Когда рассказ Неверфелл подошел к концу, Требль недовольно фыркнула и заставила ее начать сначала. Неверфелл повторяла одно и то же снова и снова, пока следовательница атаковала ее неожиданными вопросами. Всякий раз, когда Неверфелл, на свою беду, встречалась взглядом с Требль, она путалась и теряла нить повествования.
«Пожалуйста, я просто хочу спать».
Мягкий ковер сна стал почти недосягаем – перед Неверфелл простиралась бесконечная, покрытая колким гравием дорога. Мысль о том, чтобы притвориться, что она действительно приняла противоядие, показалась Неверфелл невероятно соблазнительной. Вдруг тогда ей все-таки дадут поспать?..
– Довольно! – раздраженно рявкнула Требль. – Девчонку нужно посадить под арест.
Пропустив мимо ушей испуганный вскрик Неверфелл, следовательница шепнула подчиненному, который стоял у нее за спиной:
– Мы должны действовать. Медлить нельзя. Уверена, по дворцу уже ходят самые дикие слухи. Пора объявить о смерти великого дворецкого, и сделать это следует до того, как остальные начнут борьбу за власть. Прикажите всем придворным собраться в Зале смирения.
С дверей сняли засовы, и посыльные разлетелись по дворцу. Неверфелл рывком поставили на ноги; сонная, измученная, она едва поспевала за следователями, которые волокли ее сквозь толпу любопытных. Те толклись у входа в залитый кровью зал для аудиенций, желая хоть одним глазком заглянуть внутрь. Неверфелл заметила, что Лица их пребывают в полном беспорядке – они никак не могли подобрать приличествующее случаю выражение.
И прежде чем Неверфелл увели дальше по коридору, ей на долю секунды показалось, что в толпе мелькнуло бледное лицо Зуэль Чилдерсин.
Неверфелл послушно шла в кольце следователей, не задумываясь о том, куда ее ведут. Голова кружилась, руки были связаны. Наконец ее втащили в Зал смирения. Ловушки одинокими светляками сияли во мраке, будучи не в силах его разогнать. Неверфелл поняла, что они крепятся к стенам где-то далеко-далеко, а сама она стоит посреди огромной пещеры. Из темноты доносился взволнованный гул голосов, слуги приносили все новые светильники. В зале еще хватало свободного места, но он стремительно заполнялся – придворные спешили откликнуться на призыв Следствия.
Неверфелл смутно различала передние ряды, почти все собравшиеся прижимали к глазам бинокли. Она удивилась, зачем придворным так пристально ее рассматривать, и вдруг почувствовала невыносимую тяжесть их взглядов.
– Благородные люди и мастера, элита Каверны! – Голос Требль разнесся по пещере, и толпа притихла. – Сегодня я обращаюсь к вам с печальным известием. Его превосходительство великий дворецкий, властелин Каверны, отец нашего города, был жестоко убит!
По залу прокатилась волна испуганных возгласов, которая схлынула, стоило Требль снова заговорить. Следователь спешила рассказать о подробностях внезапной кончины великого дворецкого.
– Следствие уже определило, что яд свел его превосходительство с ума и подтолкнул к самоубийству. Великого дворецкого предал его новый дегустатор, девчонка Неверфелл из надземного мира. Мы взяли ее под стражу и в ближайшее время подвергнем допросу с пристрастием. Его превосходительство распорядился, что в случае его убийства власть в Каверне временно переходит к Следствию, чтобы мы провели тщательное расследование и покарали виновных. Таким образом, с этой минуты управление городом переходит к нам.
– Прошу прощения, но вынужден с вами не согласиться.
К помосту, где рядом с Требль стояла Неверфелл, решительно направлялась вереница высоких людей. Они несли светильники на длинных палках, и их бордовые одежды привлекли внимание всего двора. Возглавляла процессию знакомая худощавая фигура. Рот, произнесший возмутительную фразу, обычно таил в себе улыбку, но на этот раз она пряталась очень, очень глубоко.
– Вернитесь на свое место, Чилдерсин, – выпрямилась Требль.
– Почтенная следовательница, очевидно, вам хочется верить, что его превосходительство убили, ведь в этом случае вы сможете прибрать город к рукам. Но я думаю, многие из нас куда охотнее признают вашу власть, если вы предоставите хоть малейшее доказательство своих слов.
– Но если не Следствие, кто же, по-вашему, должен взять на себя управление Каверной? – резко спросила Требль. – Может быть, вы?
– Совет, – спокойно ответил Чилдерсин. – В который войдут представители всех ремесел и который позаботится об интересах всех сословий.
– Вы имеете наглость сомневаться в решениях, принятых его превосходительством? – сдержанно поинтересовалась Требль. – Я правильно понимаю, что вы оспариваете власть великого дворецкого?
Максим Чилдерсин тяжело вздохнул, и теперь Неверфелл уже сложно было представить, что на его лице когда-то играла улыбка.
– Да, – сказал он. – Я оспариваю власть великого дворецкого. Этот человек мертв. Он сошел с ума и заколол себя кинжалом. Думаю, после этого будет уместно оспорить его власть.
Собравшиеся судорожно вдохнули, и воздух в пещере как будто истончился. Даже светильники потускнели.
