— Я собираюсь подавать на развод, — говорил женский голос. — О твоей любовнице я знаю больше, чем ты думаешь. Ее муж был партнером моего отца. Они вместе создавали своего промышленного монстра, потом разделились и мирно разошлись. Ты был обыкновенным секретарем, занимался связью с общественностью. Мошка. Я, глупая дуреха, влюбилась и, несмотря на протесты отца, вышла за тебя замуж. Ты рос как на дрожжах, стал директором филиала. Отец умер, так и не узнав о твоих махинациях. Я долго терпела, но теперь ты переступил границу, возомнил себя богом. Что ж, я не возражаю. Мне интересно посмотреть, чем ты станешь, оказавшись на улице. И нужен ли будешь своей подружке без гроша в кармане.
— Она мне не любовница, ты все понимаешь превратно, — сказал тот же хрипловатый голос, который нанимал киллера. — У нас деловые отношения. Если ее муж и твой отец развалили гигантский концерн, то мы хотим его возродить. Надо объединиться, тогда мы станем монополистами на рынке.
— Хорошая идея. Особенно, если вы поженитесь. На прошлой неделе, когда ты ездил в Москву на конференцию, мой приятель поехал в очень уютный городок на берегу озера. Тишь, гладь и божья благодать. Он привез с собой серию прекрасных снимков. Его очень заинтересовала одна парочка. Воркующие голубки, да и только. Хочешь на них посмотреть? У меня много копий. Оригиналы я передам в суд.
— Ты не понимаешь! Это же политика!
— Я понимаю. Согласно брачному контракту, в случае развода ты ничего не получаешь, кроме наворованных тобой денег. Но в случае моей смерти тебе достанется все. К сожалению, в контракте не указаны причины смерти. Чтобы выжить, у меня есть только один способ — развестись с тобой. Заявление я уже подала. Так что моя смерть сейчас будет расценена как убийство.
— Ты сумасшедшая! Я же люблю тебя!
— О сумасшествии в контракте нет ни слова. Ты можешь упрятать меня в психушку, но я останусь владелицей всего состояния, а на твое место посажу нового директора. Так что подумай, прежде чем строить глупые планы на мой счет.
Запись оборвалась.
— Слишком театрально, — сказал я, — словно радиоспектакль. И женский голос на твой не похож.
— И это все? — спросила Рената. — Больше ты ничего не заметил?
— Надо подумать. Понятно, что сцена мужа с женой проходила раньше той, где муж нанимает киллера.
— В этих записях не произносится ни одного имени, а в оригиналах они есть. Даже имя киллера. И некоторые важные моменты пропущены. Я переписала запись без имен на бумагу и наняла актеров озвучить смонтированный мной материал. Муж ничего не знает о существовании записей, но подозревает, что я владею не только фотографиями. Это я дала понять наблюдателям. Налет у магазина был предсказуем. Я рассчитывала, что моя сумочка попадет к нему в руки.
— Извини, хотел помочь, но лишь навредил тебе.
— Не беспокойся, я дам ему шанс получить все, что он хочет. А о случившемся не жалею. Даже рада. Я редко бываю болтливой и уж тем более откровенной, но с тобой мне легко, ты умеешь слушать. Редкое качество в наше время. Людей ничего не интересует, кроме собственного я.
— Моя жизнь скучна и неинтересна, этим объясняется мое любопытство.
— Оставайся здесь. Я вернусь в магазин, проверю обстановку и заберу твои вещи. Много времени это не займет.
— Куда же я денусь.
— В каком отеле ты остановился?
«Уральский самоцвет».
— Солидная гостиница. Похоже, ты не бедный человек.
— Пыжусь.
Рената забрала свою сумочку и ушла. Я видел через окно, как она садилась в машину. Мне очень не хотелось ее терять. Наивный мечтатель! Но в моей жизни мечты заменяли действительность, в реальности ничего не светило. Подержался за хвост жар-птицы и отпустил. У меня не было для нее золотой клетки. А потом, птицы красивы в полете, с расправленными крыльями, в клетках, даже золотых, их красота увядает и они, кроме жалости, ничего не вызывают у тех, кто ценит и понимает свободу.
Через полчаса ко мне подошел официант. Он поставил на стул потерянный мной пакет с женским бельем, а на стол положил кредитную карточку и короткую записку: «Милиция забрала из магазина пленку с камер видеонаблюдений. Мальчишка в больнице. Ничего страшного. Желаю удачи, “Андрей”».
— Кто вам это дал?
— Посыльный из магазина.
— А дама, которая со мной сидела?
— Я ее не видел после ухода.
Настроение было испорчено. Я стал размышлять, почему она написала «Андрей» в кавычках?
Все объяснила кредитная карточка. На ней стояло имя Артема Богомолова.
Я заказал еще бутылку водки.
2
Главбуха обнаружили мертвым, в постели. Его придушили подушкой, на которой он спал. Беглый обыск ничего не дал. Нашли только ключи от сейфа в кармане пиджака. Шестидесятилетний человек жил один, и жил очень скромно. В шкатулке на пианино лежали деньги, не очень много, а так же обручальное кольцо умершей жены и брошь с изумрудом. Возможно, убийцы унесли все самое ценное.
