Кара, хотя и охваченная печалью, ответила:
– Да, получилось.
Эспель выглянула на улицу:
– Так эта девушка… она?.. – верхолазка замолчала.
– Она – что? – переспросила Кара. Эспель не ответила. – Эс? Она – что?
Только подняв глаза, Кара поняла, что Эспель замерла. На ее лице застыла маска страха, и она куда-то указывала.
Кара проследила за пальцем верхолазки. По улице, не замечаемый среди скоплений нападавших кирпичей, прямо под ногами учеников тротуар рябил силуэтом двуного существа.
Он показался всего на мгновение, потом исчез, а, вернувшись через пару секунд, нацелился на них. Приземистый бугор, служивший ему головой, медленно колебался из стороны в сторону, искажая бетон, словно принюхивался.
«Они следили за нею», – подумала Кара. Холодный страх расцвел у основания черепа.
– Беги, – прошептала она.
Эспель помчалась, словно выпущенная из капкана гончая. Кара рванулась за нею – обратно в переулок, откуда они пришли.
Земля сдвинулась, когда существо ринулось за ними.
Кровь громко, словно артиллерийские выстрелы, стучала у Кары в ушах. Бронированная куртка оказалась жесткой и неудобной, и девушка лихорадочно ее расстегнула. Курьерская сумка летела за нею, тормозя, словно парашют, и Кара отшвырнула ее в сторону.
Эспель бежала подле нее, прерывисто дыша.
С каждым шагом в Каре разгорался страх. Каждый шаг, казалось, призывал серого человека.
– Кара! – завизжала Эспель, когда рука цвета глины с растопыренными, как паучьи лапки, пальцами изверглась из стены перед ними. Рука двигалась на ощупь, гротескно слепо. Кара схватила Эспель за шиворот и, нагнув, протащила под каменным предплечьем. Они даже не сбавили шаг.
Новые беззвучные взрывы, новые ловушки.
Руки тянулись к ним отовсюду, из каждой стены.
У Кары не хватало дыхания, чтобы кричать. Она отчаянно заметалась среди частокола конечностей. Бетонные пальцы коснулись кожи, оказавшись теплыми, словно плоть. Она увернулась от одной толстой руки и ударила другую. Раствор поблескивал на них, словно слизь на коже новорожденного. Упав на колени, Кара принялась толкаться локтями, продираясь сквозь пальцы, напоминающие проволоку… колючую проволоку. Ее окружили, зажали ей рот, не давая дышать, хороня заживо на открытом воздухе. Девушка зашипела, в панике брыкаясь и царапаясь. Мягкая глина забилась под ногти, словно запекшаяся кровь.
Внезапно чистое и сладкое дыхание ворвалось в ее легкие: она освободилась!
Кара вскочила на ноги. Эспель пошатывалась рядом с нею, из шеи верхолазки сочилась кровь. Края раны оказались испачканы глиняными отпечатками пальцев.
Кара вспомнила извилистый ход хищников на вокзале Виктория. «Почему они нас до сих пор не поймали?» – задумалась она.
Они пробежали более десяти беспрепятственных вдохов, – возможно, шагов сорок, – прежде чем Кара осмелилась оглянуться через плечо.
Каменники оторвались от стен, словно во сне смаргивая кирпичную пыль с невыразительных глаз… но их было слишком много. Узкий переулок не мог вместить их всех, и, суетливо пробиваясь вперед, они прорастали друг в друга. Руки втыкались в бетон запястий; колени прорывались через бедра, зубы – через плечи: кошмарный сгусток туловищ, конечностей и голов. Каменники кривились от боли, их внутренности вспенивались вторгающимися телами товарищей.
Кара снова побежала, переполненная надеждой.
Но тут в центре массы мелькнул темный силуэт. Словно движимый неким хищническим инстинктом, единственный Каменник вырвался наружу в брызгах кровавой кирпичной пыли. Куски глиняных и бетонных тел падали вокруг него, разорванные его побегом. В коже зияли резкие и ужасные зазоры, открывающие серые артерии и внутренние органы, сгустки густого цемента сочились из ран. Кара видела, как работают глотки людей-из-стен, как те бесшумно кричат.
Вырвавшийся из кучи-малы Каменник запрокинул голову в беззвучном горестном вое, бросаясь в погоню.
Опустив головы, Кара с Эспель припустили что было сил, но осадкотектурные завалы замедляли их. Изнеможение горело в Кариных мышцах, словно жар, весь мир содрогнулся и покачивался в такт дыханию. Девушка скосила взгляд: Эспель стала мертвенно-бледной. Кровь сочилась сквозь прижатые к шее пальцы. Кара услышала рычание мотора на соседней улице. «Машина, – путанно подумала она. – Открытая дорога». Призрачный шанс, однако Кара носила лицо Парвы Хан, и водитель мог их впустить. Схватив Эспель за предплечье, она потащила ее за угол, к спасительному рыку. Они вырвались на пустую дорогу, затем их охватило облако выхлопных газов: мимо пронеслось какое-то черное пятно. Шины завизжали, словно истязаемые животные; пятно затормозило, обернувшись внедорожником с белым шахматным конем на дверце.
Дверь открылась, и Кара, не веря своим глазам, уставилась на всплывшую над нею бритую голову капитана Корбина. За ним, сгибаясь под тяжестью гранатометов, из машины высыпал отряд облаченных в черные доспехи фигур.
