Узнай об объекте все, что можно. Наблюдай за разломом два дня. Собрав всю информацию, верни объект в целости и сохранности. Следующее письмо получишь через три дня.
Неверфелл слышала, как Клептомансер мечется по комнате, сшибая все на своем пути. Впрочем, вскоре его движения замедлились. Возможно, он сдался. Или глаза ему застила метель. Возможно, ей пора всерьез задуматься о бегстве.
Неверфелл выскользнула из гамака и стала красться вдоль стены, выглядывая выход. После недолгих поисков она увидела двойные двери, из-за которых доносился ровный бездушный рев. Сквозь щель между створками тянулся тугой металлический трос. Он спускался к закрепленной в полу катушке и наматывался на нее. На полу вокруг блестели лужи.
Сейчас или никогда. Неверфелл потянула двери на себя. Рев стал оглушительным, в лицо Неверфелл ударили ледяные брызги. Сердце забилось как ненормальное. Глазам Неверфелл открылась плотная стена белой воды, которая, сделай она неосторожный шаг вперед, размазала бы ее с той же легкостью, с какой бегемот топчет муравья. Здесь сбежать не получится.
Неверфелл закрыла двери и обернулась как раз вовремя, чтобы нос к носу столкнуться с Клептомансером. Скорее всего, его привел сюда усилившийся шум водопада.
– Верни мне письмо.
Голос Клептомансера был под стать ровной линии рта. Вода не может быть жестокой или доброй, ей все равно, утонешь ты или нет.
– Это приказы, так? – Неверфелл отчаянно цеплялась за остатки храбрости. – Кто-то отдает тебе приказы! Вот почему ты натравил на меня змей, а потом похитил! Скажи мне, что происходит, или я… Съем письмо!
Клептомансер шагнул вперед, и Неверфелл запихала письмо в рот.
– Азад! – завопила она, с трудом ворочая языком. – Я ачиаю евать!
Клептомансер замер, а затем, к ее огромному облегчению, отступил. Неверфелл аккуратно вытащила изо рта слегка намокшее письмо. Лицо знаменитого вора по-прежнему выразительностью могло поспорить с куском гранита, и Неверфелл сглотнула подступивший к горлу холодный ком – она вдруг поняла, в какой опасности находится. Она видела настоящее лицо Клептоман-сера. С чего бы ему оставлять ее в живых?
Затем ей на ум пришли странные фразы из письма. Теперь они обрели некий смысл.
– «Верни объект в целости и сохранности». В письме говорится, что ты должен вернуть объект в целости и сохранности! Объект – это же я? Значит, если со мной что-нибудь случится, твой хозяин будет очень зол!
Клептомансер попытался схватить ее, но Неверфелл ловко увернулась и, прихрамывая, кинулась бежать. Что ж, в целости и сохранности вернуть ее уже точно не получится.
– Я ничего тебе не сделаю! – закричал Клептоман-сер ей вслед. – Я спас тебе жизнь. И хватит уже бегать!
Неверфелл оглянулась: ее похититель стоял в свете фонаря, озадаченно потирая шею, и лицо его было пустым, как чистая грифельная доска. Неверфелл подумала, что прежде ему не приходилось иметь дела с добычей, которая не лежит спокойно там, где он ее оставил, а носится кругами по пещере, вопит и грозится съесть его почту. Наверное, он вообще не очень хорошо ладил с людьми.
– Ты запустил слеполозов ко мне в комнату! – пискнула она. – Какое же это спасение жизни?
– Слеполозов запустил убийца, а не я. Он хотел убить тебя, прежде чем я тебя похитил.
Неверфелл припомнила странный шум, который раздался перед тем, как ее запихнули в угольный желоб. Возможно, это был шум борьбы.
– Докажи! – упрямо крикнула она.
– Ну сама подумай! – отозвался Клептомансер. – Если я хотел тебя убить, почему ты до сих пор жива? У меня была масса возможностей с тобой покончить.
В словах Клептомансера был смысл. Неверфелл еще сомневалась, сбитая с толку каменным выражением его Лица, но потом ее разум прояснился, и она поняла, для чего оно предназначено. Клептомансер не пытался запугать ее или унизить. Она видела такое Лицо десятки раз – у тех, кто старательно мел улицы Каверны, склонив голову, выслушивал указания или протягивал руку за мелкой монетой… Наверное, Неверфелл впервые в жизни смогла сдержать удивленный возглас. Великий Клептомансер, герой сотен картин и поэм, был простым чернорабочим. Он носил это каменное, неумолимое Лицо только потому, что другими его сословие не располагало.
– Откуда ты узнал, что за мной придет убийца? – спросила Неверфелл, все еще не спеша приближаться к Клептомансеру.
– Два дня назад ты гуляла по дворцу. – Клептоман-сер напряженно вглядывался в тени, пытаясь определить, в какой она стороне. – Я следил за тобой. Он тоже. Я его видел. Он меня нет. Тогда я стал следить за ним и его обезьяной в надежде, что у него есть план, как до тебя добраться. И не ошибся. До поры до времени я ему не мешал. Он погасил светильники, разобрался со стражей и расчистил мне путь.
– Он чуть меня не убил! – закричала Неверфелл. – Откуда ты знал, что я еще буду жива, когда ты до меня доберешься?
Клептомансер коротко пожал плечами.
– Живая – хорошо. Но мертвую нести легче. И шуму меньше, – добавил он с оттенком настоящего чувства.
