Она задумчиво вздохнула, погружаясь в размышления.
– А как ты узнала о том, что ты та самая, – тут я замялся, не зная, как определить нынешнее ее положение.
– Я стала вспоминать.
– Вспоминать? Что вспоминать?
– Свою прошлую жизнь.
– Стоп, стоп, стоп. Ты хочешь сказать, что помнишь свою прошлую жизнь?
Стефания тревожно посмотрела на меня. Я понял, что надо бы поумерить пыл. Девушка действительно мало кому доверяла и, если уж я решил выяснить всё до конца, то надо быть сдержаннее.
– Так ты помнишь свою прошлую жизнь? – спросил я еще раз, но уже спокойнее.
– Не совсем. Я вижу обрывки воспоминаний. Словно бы видения какие-то. Но только знаю точно, что это уже было.
Стефания заворожено смотрела на огонь. Я вгляделся в её красноватый от всполохов пламени профиль. Девушка не врала и не преувеличивала, когда говорила о своих видениях. Ее речь была спокойной и уверенной. Определенно Стефания верила в то, что говорила. Вот только легче от этого не становилось.
– Скажи, а что именно ты помнишь?
– Я помню детство, старый дом. Помню некоторых друзей. Помню строгое, но красивое, лицо отца.
– А тот день? Ты помнишь свою гибель?
– Тоже только обрывками. Я помню большой зал с колоннами, широкое низкое окно и пропасть под ним. Даже сейчас я слышу шум воды, текущей внизу. Я помню прикосновение камней, настолько холодное, что я чувствую их даже через платье. Помню ненависть, прожигающую своими язвами мою душу. Как же я его ненавидела! Как же тогда злилась на всех! Я готова была уничтожить, убить их всех до единого. Но теперь этого нет. Я больше не ненавижу. Я сожалею о Басарге, так же как сожалею о том, что обрекла всех на страдания. Я была не права. Мы все ошибались.
Стефания снова задумалась. Видения из прошлой жизни опять предстали перед ее внутренним взором. По щекам девушки потекли слезы. Я хотел помочь ей. Но что я мог сделать?
– Ну, а что они все хотели? Ты злилась потому, что тебя силой заставляли выйти замуж. Это нормально.
– Не совсем.
– Что не совсем?
– Я не уверена, что возненавидела его из-за этого. Я была готова выйти за него, лишь бы всё было хорошо, но что-то случилось. Что-то, что заставило меня переменить свое решение. Именно тогда глубокая неприязнь сменилась лютой ненавистью. Тогда на фоне эмоций я схватила эти камни.
– И что же тогда произошло?
– Как ни старалась, я не могу этого увидеть. Бабушка говорит, что просто не пришло время. Видения приходят сами, независимо от того хочу я их узреть или нет.
Мы еще долго сидели этой ночью, наблюдая за игрой языков костра. Разговаривали мало. Все больше слушая тишину. А потом Стефания уснула, нежно сжимая в ладони прекрасные и таинственные цветы, что зовутся Иван-да-марья.
Мертвая река
Мы тяжело поднимались на холм. Хотя нет, не так. Я тяжело, а Стефания легко и чуть ли не вприпрыжку, поднимались на очередной холм. Подъем был достаточно крутой. Я сопел, пыхтел, вздыхал, но не отставал от девушки ни на шаг.
В самом своем максимуме холм резко обрывался, открывая обширное пространство шумных бурых потоков метров в пяти внизу.
– Это что? – я ткнул пальцем в сторону грязных потоков.
– Мертвая река.
– Название не воодушевляющее. Не удивлюсь, если в этой реке живет какая-нибудь тварь, вроде Лохнесского чудовища. Да и цвет у воды какой-то не добрый.
– В этой реке не то чтобы чудовища, вообще, ничто живое не живет, Стефания грустно глядела на мутную воду реки. – Когда-то ее воды были чистейшими. Прозрачнее воды не встретишь нигде.
– Прозрачнее!
Я усмехнулся. Да тут такая боломуть! Словно сплошная жидкая глина течет. Стефания не заметила моих косых взглядов.
– После того, как проклятье пало на головы людей, вода приняла цвет крови и грехов. Ничто не может выжить в ее водах: ни животные, ни растения, ни даже материя.
– Материя?
– Вода разрушает все, что до нее дотрагивается. Будь осторожен, когда мы будем переходить реку.
– Переходить? Ты с ума сошла?
В том месте, где мы стояли, река в ширину достигала не меньше семисот метров. Нигде не было видно и намека на мост. Не собирается же моя подружка идти вброд?
Стефания пожала плечами и пошла вверх по реке.
Мертвая река одна из самых протяженных рек в мире. Так сказала мне Стефания, я благоразумно решил ей поверить. Река берет свое начало высоко в Туманных Горах, огибает замок Басарга и, далее вытекая на равнинную местность, простирается на тысячи километров. Река имеет неимоверное количество притоков и ответвлений. И все они ядовиты. Сложно найти такое место, куда бы ни проникала ее вода. Я даже слышал, что на расстоянии километров двадцати от родного мне города протекала река. Но туда уже больше столетия никто не ездил – поговаривали, что вода там «нездоровая».
Река постепенно сужалась. Возможно, Стефания ведет меня к мосту? Ну, в таком случае я не против переходить реку. Холм давно уже перестал быть холмом, и мы шли на одной высоте с поверхностью реки.
