Мне снова стало неловко, я пробурчала:
– Ну, в двести лет, возможно, и Зохар выглядел ничего… А мы можем никогда это больше не вспоминать? Да, мы сглупили, обсуждая личные вопросы при вас, но остается надеяться, что с памятью у драконов дела обстоят хуже, чем со слухом и нюхом.
– Как хочешь, Айса. Если только твоей очаровательной соседке не приспичит сравнить двухсотлетнее тело с тысячелетним, – он подмигнул вновь краснеющей Марите.
Мы уже входили в знакомые покои, когда Майер снова обратился к нам, объясняя цель встречи:
– Хотелось бы обсудить пропажу перстня еще раз, прийти уже к какому-то выводу, а то у директора скоро сердце прихватит от постоянного стресса, да и студенты здесь долго взаперти не протянут, начнут чудить! Директору пора узнать, что пропажа найдена. Вы играете в мац-хе? Устроили бы партию на четверых.
Я ответила с большим удовольствием, уже заглядываясь издали на доску с резными фигурами:
– Я ее просто обожаю! Правда, из меня вряд ли получится сильный соперник.
Марита же в смятении мялась, ошарашенная царящей вокруг роскошью:
– А я даже не знаю, что это такое…
– Не знаешь? – удивился Майер. – С ума сойти! Как такое вообще возможно? Где находятся те прекрасные земли, где про это занудство даже не слыхали?
Ну да, представляю выражение его лица, если бы дракон узнал, что Марита пока еще даже читает с трудом. Я не могла не подумать о том, какая гигантская пропасть между ними – намного большая, чем между мною и шелле, а ведь и она кажется непреодолимой. Возможно и такое: точно так же, как Марита впервые в жизни видит дракона перед собой, дракон впервые видит в такой близи крестьянку. И тем не менее озорной интерес в его глазах я тоже заметила.
Он же меня подтолкнул к свободному креслу напротив высокого столика. С другой стороны уже сидел Элвин, расставляя фигуры. Партию можно расписать только на четное число игроков, и Майер решил самоустраниться:
– Тогда иди, заяц, уделай его. А то Элвин возомнил себя лучшим игроком в мац-хе всех времен! Мы со злодейкой будем за тебя болеть!
– Я возомнил? – наконец-то подал голос и хозяин покоев. – Прозвучало бы смешно, если бы тебе хоть раз удалось меня обыграть.
– Да я скучнее занятия придумать не могу! Заяц, не подведи. Злодейка, двигай кресло ближе к камину – садись, где удобнее.
– Почему же я злодейка? – снова жалобно от смущения спросила Марита.
И ей опять никто не ответил. Я потом какими-нибудь словами объясню. Хотя о чем тут говорить? Для шелле мы пока просто случайные и проходные персонажи, которых проще запомнить кличками: «заяц» и «злодейка». Это даже не звучит уничижительно, поскольку они оба и так сделали немыслимое – снизошли до разговора с нами.
Я тоже немного волновалась, выставляя разноцветные фигурки со своей стороны. Вроде бы костяные, но так красиво вырезанные, что хочется тщательно рассмотреть каждую. Я этого, конечно, не делала, переживая, что буду выглядеть провинциальной простушкой, кем в их глазах и являлась. Элвин ладонью указал на мою сторону доски – показал, что предоставляет мне право первого хода. А я от переживаний вообще все правила забыла. Но двинула вперед рефлекторно левой капицей, с которой начинаются почти все партии.
– Итак, – Элвин сделал свой ход тоже бездумно, переходя к главной теме, – у тебя появились какие-то подозреваемые? Хоть кто-нибудь. Понимаешь, тот факт, что кто-то залез в вашу комнату и подкинул перстень, не слишком шокирует. Другое дело, что этот же кто-то смог залезть в мою. А это уже совсем другая история.
Я сделала три хода подряд, поскольку это право он предоставил мне движением своего императора: высокие фигуры на доске дают возможность сопернику передвинуть сразу нескольких мелких. А отвечала вдумчиво:
– Подозревать некого… милорд, – я добавила обращение после короткой паузы, вопреки недавней просьбе. Если называть по имени Майера еще можно с трудом представить, то по отношению к сдержанному и очень отстраненному Элвину вообще язык не повернется. И поскольку в этот раз он никак не отреагировал на обращение, продолжила: – Я ведь незадолго до того приехала, просто не успела никому перейти дорогу! Некоторое время думала на Аштара, сына моего жениха…
– Что ты думала?! – вскрикнула Марита.
Я глянула на нее и пояснила:
– Просто потому, что вообще больше подозревать некого! Но теперь уверена, что это не он. Аштар, может, и не принц в белой карете, но он точно не желает нам обеим зла, иначе бы не помогал вовсе! – Я снова перевела взгляд на драк-шелле перед собой и вздрогнула, поскольку не ожидала, что он как раз смотрит прямо на меня. Оранжево-желтые глаза с полосками зрачков – не то зрелище, к которому так запросто привыкнешь. Я нервно поежилась. – А сейчас я почти уверена, что вору было без разницы, куда спрятать перстень. Просто наша комната оказалась крайней.
Элвин согласился с последней версией легко, делая непонятный ход фигуркой императрицы – самой важной, но и самой сильной фишкой в мац-хе:
– Скорее всего, так и есть. Я тоже об этом подумал.
