглушенного? – Горбач покосился на Лизу. – Если бы ее тут не было… Ладно, черт с ним».
– Ну давай, маленькая ведьма, – сказал Горбач. – Можешь поколдовать, чтобы узнать, кто там сидит и куда нас везет? Руки на кабину наложить или как-нибудь так?
– Я так не умею, – сказала Лиза. – Я вообще колдовать не умею, на самом деле колдуют только в сказках.
– Видел я те сказки. Ладно, особо и не рассчитывал, если честно, – сказал Горбач.
Он аккуратно подошел к окну, держа пистолет готовым к стрельбе. Чертыхнулся, снял предохранитель. Колымцев идиот, сам не мог его снять? Капитан, мать твою за ногу.
– Слушай, – сказал Горбач, оглядываясь на Колымцева. – Ты, может, чувствуешь своим колдовством…
– Нет у меня колдовства, – сказала Лиза.
– Ну этим своим… Я этого выродка, случайно, не убил? Там так хрустнуло хорошо. Поколдуй, проверь?
Лиза посмотрела на Горбача искоса. Подошла к Колымцеву, потрогала затылок, пощупала пульс на запястье.
– Вот так просто? – удивился Горбач.
– А как надо, блин? Поколдовать?
– Ладно, ладно. Живой он?
– Живой, – сказала Лиза. – Череп у него крепкий.
– У него все крепкое, это не человек вообще, а отродье… Слушай, давай мы его из грузовика хотя бы выбросим, зачем он здесь?
– Без сознания, на ходу? – спросила Лиза.
– Ну, в общем, да, – признался Горбач.
– Там еще Стазис сзади, помнишь? Это еще более жестоко, чем просто ему в голову выстрелить, – сказала Лиза.
– Не подумал об этом.
«Конечно, подумал, – признался он про себя. – Ну Стазис, и что? Очнется, хоть увидит, какой он бывает. Герой, кверху дырой».
– Ладно, свяжи его хотя бы, вон веревка валяется, – сказал Горбач. – А то мне одной рукой с пистолетом неудобно. И еще вопрос… ты не можешь потрогать кабину и понять, кто там сидит?
– Нет, – коротко ответила Лиза.
– Плохо, – сказал Горбач.
Лиза начала вязать Колымцеву руки за спиной. Выходило у нее ловко и быстро. «Потрясающе одаренный ребенок», – подумал Горбач. Он собрался с духом и громко постучал в окно-перегородку.
– Я буду стрелять! – крикнул Горбач. – Кто там, отвечай! На последнем слове голос предательски дрогнул. «Ну и черт с ним, зато у меня пистолет, – подумал Горбач. – Но если окажется, что там эмиссар, я не знаю, что сделаю. Наверное, сойду с ума, как Колымцев. А если он на ходу запрыгнет в кузов? Как тогда, в зиндане?»
Его услышали. Грузовик проехал еще несколько десятков метров и затормозил. Хлопнула водительская дверь. Кто-то неторопливо выбрался из кабины и двинулся к заднему борту машины. Горбач отслеживал перемещение на слух, водил стволом вслед за шагами. Он всерьез думал, не стоит ли выстрелить через брезент. На всякий случай.
– Не пальни случайно, – сказал человек за бортом грузовика. – Спокойно, здесь свои.
Горбач не верил.
– Спокойно. Свои здесь, – повторил человек.
Горбач не стал опускать пистолет. «Видал я своих, которые пострашнее любого чужого», – подумал он.
Человек запрыгнул на приступку и залез в кузов. Горбач машинально отступил на шаг, не опуская пистолета, и споткнулся об Колымцева. К этому времени Лиза уже связала ему руки за спиной. Кажется, весьма надежно. Удивительный ребенок.
– Не пальни, говорю, малой, – сказал боец Колымцева. Он с недовольным видом отряхнул штаны – замарался о пыльный кузов, пока залезал. С недоумением посмотрел на связанного и оглушенного Колымцева, цыкнул с восхищением. – Вы чего тут устроили? Что не так с вами, дети? – спросил он.
– Еще шаг, и я в тебя выстрелю, стой на месте, – сказал Горбач. – И мы не дети.
– Ей лет двенадцать же, – сказал боец Колымцева и указал на Лизу.
– Если будете много разговаривать, я вас тоже свяжу, – сообщила Лиза.
– А ты вообще на вид подросток, вымахал, а сам тощий, – сказал боец невозмутимо. – Как же не дети? Дети и есть.
Он не казался испуганным – скорее, весело недоумевал. Коротко посмотрел на Колымцева, словно хотел взглядом проверить, крепко ли завязаны узлы. Кивнул с уважением и тут же потерял к телу шефа интерес.
Лиза пару раз аккуратно пнула Колымцева, подергала за плечо. «Проверяет, не очнулся ли», – подумал Горбач. После этого Лиза аккуратно встала в сторону, чтобы не мешать ему стрелять, и сложила руки на груди.
– Ты собираешься рассказывать? – спросил Горбач. – Если нет, то отдай ключи от машины и беги отсюда, или застрелю.
– Застрелю, застрелю, скучные какие дети, – сказал боец грустно.
– В колено выстрелю, – сказал Горбач.
– Да у тебя руки трясутся, в колено он стрелять собрался, – сказал боец. – Ладно, давайте договоримся, раз уж такая странная ситуация сложилась у нас с вами, дорогие мои люди. Я расскажу, что вы там хотите услышать, а дальше пойдем вместе.
– Дальше мы решим, что с тобой делать, – сказал Горбач.
«И уж точно никуда не пойдем с тобой вместе, мутный ты какой-то, – подумал он. – Что за фокусы? Где водитель? Почему он такой спокойный вообще, у него же конвойные бунт устроили?»
– Лады, порешаем как-нибудь, – легко согласился боец. – Ну, давайте свои вопросы, детвора. Только держи крепче эту штуку, а то пипидон себе отстрелишь, а тебе же еще семью заводить, вон молодой какой.
Он поплевал на ладони, подергал откидной борт грузовика, крепок ли, и уселся на него, как на скамейку. Закинул ногу за ногу, порылся во внутреннем кармане жилета, достал папиросы. Закурил. «Что такое пипидон?» – смятенно подумал Горбач. Чуть вслух не спросил.
– Как тебя зовут, откуда ты родом и к какому клану принадлежишь? – спросила Лиза.
– Зовут меня по-всякому, но чаще сам прихожу. Родом я то оттудова, то отсюдова. Отовсюдова родом. Про клан, наверное, рановато вам еще знать. Что еще хочешь узнать? – уточнил боец.
Он затянулся и блаженно выпустил струю внутрь кузова. Горбач кашлянул и на всякий случай отступил еще на полшага. Вдруг это маневр. Дыма напустит, прыгнет, оружие выбьет. Лиза сделала еще лучше – оттолкнула тело Колымцева и встала за него. Колымцев был тяжелый, и Лиза пыхтела секунд десять, но Горбач не мог ей помочь. Он держал бойца на прицеле, пока тот с улыбкой делал вторую затяжку.
«Молодец какая, – подумал Горбач. – Теперь между нами туловище этого животного. Если будет прыгать, может споткнуться. Да и прыгнуть теперь сложнее». Он внимательно посмотрел на бойца. Тот сидел абсолютно расслабленно, насколько позволял откидной борт, и прыгать никуда как будто не собирался.
– Вы знаете, что при детях курить плохо? – спросила Лиза.
– Знаю, но мне наплевать, – сказал боец. – Это был второй вопрос? Мы так надолго застрянем. Тощий, у тебя вопросы есть? Например, что такое пипидон? Могу рассказать, у меня времени много.
Вот же гад, расстроился Горбач. Он сдержался усилием воли, чтобы не нагрубить в ответ. Во-первых, это выглядело бы непрофессионально, на допросах так не делают. Во-вторых, боялся, что будет выглядеть не грозно, а жалко.
– Кто стучал в окно? – спросил Горбач.
– Водитель стучал, – ответил боец.