– Ну и запах! Похоже, вода в этом аквариуме давно стухла!
– Примерно шесть тысяч лет назад.
Стефания усмехнулась. Она старалась держаться как можно дальше от кромки реки. Разноцветные камушки искрились под ее ногами при каждом шаге. Какие маленькие у нее ножки! Просто прелесть!
Другой берег реки стремительно приближался. Теперь до него было не больше десяти метров. Русло немного вильнуло влево, и мы свернули вместе с ним. За поворотом Стефания остановилась. Здесь лежала поваленная сосна. Она была перекинута через реку – а-ля мост.
– Ты шутишь? Ты же не собираешься переходить реку по дереву.
– Другого места нет.
Стефания целеустремленно направилась к сосне. Я, конечно, не трус, но предпочитаю переходить отравленные реки по мосту с поручнями, а не по трухлявому полену. Но меня как всегда не спрашивали.
Я осторожно наступил на сосну. Дерево подозрительно заскрипело. У меня тут же возник целый ряд обоснованных причин, почему мне не стоит переходить реку в этом месте. Но Стефания уже была на другой стороне, а, значит, слушать мои объяснения абсолютно некому. Ладно, рискнем. Я сделал пару шагов по высохшему дереву. Это все-таки хорошо, что я похудел за время путешествия – постоянная ходьба по пересеченной местности и в вегетарианская еда сделали свое дело. Может, Стефания специально не давала мне мясо, чтобы я похудел и прошел по дереву? Нет, вряд ли. Она же не такая расчетливая, или…
Я пошатнулся. Спокойно, друг мой, спокойно. Без резких движений. Осторожный шажок. Еще один. Еще. Вот! Так держать! Из моего кармана выпало яблоко – я его отложил про запас. Едва оно коснулось поверхности реки, вода забурлила. Появилась белая пена. Послышалось шипение, подобное тому, которое издает змея перед нападением. Моего лица коснулся жар, исходящий воды в месте падения яблока. И я сам чуть было не упал по другую сторону. Спокойно.
Спокойно. Я осторожнее прежнего пошел дальше.
Там, где ветки сосны касались воды, они были словно разъедены кислотой. Огромным количеством безумно сильной кислоты.
Ствол сужался, и мне всё тяжелее было удержать равновесие, но хвататься за ветви я не решался. Я посмотрел вперед. Уже через несколько шагов я достигну другого берега. Стефания напряженно вглядывалась в мое лицо. Неужели она переживает? Или мне показалось? Наверное, это свет так падает на лицо. Ладно. Надо собраться. Еще пару шагов и…
И вот он я – живой и невредимый – стою по другую сторону реки! Я опустился на каменистую землю. Надо успокоить колени. Все тело трясется, как от лихорадки. Может, надышался испарений?
– Есть что попить?
– Нет. Надо уходить отсюда поскорее.
Я не стал спорить. Это далеко не райский курорт, чтобы я мечтал здесь остаться.
Шапка – невидимка
– Ну вот, теперь вы и отдохнуть сможете после дороги долгой, – сказала милая старушенция, расстилая нам постели на полу перед печью. После нескольких ночей проведенных на природе так непривычно было ощущать тепло и замкнутость дома. Ни тебе звездного неба, ни тебе закатного горизонта. Это было последнее цивилизованное пристанище, которое встретиться нам в дальнейшем пути. Больше не будет ни деревень, ни городов. Ни одного намека на разумную жизнь. Полная разруха и холодная пустыня.
Эта деревушка, под говорящим названием Мерзяки, располагалась сразу за Мертвой рекой. Видимо, местные жители и соорудили этот фантастически грандиозный мост-сосну. Отдельное им за это «спасибо». Здесь мы проведем два дня. А точнее два дня и одну ночь. Уже завтра ночью наступит новолуние, а значит придет время раздобыть шапку-невидимку. Хотя это, конечно, всё бред, но от него никуда не деться.
Старушка, у которой мы нашли кров, уже многие годы жила одна. Ее маленький покосившийся домик стоял обособленно на краю деревни. Сюда редко кто заходил, и поэтому она с радостью приняла нас, как родных. А мы ей тоже, как родные, не поскупились помочь. Я наколол дров месяца на два, а Стефания сходила в центр деревни на рынок и накупила для старушки уйму продуктов. Она, наверное, теперь полгода на улицу выходить не будет.
Постелив нам постели, старушка по закону старости легла спать пораньше. Она, тяжело пыхтя, взобралась на печь и очень скоро мы услышали ее равномерное сонное дыхание. Изредка старушка всхрапывала, будила себя и снова, причмокивая, засыпала.
Мы же тихо лежали на полу голова к голове и смотрели в потолок. Трудно было уснуть так рано.
Вдруг совсем рядом под печкой послышалось осторожное шабуршание. Не понимаю почему, но мурашка пробежала по моей спине.
«Наверное, мышка» – успокоил я себя.
Шабуршание не прекращалось, а, совсем наоборот, казалось, приближалось к нам. Стефания села лицом к печи. Я последовал ее примеру. Жутко как-то сидеть в темной комнате чужого дома и слушать приближающиеся шорохи.
– Что это? – спросил я, стараясь не показать девушке всего ужаса, переполнявшего меня.