Неверфелл его слова не убедили.
– Но зачем ты похитил меня? И кто тебя послал?
– Прочитай мне письмо, – ровным голосом попросил Клептомансер. – Я должен знать, что в нем. Будь осторожна: если ты изменишь хоть слово, я узнаю. Но если прочитаешь все как есть, будем по очереди задавать друг другу вопросы, и я расскажу обо всем, что тебя интересует. Если в письме и впрямь сказано, что тебя нужно вернуть целой и невредимой, у меня нет причин этого не делать.
Неверфелл колебалась.
– А ты обещаешь, что сделаешь, как там написано? И не станешь меня убивать… или бить?
– Даю слово.
Неверфелл не слишком радовалась тому, что приходится полагаться на слово вора, но иного выхода у нее не было. Хотя, конечно, она могла еще побегать по пещере с письмом в зубах.
– Хорошо, – сдалась она.
Неверфелл прочла письмо слово в слово, а Клептомансер внимательно слушал, молча проговаривая за ней цифры. Затем он развернулся и побрел в угол пещеры, где открыл сейф, полный маленьких фиалов. Пробежав пальцем по рядам, он отсчитал нужное количество и вытащил два сосуда. Очевидно, это были упомянутые в письме «смеси», которые требовалось употребить незамедлительно.
Клептомансер вытащил пробки, и Неверфелл увидела, что жидкость внутри закружилась, как дым. Настоящие Вина, догадалась она. Клептомансер выпил их одно за другим.
Неверфелл мысленно вернулась к непонятным строкам из письма. Одна смесь, чтобы стереть дни, другая – чтобы заново прожить… По каким-то таинственным причинам Клептомансер перекраивал свою память, подавляя одни воспоминания и возвращая другие в странном порядке.
Несколько секунд он стоял неподвижно, глядя прямо перед собой и медленно моргая. Густой запах Настоящего Вина расплывался по комнате.
– Хм, – наконец сказал он. – Интересно.
Клептомансер опустился на корточки, прижался спиной к стене и снова уставился в никуда, постукивая костяшками пальцев по опустевшим фиалам.
– Теперь ты должен ответить на мои вопросы. Ты обещал! – напомнила Неверфелл. Она набралась храбрости и подошла к самой границе света. – На кого ты работаешь? Кто написал письмо?
– Хм… Письмо, – задумчиво протянул Клептоман-сер. Неверфелл казалось, что она видит снежинки в его глазах. – Я его написал. Не помню, когда или почему, но у меня точно была на то причина. Я сам организовал твое похищение. Я сам отдаю себе приказы.
– Что?
Всю свою жизнь Неверфелл страдала от болезненного осознания, что она безумна. Теперь она видела, что ее безумие и в подметки не годится безумию Клептомансера. Вот только легче от этого ей почему-то не стало.
– Ранее ты спросила, зачем я тебя украл. До того как выпил вино, я думал, что похитил тебя, чтобы ответить на вызов великого дворецкого. Но сейчас я понимаю, что это не так. Я хотел, чтобы я так думал и действовал соответствующим образом.
– Вызов? – недоуменно захлопала глазами Неверфелл. – Но я ведь не камелеопард!
– Нет. – Клептомансер не улыбнулся, хотя голос его прозвучал так, будто он всерьез обдумывает эту возможность. – Но ты, несомненно, являешься последней и величайшей из диковинок великого дворецкого. И теперь все решат, что я украл тебя именно поэтому.
– Но это не так?
– Нет. Я заставил себя забыть о настоящей причине. Вино помогло мне вспомнить. Я украл тебя, чтобы выяснить, для чего ты нужна.
– Для чего я нужна?
Неверфелл поймала себя на мысли, что все рано или поздно начинали говорить о ней как о неодушевленном предмете.
– Да.
Клептомансер смотрел на нее, склонив голову набок. Точно так же сидела она, когда изучала устройство новых часов. Неверфелл испугалась, что Клептомансер захочет разобрать ее, желая выяснить, как она работает.
– Каверна пришла в движение. Здесь происходят странные вещи, на первый взгляд не связанные друг с другом. Но связь есть. Я собирал нити странностей, и многие из них вели… к тебе. Кто-то дергает за эти нити, и ты играешь важную роль в его партии. Каждый ход подводит тебя к чему-то. И я хочу выяснить, к чему. Но теперь моя очередь задавать вопрос. Зачем ты пролила вино Гандерблэков на пиру? Ты знала, что это помешает моим планам? Или хотела обратить на себя внимание великого дворецкого?
– Нет! Не то и не другое! Ох, известняк и щебень! – Сколько еще эти вопросы будут преследовать ее, как гончие – зайца? – Мне никто не приказывал опрокидывать кубок. Я не собиралась этого делать. Даже не думала проливать вино. Просто так получилось. Иногда я делаю что-то просто потому, что делаю. Неужели никто больше так не поступает?
– Нет.
– Ну… А я вот поступаю. У меня нет какого-то большого плана, и никто не говорит мне ничего важного, чтобы это не отпечаталось у меня на лице. Если ты хотел узнать о чем-то, то похитил не того человека.
– А я думаю, что как раз того.
– О чем ты?
Клептомансер не торопился с ответом. Он сидел, запрокинув голову, и глаза его были закрыты. Неверфелл уже подумала, что он уснул, но Клептомансер наконец заговорил: