В борт грузовика стукнуло, будто на него упало что-то тяжелое. Тихий матерок молодого перешел в кашель. Кашель быстро закончился. Синклер услышал звук падающего тела. Механик-водитель при этом продолжал равнодушно скрипеть ключом в недрах грузовика. «Час от часу не легче», – подумал Синклер. Некоторое время за бортом шуршали. Кажется, кто-то обыскивал упавшего бойца. Звякнул борт грузовика. Синклер пытался посмотреть, кто там лезет, но не смог перевернуться.
– Вот ты какой, – сказал незнакомый голос. – А то я тебя рассмотреть не успел толком. Так и не подумаешь, что опасный.
– Синклер, это мы! – сказала Лиза. – Да дайте сюда ключ, я ему наручники сниму! Вы не видите, как ему неудобно?
Синклер улыбнулся. Хорошо, что никто этого не видел, потому что он лежал лицом к стене. Синклер так редко улыбался, что забыл, как это делается. И главное – зачем делается. Обычно вместо улыбки у него выходила корявая гримаса. Не улыбка, а мимическое недоразумение. Жаль, что никто не видел. Лиза расстегнула наручники. Она шумно потребовала у человека с незнакомым голосом нож, чтобы разрезать веревки. Тот отказался и сам разрезал веревки. Синклер поднялся, размял затекшие руки и ноги. Горбач стоял рядом с машиной. В руке был пистолет, но палец не лежал на крючке. Видимо, все спокойно. Он увидел Синклера, обрадовался, сделал к нему шаг и замер, словно застеснялся. Синклер немного подумал и аккуратно похлопал его по плечу. Этого было достаточно. Обладатель молодого голоса лежал у грузовика без сознания. Рядом стоял пожилой человек в синей куртке механика и грустно смотрел на него. Вытирал от масла разводной ключ ветошью.
– Филин, помягче нельзя было? – спросил механик.
– Куда уж мягче? Скажи спасибо, что не убил. Я его как спать уложил, по горлышку – раз. Ну, говорить не будет неделю или две, но потом очухается. Оно же нам и хорошо, как считаешь? Ты бы торопился, кстати. Вторую половину только во Владимире заплачу, – сказал незнакомый Филин.
Теперь Синклер смог разглядеть его получше. Он смотрел, пока Филин шептался с водителем-механиком. Вскоре тот кивнул, достал из кабины складной велосипед и уехал дальше по дороге. Филин был одет в форму Хлеборобов, причем в обычный солдатский жилет без нашивок и шевронов. «Или он простой боец, или, наоборот, боец вовсе не простой, раз может позволить себе ходить вот так. Вариант третий – он вообще не боец, – подумал Синклер. – Слишком экономные движения, слишком профессиональный взгляд».
Улыбчивый, с богатой мимикой. Невысокий, но гибкий и крепкий. Аккуратная борода, под ней круглое лицо. Располагающее к доверию, пожалуй. Такой может быть кем угодно: пекарем, писарем, батальонным бухгалтером, убийцей, княжеским поэтом.
В лесу крикнула птица. Синклер заметил, как за долю секунды изменилось лицо Филина. Насколько экономно он развернулся в одну пятую оборота, как сузились глаза, как напряглись мышцы на шее, а ноги слегка согнулись, словно Филин был готов к прыжку. Так же быстро он расслабился и снова заулыбался.
«Убийца, тренированный агент, бывший телохранитель или даже боевой архангел княжеского уровня, – подумал Синклер. – Это и впрямь становится интересно».
– Рад познакомиться, к вашим услугам, много наслышан, – сказал Филин и протянул Синклеру руку.
Тот не стал ее пожимать.
– Понимаю, – сказал Филин. – Чего тут непонятного. Мы еще мало знакомы, а руки каждому жать – скоро рук не останется.
Синклер посмотрел на Горбача и Лизу. Горбач выглядел смущенным, словно напортачил и ждал, когда за это придет наказание. Лиза, наоборот, вся светилась. «Она правда рада, что я нашелся», – подумал Синклер. Очень странное чувство. Оно понравилось Синклеру.
– Коротко мне. Какого хрена? – сказал он.
– Коротко расскажу по дороге. Мы едем во Владимир, – сказал Филин.
– С тобой. Не поеду.
– А если я кое-что интересное предложу? – спросил Филин. – Грубо вы так. Я же вам жизнь спас. И ваши юные спутники уже имели возможности оценить мое благородство и чистоту намерений.
– Ты лжец. Ты агент. Вижу по рукам, – равнодушно ответил Синклер.
– Агент? Конечно, вы опытный мужчина, вас не обманешь. Лжец? Может быть, но вам я не лгал. Я вообще против любой лжи, кроме тактической. Правда, Синклер, зря вы отказываетесь. Я знаю много такого, что будет вам интересно. А вы, уверен, можете сообщить много любопытного для меня, – сказал Филин.
– Сам узнаю, – сказал Синклер. – Спасибо. Надеюсь, в последний.
Он подхватил вещмешок из кузова грузовика. Специально встал таким образом, чтобы оказаться между Лизой, Горбачом и агентом. Филин понял незамысловатый маневр, усмехнулся.
– Да ради бога. Я вам даже ключи от грузовика отдам, – сказал он.
– Спасибо. Еще раз. Заведу так, – сказал Синклер.
– На самом деле она не сломана, если вдруг.
– Так и понял.
Он махнул рукой Горбачу и Лизе, указав на кабину грузовика – садитесь. Когда они уселись, еще раз коротко посмотрел на Филина. Тот стоял, меланхолично жевал травинку и глядел, как последние лучи солнца исчезают за горизонтом.
