– Назад! – крикнул Оскар. – Убирайтесь прочь, грязные твари!
Он сделал шаг и снова взмахнул дубинкой.
Никакой реакции. Наоборот: одна из тварей решилась атаковать и цапнула его сзади за икру. Юноша потерял равновесие и едва не упал.
– Проклятая зверюга! – импровизированная дубинка снова просвистела в воздухе и обрушилась на морду нахальной собаки. Раздался глухой удар, ушастая тварь заскулила, метнулась прочь и исчезла между деревьями. Ее место тотчас заняла пара других.
От них не отделаться, нечего и думать.
«Успокойся! – твердил голос в его голове. – Возьми себя в руки. Не происходит ничего такого, чего следовало бы бояться».
– Легко тебе советовать, – произнес Оскар громко, словно возражая реальному собеседнику. – Эти дворняги жутко настырные. И, кажется, не ели целую вечность.
Он смахнул пот со лба. От жары и напряжения мысли путались. Предплечье горело огнем.
Снова одна из собак попыталась схватить его за лодыжку, он нанес еще один меткий удар, и животное с визгом скрылось. Но долго такого напряжения ему не вынести. Каждый шаг давался с трудом, движения становились все медленнее. Но, как ни странно, страха он совершенно не чувствовал. Голос в его голове звучал успокаивающе, но говорил странные вещи. «Прекрати сопротивляться, – говорил он. – Это бессмысленно. Ты только заставляешь их нервничать».
– А как же я? Что тогда будет со мной?
«Чертовщина, – подумал Оскар. – Я беседую сам с собой. Похоже, я просто схожу с ума!»
«Перестань с собой бороться, – без конца гнул свое голос. – С тобой ничего не случится, поверь, прошу тебя!»
– Вранье! – не сдавался Оскар. – У нормальных людей никаких голосов в голове не бывает. Исчезни!
Голос умолк.
И сразу же вожак изготовился к нападению. Не обращая внимания на дубинку, он бросился на юношу. Его зубы впились в ботинок и оторвали кусок подошвы. Оскар потерял равновесие и упал на пыльную землю. И тут же вокруг него сомкнулось кольцо ушастых тварей. Две собаки вцепились в его ботинки, челюсти остальных сомкнулись на брюках и рубашке. Вожак, самый сильный в стае, схватил его за воротник рубахи и поволок по земле.
Оскар барахтался, отбивался и пытался встать на ноги, но ничего не выходило. Наконец, отчаянно вскрикнув, он взмахнул дубинкой и опустил ее на угловатый череп вожака. Животное отпрыгнуло, но уже через секунду его зубы щелкнули у самой шеи Оскара. Острые, как лезвия, они всего лишь на несколько миллиметров не достигли цели. Пес застыл над юношей, уставившись ему прямо в глаза. С его губ падали клочья пены, а в глазах горела жажда убийства.
Мысли Оскара спутались. Боль и жара стали почти невыносимыми. Он понимал, что сопротивление бессмысленно, и ему все равно предстоит умереть. Стоит ли защищаться? Но если уж умирать, то так, чтобы противник знал, с кем имеет дело.
Он поднял руку, выставив вперед локоть, чтобы защитить лицо.
И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Вожак вздрогнул и подался назад, словно получил удар электрического тока. Его испуганный взгляд не отрывался от руки Оскара. Другие собаки тоже отступили, опустив головы и поджав хвосты. Кажется, у него появился какой-то шанс!
В голове юноши снова зазвучал голос.
«Подними руку, – проговорил он. – Если поднимешь руку, станешь свободным».
Оскар с трудом верил происходящему. Словно видишь страшный сон и не можешь проснуться. Собаки, которые минуту назад были готовы разорвать его в клочья, все до единой с визгом прижались к земле. Что случилось? Рука… Ах да, рука…
«Все будет хорошо, вот увидишь».
Медленно, превозмогая боль, Оскар поднял руку. Длинноухие псы завизжали и заскулили. Извиваясь от ярости и страха, они жались друг к другу. Оскар подполз к вожаку. Тот сначала глухо зарычал, а затем отрывисто залаял, донельзя испуганный. Когда же Оскар приблизился к животному на расстояние вытянутой руки, пес стремительно развернулся и бросился прочь. Стая последовала за ним.
Юноша некоторое время провожал их помутневшим взглядом, а затем ничком рухнул на пыльную землю.
Элиза застонала от ужаса. Ее глаза закатились так, что видны были только полоски белков.
– Нет, нет! Убирайся, не смей! Оставьте его в покое… Уходите! Прочь отсюда!
– Что случилось? – Шарлотта схватила ее за руку. – Что-то с Гумбольдтом? Ты видишь Оскара?
Элиза не отвечала, покачиваясь из стороны в сторону, как огорченный и растерянный ребенок.
– Все… будет… в… порядке, – пробормотала она, и голос у нее стал каким-то чужим. – Ты станешь свободным.
– Свободным? – Шарлотта окончательно запуталась. – От чего?
– Все будет хорошо, вот увидишь…
Гумбольдт остановился. Доносившееся издали агрессивное тявканье сменилось трусливым воем. В нем звучал панический страх. В чаще послышался шум и треск ветвей, потом все стихло. Ученый увидел, как из зарослей баобабов выскочила смутная тень. За ней другая, потом еще и еще.