– Эх, а какая была интрига! – расстроился Майер. – Маленькая княжна еще более маленького княжества погибает по ошибочному обвинению шелле, потому что не нашла кольцо до обыска или не решилась его принести сюда! И вся эта жуткая афера была организована с немыслимой целью, чтобы… черт, я не могу придумать цель для этого бреда. Потому да, соглашусь, что ты стала просто случайной жертвой. – Он еще раз вздохнул и зашипел почти одними гласными, из которых выделилось отчетливое «штар».
В ответ Элвин кивнул и отозвался двумя похожими слогами.
Марита от этих звуков непонимающе нахмурилась, а я успела скрыть улыбку. Майер перешел на старое драконье наречие – его я тоже изучала. В моей старой затворнической жизни почти не было других развлечений, кроме обучения всему подряд. А учителя у нас в замке водились, ведь я единственная из детей Имельского князя, кто не имел будущего. Разумеется, они не отказывали мне в уроках. И сейчас я без труда распознала в странном шипении смысл всех слов.
«И все-таки надо проверить этого Аштара, – сказал Элвину Майер. – Он же демон! Почему бы ему не пожелать загнобить будущую молодую жену отца, если это просто забавно?»
«Обязательно проверим», – ответил другу Элвин.
Сказав это, он сразу без паузы оповестил меня, переключаясь на современный язык:
– Я выиграл, княжна. А ты играешь даже хуже Майера.
Я ощутила себя почти виноватой за провал. Быстро поднялась на ноги, чуть склонила голову, благодаря за партию, хоть и стыдно короткую. Игра закончена, как и разговор. Мы с Маритой должны уйти сами, чтобы не выглядеть навязчивыми, или нас попросят? Я знакома с правилами этикета, но этикет такого уровня для меня нуждался в дополнительной расшифровке.
– Куда-то торопишься? – Элвин поднял на меня взгляд.
Я отозвалась удивленно, не понимая:
– Милорд?
– Садись обратно, объясню твои ошибки, княжна. – Он бросил это расслабленно, но будто припечатал приказом. И я медленно опустилась в кресло. – Чтобы в следующий раз ты могла хотя бы дольше трепыхаться до проигрыша. Смотри, – Элвин указал пальцем на мою фигурку левой капицы, – ты только обороняешься. Каждым ходом ты выстраиваешь защиту и ни одним – нападение.
– Опять началось, – сокрушенно протянул Майер, откидываясь на спинку кресла и уставившись в потолок. – Он пока здесь кого-нибудь не научит до своего уровня – не успокоится. Кто-нибудь сообщите этому бурому лешему, что давно изобретены вино, музыка, красотки и карты – время можно проводить не в такой беспробудной тоске! Злодейка, давай с тобой хотя бы вино пить, пока продолжается это занудство?
Марита до сих пор сидела вся зажатая от волнения, боялась даже звук издать или лишний жест сделать. Как, впрочем, и я. Но Элвин на реплику приятеля не обратил никакого внимания:
– Одной защитой выиграть невозможно, княжна. И я говорю не только про игры.
Я осмелилась спросить:
– Но разве можно нападать, не выстроив защиту?
– Если нет времени на всё, то даже нужно. Тогда у тебя появляется шанс. При одной обороне вопрос лишь в том, сколько ты потеряешь. Потому что приобрести при такой стратегии невозможно.
– А! Вы поэтому почти сразу идете с фигуры императрицы, – догадалась я. – Ваша тактика выглядит даже агрессивной! У меня не тот характер, наверное.
Он неожиданно улыбнулся – хотя получилось довольно прохладно:
– Я, кажется, начал понимать твой характер. Ты из тех людей, кто утром ревет от ударов судьбы, а вечером просит богов о помощи? Или – еще хуже – о смирении, чтобы наутро не так громко реветь от ударов судьбы?
Титул давал ему право на многое, но вряд ли на то, чтобы заглядывать своими желтыми глазами мне в душу. И эта мысль добавила настроению немного скрытой злости:
– А о чем просите богов вы, милорд?
– Я? По-моему, есть только два пути, княжна: ты или ждешь чьей-то помощи, или помогаешь себе сам. Так о чем мне просить богов, кроме как благодарить за это знание?
На этот раз я взгляд удержала – хоть и с трудом, но продолжала смотреть ему в глаза. И кончик языка держала прижатым между зубами. Потом когда-нибудь ему отвечу – возможно, после того, как смогу победить его в мац-хе. Вот тогда-то, увидев в странных, почти звериных глазах хоть каплю уважения, я скажу ему, что не в его положении, не с его статусом, не с его кровью рассуждать об ударах судьбы. Там, наверху мира, откуда даже великие князья кажутся мелкими мошками, людские проблемы и под лупой не разглядишь. Конечно, ему не о чем просить! У богов столько не найдется, сколько уже у него есть.
А пока я, вооружившись полезным смирением, внимала его советам и запоминала удачные ходы в игре. Немного потеряла счет времени, но отвлек звонкий смех Мариты. Глянула на подругу, которая уже что-то бурно обсуждала с Майером, держа в руках бокал. Он успел ее напоить? Но вроде бы отвечает ей с интересом, не смеется над ее речью. Теперь я уже сомневалась, что это хороший знак. Двухсотлетние шелле – абс