Эспель побежала к ним: бессознательное недоверие к Рыцарям как рукой сняло страхом перед тем, что охотилось за нею, но Кара поймала себя на том, что притормаживает. Она с сомнением оглядела Рыцарей.
«Как вы здесь оказались… откуда узнали?»
О совпадении говорить не приходилось.
Под Кариными ногами зарябил асфальт, она услышала позади себя приглушенный взрыв, а затем резкий скрежет бетонных ног по асфальту. Схватив оружие, Корбин прицелился поверх плеча девушки. Она задумалась, насколько близко подобралось чудовище и как быстро она сможет откатиться, если получится увернуться от огненного шара, что расцветет на раненом существе.
Но тут Корбин сказал нечто очень странное для человека, держащего в руках гранатомет.
– Пожалуйста, – проговорил он с явным отчаянием в голосе. – Пожалуйста. Позвольте нам ее забрать.
– Нет.
Кара почувствовала, как замерло сердце, увидела потрясенно застывшую Эспель. Они повернулись, как один.
Существо стояло всего в нескольких ярдах позади них, грудная клетка цвета бетона бесшумно изгибалась, словно глубоко втягивая нечто, что не могло быть воздухом. Оно открыло рот, ведущий в похожее на туннель горло. Кара видела, скольких усилий ему стоило исказить горло во что-то, способное говорить:
– Она знает. – Голос оказался высоким, почти неслышным: свист воздуха в бетонной конструкции. Существо говорило порывами сквозняка, и Каре пришлось напрячься, чтобы его расслышать. – Соглашение нарушено.
– Пожалуйста, – повторил Корбин. – Пожалуйста… она нам нужна. Мы… мы отдадим вам столько других, сколько захотите, но позвольте нам оставить ее.
– Соглашение нарушено, – существо оказалось столь же непробиваемо, как и его плоть. – Необратимо.
Каменник развел руки, словно для объятия. Раны, которые он получил, вырываясь из клубка собратьев, по-прежнему сочились бетоном. Кара смотрела, как жидкость течет по его предплечью, сбегая в углубление между выступающих вен, по изображению короны из высоток.
– Она должна предстать перед моей госпожой, – прохрипел он. – Передайте ее поверху, или я заберу ее понизу.
Кара оглянулась на Корбина. Кровь схлынула с его прошитого лица.
– Понимаю, – ответил капитан.
Глава 33
Они возвращались во дворец, и Парва Хан улыбалась им на каждом шагу.
Графиня сияла с плакатов, наклеек на бамперах, афишек, расклеенных по стенам. Мелькала на телевизионных экранах, угадывающихся в окнах гостиных. Закутанные от холода рабочие громоздились на стремянках, развешивая над дверями флаги и флажки с отзеркаленной Карой. В клубах горячего дыхания незнакомые люди на улице обменивались приветствиями, передаривая друг другу праздничные улыбки. Казалось, ее шрамы украсили весь Лондон-за-Стеклом.
Даже пристегнутая на заднем сиденье внедорожника, все еще взбудораженная встречей с Парвой и страхом перед Каменником, Кара ощущала жужжание отзеркаленного города. Настал день перед Ночью Розыгрыша. Стеклянная Лотерея ждала победителя.
Близился полдень, и зубчатая тень дворца падала на близлежащие кварталы, словно коготь. По случаю большого события охрану, очевидно, усилили: полдюжины стражников в тяжелых доспехах, сбившись в кучу, стояли у входа, барабаня пальцами по пулеметам. Конные Рыцари рассекали на закутанных в черную ткань лошадях вверх и вниз по улице. Пара огромных плазменных экранов крепилась к металлическим рамкам перед дворцом, излучая улыбку Кариной зеркальной сестры на маленькую площадь, раскинувшуюся под ними.
– Так, графиня, – Корбин смотрел на нее. – Вы войдете потихоньку или нам разыграть какой-нибудь несчастный случай? – Казалось, его немного подташнивает, словно человека, угрожающего собственной дочери, но одновременно он выглядел достаточно напуганным, чтобы воплотить свои угрозы в жизнь.
Кара не ответила. Осознавать, что рядом сидит Эспель, а на бедрах пленителей покоятся кобуры с оружием, оказалось страшно.
Дверь открылась, и Кара медленно вышла.
– Графиня! Добро пожаловать!
– Графиня Хан, всегда рады.
Они бросили слегка недоуменные взгляды на ее наряд, но замешательство никак не повлияло на нетерпеливые улыбки. Кара осторожно ответила на них, прислушиваясь к шагам идущего за нею Корбина. По тени капитана девушка видела, что его рука небрежно лежит на поясе с правой стороны. Уставившись в отполированный пол, Кара наблюдала, как ее отражение дошло до последнего правого лифта. Двери с шипением разъехались, Кара шагнула внутрь, и на этот раз капитан Корбин вошел с нею. Когда за ними последовала Эспель, затянутая в черную броню рука преградила блондинке дорогу.
– Только графиня, – отрезал Корбин.
Кара видела, как напряглись мышцы на лице Эспель. Она очень, очень испугалась, и Кара была уверена, что не за себя. Кара потянулась мимо Рыцаря и положила руку Эспель на грудь, прямо туда, где кожаная с оловом куртка оказалась расстегнута. Жар ее кожи сквозь хлопок пронизывал до пяток.