То, от чего убегали животные, очевидно, находилось в гуще зарослей. Гумбольдт прикинул, стоит ли рискнуть и взглянуть на это собственными глазами, но решил воздержаться. Столкновение с неизвестной опасностью не входило в его планы.
Он уже собрался повернуть, когда до него донесся новый звук. Его источник находился где-то поблизости.
Человеческий стон!
Ученый выхватил шпагу из ножен. На отполированном клинке сверкнул луч солнца. Крепко сжимая оружие, он осторожно вошел под лесной свод. Деревья здесь росли так тесно, что продвигаться вперед Гумбольдту приходилось очень медленно. Сердце бешено стучало. Он был готов к тому, что в любую секунду на него может броситься гиеновая собака – однако ничего такого не произошло. Вокруг стояла тишина, не было слышно сверчков и цикад, умолк птичий щебет.
Внезапно он увидел нечто, лежащее в пыльной сухой траве. С первого взгляда ученый решил, что это труп мертвого животного, но подойдя поближе понял, что перед ним человек. Убитый или тяжело раненный.
В следующую секунду у него перехватило дыхание.
– Бог мой! – только и смог прошептать он, поняв, кто перед ним. – Оскар!..
27
Макс Пеппер никогда раньше не попадал в такие места. Телеграфная станция в Дакаре оказалась крохотной лачугой, в которую набивалось столько народу, что едва можно было дышать. Люди вплотную друг к другу сидели на табуретах и ящиках, на полу, на подоконниках и, не отрывая взгляда, смотрели в соседнее помещение, где в поте лица трудились начальник телеграфа и оба его служащих.
Толпы посетителей являлись сюда вовсе не затем, чтобы отправить телеграмму, а для того, чтобы хоть одним глазком взглянуть на волшебные машины и ленты с сообщениями, которые выползали из двух блестящих металлических ящиков. Местный телеграф обладал такой силой притяжения, что даже начальник не мог прогнать темнокожих зрителей из своего офиса. Единственное, чего ему удалось добиться, – соблюдения полной тишины.
Пеппер едва отыскал местечко между двумя очень разными людьми. Слева от него восседала пышная темнокожая женщина, закутанная в пеструю национальную одежду. Женщина беспрестанно грызла слоеное печенье. Справа оказался низенький пожилой мужчина в чалме и с реденькой бородкой. Женщина шепотом предложила Максу угощаться, но он вежливо отказался.
Воздух здесь был таким спертым, что хоть топор вешай. Через открытую дверь можно было видеть обоих операторов и их старые телеграфные аппараты с начищенными до блеска бронзовыми и латунными деталями. Один из операторов сидел за аппаратом, усердно колотя по клавишам, другой вытягивал бумажную ленту из приемного устройства и зачитывал то, что было на ней написано.
Макс взглянул на часы. Ну почему они там так возятся?
Ему едва удалось оторваться от сопровождавших обоих журналистов наемников под предлогом, что на корабле промокли все его запасы бумаги. Гарри вызвался проводить Макса в квартал, где торговали принадлежностями для письма. Убедившись, что за ними не увязались люди Уилсона, оба круто изменили маршрут и со всех ног пустились на телеграфную станцию. Пеппер благоразумно рассудил, что им с Гарри будет спокойнее, если охотник за метеоритами не будет знать об этом.
К счастью, об американцах на некоторое время забыли. Весь отряд был занят перегрузкой багажа и снаряжения экспедиции в поезд. Экспресс Дакар-Нигер отходил в три часа, и в их распоряжении оставалось чуть меньше часа.
Макс снова посмотрел на циферблат. Уже около получаса они торчат в этом переполненном помещении, чтобы отправить его коллеге Малкольму Эрнстону из «Лондон Таймс» телеграмму с просьбой проверить, не было ли в последнее время каких-либо происшествий или недоразумений с участием французских и английских ученых. Шансы получить ответ столь быстро ничтожны, но здесь, в Дакаре, у них был последний шанс раздобыть эти сведения. Как только они сядут в вагон поезда, то окажутся отрезанными от всего остального мира на несколько недель.
Малкольм был давним другом Пеппера. Они с Максом вместе учились в колледже и порой обменивались информацией. Правда, сейчас Макса одолевали сомнения. Малкольм был британским подданным и патриотом. Станет ли он делиться сведениями, которые могут дискредитировать его отечество?
Внезапно заработала машина, принимающая сообщения. Между резиновых валиков появилась бумажная ленточка. Оператор вскочил и направился к аппарату. Прочитал начало и кивнул Пепперу:
– Мсье, это для вас!
По толпе зевак пронесся шелест. На Макса устремились десятки любопытных взглядов. Тощий старичок в чалме одарил его беззубой улыбкой.
Когда оператор убедился, что сообщение получено полностью, он оторвал ленточку, разделил на строки и приклеил к чистому телеграфному бланку. Затем сложил листок, запечатал в конверт и передал его своему начальнику. Макс торопливо поднялся, уплатил по счету, забрал сообщение и покинул здание телеграфа.
Босуэлл торчал на углу улицы под пальмой, дымя своей зловонной сигарой.
– Слишком долго, – укоризненно заметил он. – Если до сих пор Уилсон ни о чем не подозревал, то теперь у него будут основания для подозрений. Удалось что-нибудь выяснить?