Требль и Чилдерсин молча сверлили друг друга взглядами. Неверфелл не знала, кто победит в этой дуэли, – ни один из противников отступать не собирался. Она с трудом понимала, что происходит, но чувствовала, что над головой у нее покачивается невидимый меч и Максим Чилдерсин снова подвергает себя опасности, чтобы защитить ее.
– Пусть решение принимает двор, – наконец объявил Чилдерсин. – Вам слово, следовательница. Я буду говорить после вас. И двор нас рассудит.
– Что ж, хорошо. – Требль, сощурившись, обвела взглядом скрытую в темноте толпу и заговорила.
Она бесстрастно перечислила все покушения на великого дворецкого, совершенные за последние десять лет: зонтики с ядом, рухнувший свод пещеры, свисток, от которого кровь текла из ушей; Духи, возбуждавшие безумный аппетит и заставлявшие есть даже острые камни; скачущие леопардовые пауки, ядовитые шипы в покрывале и летучие мыши-убийцы.
– И после всего этого вы станете убеждать меня, что смерть великого дворецкого не является результатом злого умысла? Его враги, надо отдать им должное, весьма изобретательны и неутомимы. Да, порой великого дворецкого было нелегко понять, но Каверна не знала правителя более мудрого и прозорливого. Под его началом город процветал последние пятьсот лет. Неужели такой человек способен по собственной воле убить себя посредством десерта?
В невидимой толпе зашелестели согласные шепотки. Неверфелл похолодела.
– И наконец, эта девчонка проникла во дворец при весьма подозрительных обстоятельствах. Она из внешнего мира, но никто не знает, как она попала в Каверну. Она появилась на пиру сразу после смерти любимого дегустатора его превосходительства, как раз когда ему подыскивали замену. Ее поведение всегда было странным и не поддавалось объяснению. Она – ключ к разгадке, и я так или иначе поверну этот ключ.
Неверфелл живо представила себя ключом, на котором сжимаются холодные пальцы следовательницы Требль, и задрожала. В зале повисла долгая тишина, и Неверфелл испугалась, что Максим Чилдерсин решил не отвечать следовательнице.
– Выведите девочку вперед, – сказал он наконец. – И принесите больше света. Пусть двор увидит ее.
Ослепленная десятками ловушек, Неверфелл несмело шагнула к краю помоста.
– Неверфелл, ты принимала противоядие? – спокойно спросил ее Чилдерсин. – Была у тебя такая возможность? Хорошо подумай, прежде чем отвечать.
Неверфелл покачала головой.
– Нет, – всхлипнула она. – Я думала об этом снова и снова. Нет, я никак не могла принять противоядие.
– Взгляните на нее. – Чилдерсин обратился к собравшимся. – Посмотрите ей в лицо и скажите, может ли она врать? Если девочку передадут в руки следователей, уверен, завтра она расскажет нам совсем другую историю. Вытянуть из человека ложь ничуть не сложнее, чем правду. У Следствия есть свои… инструменты. Не сомневаюсь, ради того, чтобы прекратить пытки, Неверфелл охотно поклянется, что проглотила противоядие или даже слетала за ним на луну. Но сейчас вы можете видеть, что она говорит правду. Никто не предавал великого дворецкого. Его не отравили.
Слуги опустили светильники, и Неверфелл заморгала, радуясь вернувшейся темноте.
– Друзья мои, – выдержав паузу, продолжил Максим Чилдерсин, – я ни в коем случае не оспариваю величие его превосходительства. Каверна сформировалась вокруг него, как броня вокруг броненосца, и мы едва ли знаем, как теперь с ней обращаться. Он был душой и разумом этого города, был его прошлым и, как мы думали, его судьбой. Могу ли я сказать то, что должен, не проявив неуважения к заслугам великого дворецкого? Боюсь, что нет. Следовательница Требль говорила о том, что яд свел его превосходительство с ума. Но в глубине души все мы знаем, что яд тут ни при чем. Друзья мои, великий дворецкий скатывался в пропасть безумия на протяжении нескольких лет или даже десятилетий. А может, и веков. Мы же были слишком заняты тем, чтобы в страхе простираться ниц перед его превосходительством, и не заметили, как его рассудок неумолимо меркнет.
Люди должны спать, такова наша природа. Уверен, каждый из вас хоть раз выбивался из ритма времени. Вы помните, что творила бессонница с вашим разумом? А теперь представьте, как долго великий дворецкий обходился без столь необходимого отдыха.
Неужели вы будете притворяться, что не замечали, как две половины его личности с годами все больше отдалялись? Как они пытались сорвать планы друг друга? Одна часть его личности не доверяла другой до такой степени, что даже вручила следовательнице порошок, чтобы та могла разбудить ее в нужный момент. Рано или поздно их противостояние должно было закончиться гибелью великого дворецкого. И нам следует благодарить судьбу за то, что все случилось быстро. В противном случае Каверна погрузилась бы в пучину гражданской войны, а лидеры противоборствующих сторон скрывались бы в одном теле.
Великий дворецкий воплощал в себе преемственность и неизменность. Пока он был жив, мы могли вести игру и д