– Долго эта дуэль взглядами будет продолжаться? – спросил Филин. – Это вы так торгуетесь? Ну прекратите, дорогой вы мой человек. Откажетесь – жалеть будете. Вам не интересно, почему вас схватили? Не интересно, почему я вас освободил? Почему князь уже почти наверняка во Владимире – неинтересно?
– Схватили. Потому что засада. Думать нечего. Князь во Владимире. Прошел маршем. С летучим батальоном. Орехову-Зуеву все. Не успели подготовиться. Я идиот, но недолго. Освободили меня. Значит, враг князя. Все понятно. Бывайте.
– Маловато вы знаете, – сказал Филин недовольно.
– Мне хватает, – сказал Синклер. – Спасибо.
Он развернулся и пошел к кабине, где уже сидели Лиза и Горбач. Шел медленно. Не потому, что торговался. Просто хотел держать ситуацию под контролем. Мало ли что на уме у этого агента. Синклер понял, что испытывает страх, и обрадовался. Не за себя, потому что за себя бояться нечего. Он испытывает страх за кого-то другого. Как же это хорошо. Он даже испытал легкое подобие благодарности к Филину, который, сам того не подозревая, подарил это чувство.
– Синклер, – позвал Филин. – Ладно, ладно, убедили вы меня, зайду с козырей. Серьезный козырь! Вам должно понравиться.
– Слушаю, – сказал Синклер.
– Во-первых, через Орехово-Зуево просто так не пройдете, нужна маскировка, я знаю людей.
– Я тоже. Знаю людей.
– Времена поменялись. Мои знания актуальнее. Город оккупирован, там все на шухере, ушки на макушке. А вы вообще клановый преступник. И, я извиняюсь очень, немного эмиссар.
– Я не эмиссар.
– Ну, самую чуточку. Вы широких достоинств мужчина, это вас совсем не портит.
– Чтоб вас. Дальше, – потребовал Синклер.
– Вам нужен Коршун и князь. Князь напуган. Он думает, вы идете его убить. А Коршун организовал засады.
– Дальше, – сказал Синклер.
– Я давно работаю по Хлеборобам и знаю лазейки. Без меня вы не доберетесь до князя.
– Зачем он мне? – спросил Синклер.
– Ой, ну прекратите, да? Мы же взрослые люди, профессионалы, все понимаем. Коршуна вы точно хотите убить, я читал отчет о том, что было в Красноармейске. Я понимаю, что у вас атрофирована, так скажем, часть эмоционального спектра. Но отомстить вы хотите?
– Допустим.
– Я помогу подобраться к Коршуну на расстояние удара саперной лопатки по кадыку.
– Я сам смогу.
– Не сможете, – уверенно сказал Филин. – Вам понадобится много времени. Прийти во Владимир. Все тайно, все скрытно. Узнавать детали, готовить операцию, очень много работы. Не представляете, как сейчас князь и его мастера пекутся за свою жизнь. Они, если можно так сказать, в стрессе из-за быстрого переезда и сопутствующих обстоятельств.
– Я не тороплюсь, – сказал Синклер.
«Мне надо дойти до Владимира, передохнуть и понять, насколько сильна волна, – подумал он. – Если сильна, то бежать дальше. Если нет, то пристроить куда-то детей… детей? Пристроить куда-то ребят, залечь на дно и понаблюдать. Коршун никуда не убежит».
– Боюсь, вы торопитесь.
– Почему?
– Очень скоро от Владимира ничего не останется. По крайней мере, Хлеборобов там не будет.
– Думаете, волна?
– Про волну не знаю, – сказал Филин.
– Есть сведения? Князь разрушит город? Пойдет дальше?
– Едва ли. Ему наплели, что волна остановится около Орехова-Зуева. Князь собирается делать там новую столицу, во Владимире. На самом деле никто не знает, когда остановится волна. Даже княжеские юродивые в ужасе. Говорят какую-то чушь, все эксперты, но никто ничего не знает.
– Тогда что случится? – спросил Синклер. – Скорее давайте. Вы балабол.
– Случимся мы, – ответил Филин и поклонился.
– Кто мы?
– Храбрецы. Город возьмет клан Храбрецов. Мы вырежем Хлеборобов. Всех. Ничего вы не успеете, – сказал Филин.
– Зачем? Откуда здесь Храбрецы?
– Я мог бы рассказать, но вы же торопитесь, – сказал Филин с грустью в голосе.
– Садитесь в машину, – сказал Синклер.
Бак был заправлен почти под завязку.
Поездка обещала быть спокойной. Дорогу впереди зачистили. Филин рассказал, как Хлеборобы шли от Красноармейска – безжалостным маршем, опаснее самой волны Стазиса, от которой бежали. Оказалось, что князь даже не стал тратить время на переговоры со Щипачами. Сразу протаранил ворота и взял город штурмом. Значимых потерь избежал. Синклер любил водить военные грузовики. Они плохо управлялись, в них трясло, как черт знает где, они бешено жрали топливо. Но за рулем приходило нездешнее спокойствие. Можно было ненадолго представить, что все нормально. Все по-старому. Наслаждаться мешали только трупы на обочине. Филин объяснил, что редкие патрули Щипачей уничтожали без вопросов и разговоров. Патрульными по умолчанию считались все, кто встретится на дороге.
Синклер отправил Горбача и Лизу в кузов, а Филина посадил рядом с собой. Во-первых, надо было поговорить. Во-вторых, он ему не доверял. О каком доверии может идти речь? Это агент-провокатор. Профессиональный, улыбчивый убийца. Некоторое время ехали молча.