Вверх, стучало сердце. Вверх, вверх, вверх.
– Здесь нет ловушек… – испуганно произнес кто-то у нее над головой.
Конечно, нет. Откуда им взяться в зеркальной шахте?
– Они нам не нужны! – крикнула Неверфелл, голос жестяным эхом отразился от стен. – Они нам больше не понадобятся! Теперь мы можем дышать без них!
Неверфелл снова и снова наполняла легкие свежим воздухом, чувствуя, как они расправляются, в груди покалывало, лицо горело.
Затем сверху донесся странный звук – поток серебряных нот, завершившийся пронзительным присвистом.
– Что это? – в панике зашептались чернорабочие.
А Неверфелл ощутила, как по щеке скользнула теплая капля.
– Птица, – тихо ответила она, вытирая слезы. – Птица поет.
Где-то у нее над головой кто-то шумно вздохнул, потом взвыл и застонал. Чернорабочие снова заволновались.
– Это ветер! – объяснила им Неверфелл.
Она буквально сходила с ума от невозможности сию же минуту очутиться на поверхности. Ей стоило больших трудов не лезть вперед, расталкивая остальных.
– Не бойтесь! – подбадривала она их. – Я вам все покажу!
Наконец вместо очередной ступеньки ее рука схватила пустоту, и Неверфелл вылезла из шахты на каменистую площадку. Запрокинув голову, она увидела, что вверху нет потолка, совсем нет, нигде, даже далеко-далеко, и от счастья ей захотелось кричать. Всюду, насколько хватало глаз, простиралось серебристо-свинцовое небо. Облака, похожие на дым и огромные, как горы, накатывали волнами, в просветах мелькал серп чистого серебра. Неверфелл знала, что это луна. Вокруг выхода из шахты торчали из земли бесформенные скалы, они изгибались, словно хотели получше рассмотреть, кто потревожил их в предрассветный час. Некоторые смыкались, образуя подобие дверных проемов. Приглядевшись, Неверфелл поняла, что перед ней изъеденные дождем и ветром руины старого города. Над равниной темной громадой нависала гора, ее силуэт на фоне неба казался вырезанным из черной бумаги.
– Смотрите! Это… это… смотрите!
Неверфелл раскинула руки, словно цветок, раскрывающий лепестки навстречу небу. Потом она заметила, что все вокруг сидят на корточках и с опаской поглядывают по сторонам, как выращенные в клетке кролики. Никто не смотрел на небо. Все сидели, уткнув глаза в землю.
– Неверфелл… – Зуэль дернула ее за рукав. Поднять голову она не осмелилась. – Это и есть твой мир?
Неверфелл проглотила зарождавшийся в груди ликующий смех и заставила себя посмотреть на окружающий пейзаж глазами своих друзей, которые ежились от непонятного ветра и страшились холодного взгляда луны.
– Это всего лишь его часть. Дальше будет лучше. – Неверфелл повысила голос. – Идите за мной! Нам нужно поскорее спуститься вниз. Что бы ни происходило в Каверне, кто бы ни захватил власть, рано или поздно они пошлют кого-нибудь за нами.
Но поскорее не получилось. Чернорабочие испуганно переглядывались и цеплялись друг за друга. Некоторые вернулись к шахте и спустились вниз, предпочтя небу привычный сумрак подземного города. И Неверфелл не могла их остановить. Они пугались вороньего карканья, криков канюка, таинственных шорохов и свиста ветра среди скал.
Вокруг становилось все светлее, и Неверфелл чувствовала, будто у нее в груди надувается воздушный шарик. На серых камнях под ногами проступали другие цвета, а край неба медленно наливался янтарным, окрашивая в шафран подбрюшье облаков.
– Скорее надевайте очки! – предупреждающе крикнула она тем, кто шел за ней.
Чернорабочие принялись рыться в сумках и торопливо нацеплять очки с закопченными стеклами. Все, кто собирался покинуть Каверну, запаслись ими заранее, ведь неизвестно, как привыкшие к тусклому освещению глаза подземных жителей воспримут солнечный свет.