Капитан Юхтин и дознаватель Милашкина поехали в «Бакалею», где все еще работали Базаров и Шкляров. Следов героина в подвале не нашли. В магазин доставили двух кассирш и продавщицу. О подвале они ничего не знали, так же как и товаровед, но им не поверили. Если сторож, живущий в доме, ходил на службу через подвал, то об этом должны были знать все. Как показал допрос, главбух работал один. Старший кассир полгода назад вышла замуж за военного и уехала жить по месту службы мужа, а старик не стал брать другого помощника.
Совершенно неожиданный вопрос задала прибывшая дознаватель Милашкина. После доклада начальству о смерти главбуха она спросила кассиршу:
— Вы сидите напротив центрального входа, видите, кто входит и выходит. Так?
— Конечно. У нас не бывает столпотворения. Покупатели постоянные — те, кто живет поблизости, и те, у кого не хватает денег на супермаркеты. У нас демократичные цены.
— Магазин закрывается в семь часов. Какое-то время вы еще сидите за кассой, вам надо собрать выручку и пересчитать деньги. Так?
— Да. Кассиры и главбух уходят последними.
— В магазине остаются только сторожа?
— Да. Они запирают за нами дверь.
— А вы запираете их снаружи. Там висел замок.
— Да. Если им нужно, они могут выйти через черный ход.
— И на работу приходят с черного хода?
— Нет, с улицы. Зачем им делать такой крюк. А дядя Вася живет в соседнем подъезде. Из одной двери вышел, в другую зашел.
— И вы его видели каждый вечер?
— Разумеется. Иногда он опаздывает минут на десять, так я его впускаю: ровно в семь мы закрываемся на щеколду.
Ответ кассирши шокировал сыщиков. Вдова сторожа уверяла, будто он ходит через подвал. В этом не было смысла — из подъезда до дверей магазина ближе.
— Скажите, а ключи от своего кабинета главбух уносил с собой?
— Нет. Он их вешал на гвоздик в комнате охраны. Наверное, и сейчас там висят.
Разговор проходил в обгорелом зале. Вызванным работникам магазина ничего о подвале не говорили, просто спрашивали о подсобных помещениях, и ни один из них не обмолвился о существовании подвала.
Кассирша проводила сыщиков в комнату охраны, где стояли шкафчики для спецодежды и стол с мониторами видеонаблюдений. Проводка сгорела, и техника не работала. Комната не имела окон и была совсем крохотной. Втроем здесь слишком тесно, но ночью в распоряжении сторожей весь магазин. Ключи, как и предполагала девушка, висели на гвоздике. Кассирша указала пальцем.
— Вот они.
Шклярову было неприятно, что могло сложиться впечатление, будто следствие ведет его молоденькая помощница.
— Вы видели вчера, как главбух запирал свой кабинет? — сердито спросил он кассиршу.
— Да. Я последней сдавала деньги, он их даже не пересчитал, куда-то торопился. Положил в сейф и запер его. Мы уходили вместе. Он повесил ключи на гвоздик, а дядя Вася закрыл за нами дверь магазина. Мы навесили замок и разошлись в разные стороны.
— Много денег лежало в сейфе?
— Не знаю, не заглядывала. Выручка за неделю, не больше. Не помню, когда главбух ездил последний раз в банк.
Кассиршу отпустили домой, как и других работников.
Доклад приехавшего майора Соснина еще больше запутал следователей. Они вышли на улицу. Солнце уже светило во всю, но никто из команды так и не добрался до дома, чтобы немного поспать.
— Белиберда получается, — поморщился Базаров. — Если Степан обнаружил следы «Форда» на пароме, а Лара видела такие же возле гаража убитого парня, то речь идет о разных машинах. Паромщика убили в районе девяти вечера, а Фильку после полуночи. В двенадцать раздался взрыв. Студенты-сторожа уже были мертвы, так же как и дядя Вася. Что касается джипа, то по сводкам гаишников трех постов в списках значится около семи тяжелых джипов, выехавших из города от одиннадцати до часа ночи. С двенадцати, после нашего сигнала, они начали обыскивать каждую машину. Разумеется, фокус с запасками им известен. Ничего не нашли.
— Я не очень доверяю гаишникам, — возразила Лариса. — Все передвижения машин и номера записываются на жесткий диск и хранятся трое суток. Надо перевести данные на болванки, хочу сама посмотреть записи. Мне моя версия нравится, а вы ее игнорируете.
— О чем ты, Ларочка? — удивился Шкляров. Он никогда не видел свою помощницу такой раздраженной. — Никто никакой версии не отметает, идет обычный рабочий процесс.
— Фильку убили в час десять ночи. Когда его подвешивали на дыбу, цепью часы разбили, они остановились в час десять. Если предположить, что женщина на джипе забрала колесо в десять или одиннадцать, то убийцы Фильки должны пуститься в погоню. Он наверняка им сказал, куда поехала курьерша. Значит, они поехали следом, а из города выехали после часа ночи в том же направлении, что и джип. Нам нужно установить машину. Тяжелый внедорожник, за рулем женщина. Что касается паромщика, то он кого-то узнал. Не машину, а человека. Известно, что на том берегу, в деревне, убили жену Мезенцева. Если тот же убийца вновь удирал с места преступления, он мог убить только сторожей, погибших в восемь часов. Тут по времени все сходится. И если жена сторожа видела в тот же вечер Кирилла Сладкова, его можно подозревать в убийстве сторожей и паромщика.