Но когда первые лучи солнца пронзили горизонт, все словно забыли о том, что им нужно бежать и прятаться. Небо на востоке лениво сменило цвет с густо-янтарного на нежно-персиковый с прожилками белых облаков, а ветер перестал беспокойно завывать и наконец определился, в какую сторону дуть. Мрачные темные скалы, повинуясь магии солнца, окрасились пурпурным, бордовым, охристым и серо-синим. Птицы мелькали черными молниями, а воздух был диким, бесконечным и словно спешил куда-то. Пахло нагретой пылью и высохшей росой, и все это были ароматы пробуждающегося мира.
Склон горы ложился под ноги, скалясь зубцами камней, и спускался к сине-золотым дюнам, за которыми ждал мир, где шелестели листвой деревья, журчали ручьи и шуршали прибрежной галькой моря.
Неверфелл не выдержала и побежала. Она поскальзывалась, спотыкалась, падала, но поднималась и бежала дальше, все быстрее и быстрее, ибо не было стен, которые могли ее остановить, или потолка, о который она могла удариться. Над головой было только небо, невыносимо синее, как глаза русалки. И ветер бежал вместе с ней.
Эпилог
В оазисе к западу от горы Клык юный козопас Пелрун встретил группу странников. По бледным кукольным лицам он сразу узнал в них людей из подземного города. Они прятали глаза за темными стеклами и укрывались от солнца под переносными тряпичными навесами. Хотя Пелрун не понимал их странный язык, он нарвал для них груш, стремясь показать, что не желает им зла. Когда маленькие люди попробовали сочную нежную мякоть, на их лицах не отразилось никаких чувств, но многие почему-то заплакали.
Пелрун привел странников в свою деревню. Девочка с огненными волосами, которая была выше остальных, при помощи мимики и жестов обменяла фиал редкого Вина на верблюдов, воду и одежду для своих соплеменников, а также наняла проводника через пустыню. Пелрун сам проводил странников до границы травяных равнин.
В то время он не знал, кому показывает дорогу среди дюн. Лишь много позже до него дошла весть о виноделице Зуэль и сыроделе Грандибле, которые первыми из великих кудесников подгорного народа оставили свой дом и перебрались на поверхность, чтобы поделиться секретами мастерства. Пелрун замечал только, что их удивляют обычные вещи: они могли часами наблюдать за бабочками и черпать воду из ручья, словно солнечные блики были драгоценными камнями.
И еще одно показалось ему странным. Девочка с огненными волосами общалась с маленьким народцем на их языке, и другого она не знала. Но при этом она выглядела как человек. Пелрун решил, что ее, должно быть, украли в детстве и вырастили в темном мире под горой.
Когда они достигли травяных равнин, огневолосая девочка, кажется, поблагодарила его, хотя он не понял ни слова. Она не была красивой, но лицо так живо отражало все чувства, что невозможно было ее не понять. И когда девочка первый раз ступила босыми ногами на зеленую траву, улыбка ее засияла, как солнце, плывущее по бескрайней лазури небес.
Благодарности
Я хочу сказать спасибо Мартину, который ходил со мной на курсы сыроделия и спускался в пещеры, а также терпеливо слушал мой бессвязный лепет про мартышек и светящиеся хищные растения; Рианон, Дейдре, Ральфу и Рубен за бесценные отзывы; моему редактору Руфь и всему издательству Macmillan за то, что разрешили воплотить в жизнь идею, которая даже мне казалась безумной; моему агенту Нэнси; Кэтлин Макграт за ценную информацию о природе сна и бессонницы, а также за то, что вместе со мной продумала устройство Утренней гостиной; профессору Крису Идзиковски за то, что рассказал мне о синем свете и биологических часах; Дэну за то, что терпеливо отвечал на вопросы про доли головного мозга; Лиз Вуттен за то, что вдохновила меня на создание целого персонажа, неправильно произнеся слово «клептомания»; Феликсу; курсам сыроделия Yarner Trust; ребятам из ущелья Чеддер, которые показали мне пещеры и позволили приобщиться к тайнам великого сыра; подземному музею «Тупик Мэри Кинг»; пещерам в Чизлхерсте; гротам Кинта да Регалейра; Адовым пещерам под холмом Уэст-Уикомб; пещерному комплексу Ланкин в Гватемале; туннелям Кути во Вьетнаме; пещерному городу Матмата в Тунисе; экскурсии по подземному Сиэтлу и рафтинговой компании Legendary Black Water Rafting Company, с которой мы спускались по подземным рекам Вайтомо, любовались светлячками и с огромным удовольствием прыгали в водопады.