– Но ведь тебе была предоставлена свобода, которую ты использовал, чтобы самостоятельно накапливать мудрость и опыт. Почему же ты отказываешь нам в этом? Где логика?
Мальчик снова склонил голову. Его взгляд уже не был приветливым.
– А ты упрямый, тебе говорили об этом?
– Отец говорил, и не раз.
– Неприятное качество. Ты упрям и слишком остер на язык. Тебе следует как можно быстрее избавиться от этих недостатков.
Оскар вздернул подбородок:
– Могу я говорить откровенно?
– А до сих пор ты разве не был откровенен?
– Не в такой степени. Но теперь скажу. Мне кажется, что ты заботишься не о нас, а, в первую очередь, о собственной персоне.
– То есть?
– Ты постоянно говоришь только о себе. Ты не выносишь одиночества, поэтому мы должны всегда быть рядом, словно домашние зверьки. Под предлогом того, что желаешь нам добра, ты собираешься запереть нас в позолоченную клетку, кормить, заботиться, иногда вытаскивать оттуда, чтобы погладить или поиграть с нами.
– Но ведь это…
– И дело вовсе не в том, чтобы мы хорошо себя чувствовали. Дело в том, что тебе нужен контроль. Ты стремишься контролировать нас и манипулировать нами, словно мы комнатные собачонки. Разве я не прав?
Оскар чуть не захлебнулся в захлестнувшей его волне ярости и возмущения. Люди, до сих пор дружелюбно окружавшие его, после этих слов с отвращением отвернулись. Мальчик тоже явно начал сердиться.
– Как ты можешь? Оказывается, ты такой же, как эти злобные догоны!
– А чем тебе не угодили догоны?
– Они убили теллем, которых я любил, и заперли меня в храм – гробницу из стекла, глины и камня. И тоже без конца твердили, что хотят быть свободными. До сих пор победа оставалась за ними, но я всегда добиваюсь того, чего хочу. Время – мой главный союзник.
Оскар молчал. Он и раньше догадывался, что с этим существом невозможно договориться, а теперь эта догадка подтвердилась.
– Я не могу допустить этого, – прошептал он. – Не могу пойти против моих друзей и семьи.
– Ты должен понять: отныне – я твоя семья. Мы будем вместе до скончания веков. Следуй за мной, и ты увидишь чудеса самых отдаленных галактик. Планеты из льда, огненные океаны, зеленые луны Умбры и фиолетовые моря Селара. Я поделюсь с тобой невероятными знаниями. Мы будем петь и танцевать. Ты познакомишься с цивилизациями, которые поразят твое воображение. И для этого тебе нужно просто сказать «да».
Оскар покачал головой.
– Мне хватает этого мира. Он достаточно большой для меня. И если тебе нужен мой ответ, я говорю «нет»!
В то же мгновение он убрал руки с поверхности изумрудного монолита.
60
– Я должен отправиться за ним, – отрывисто произнес Гумбольдт. – Он мой сын!
– Но ты ничем не сможешь ему помочь! – с отчаянием в голосе возразила Шарлотта. – Просто превратишься в стеклянного человека, как и все прочие. Что будет тогда? – Она покачала головой. – Мы совершили огромную ошибку, сразу не обратив внимания на то, что происходит с Оскаром. Но если мы и дальше будем действовать вслепую, мы его окончательно погубим. Должен найтись способ его спасти!
– Спасти? От чего?
– Тебе известно, что догоны собираются разрушить скальный мост? Убире говорит, что подготовка уже заканчивается. Они сделают это, как только мы вернемся.
Для Гумбольдта это сообщение оказалось новостью. Он сразу же вернулся к действительности.
– Они хотят разрушить мост?
– Да.
Гумбольдт обернулся, чтобы взглянуть, как догонские воины переводят пленников по мосту на свою сторону ущелья.
– И как они намерены это сделать? Ведь для этого придется сдвинуть с места несколько сотен тонн камня.
– Они сконструировали какое-то устройство, сложную комбинацию из канатов и рычагов, – сказала Шарлотта. – Если механизм приведут в действие, то его уже не остановишь. Я видела это устройство. Уверяю тебя – оно сработает.
– Но зачем? Тогда они окажутся полностью изолированными на вершине своей столовой горы.
– Таков их план. Неужели ты не понимаешь? Вспомни: эта гора – их Ноев ковчег. У них есть вода, клочки пахотной земли и скот. Они могут бесконечно долго существовать совершенно независимо. Даже если зеленые кристаллы захватят всю сушу, догоны останутся в безопасности. Они уже приступили к уничтожению всех лестниц и мостов, ведущих на равнину. Скальный мост – последняя нить, связывающая их с внешним миром. Если его разрушить, они окажутся отрезанными. Но Оскар никогда не сможет к нам вернуться.
– Этого нельзя допустить ни в коем случае.
– Я тоже так думаю. Поэтому так важно, чтобы ты остался. И знаешь, у Элизы появилась необычная идея насчет того, как можно остановить эту зеленую чуму. А может, и полностью обезвредить. Элиза! – позвала девушка.
Гумбольдт стремительно обернулся к своей спутнице и подруге.
– Я уже давно задавала себе вопрос: как догоны могли одержать победу над теллем, – начала женщина. – Как им удалось их одолеть, если преимущество – и в духовном, и в материальном плане – было на стороне противника? Если верить преданию, у догонов не было ни малейших шансов.
– Убире утверждает, что их предводитель получил знак богов, – напомнил Гумбольдт.
– Верно, – кивнула Элиза. – Но что это был за знак? Нечто материальное, чего можно коснуться или взять в руки? Оружие? Едва ли. Вероятно, это было какое-то знание, которое позволило догонам одержать победу. – Ее лицо стало очень серьезным: – И мне кажется, я знаю, что это. Звуки догонских песен.
– Песен? – недоверчиво переспросил Гумбольдт.
Они ступили на скальный мост, и Элиза взяла ученого под руку.
– Посуди сам, – продолжала она. – Их странные песни – единственное, что в точности дошло до нас сквозь века. Не существует ни записей, ни рисунков, ни преданий, в которых говорилось бы о том, чем на самом деле был этот знак богов. Странно, правда? Если бы речь шла о необычном оружии или каком-то особом заклинании, то этот секрет хранился бы как зеница ока и передавался от старейшины к старейшине. И тем не менее, догоны умудрялись держать ситуацию в храме под контролем. А единственное, что они вынесли из прошлого и сберегли в первоначальном виде – это их песнопения.
– Ты думаешь, что за ними скрывается нечто большее, чем обычные колдовские ритуалы?
Элиза кивнула:
– Я убеждена в этом. Вспомни, что произошло, когда Шарлотта столкнулась с конюхом в миссии. Вилма неожиданно подняла крик, и этот сильный мужчина внезапно оцепенел. Это и позволило нам увести мулов. Тогда я впервые заподозрила, что зеленые кристаллы по-особому реагируют на некоторые звуки.
– Боже правый! – пробормотал ученый. – Ты права! Помнишь, что случилось в саду у Беллхаймов, когда неожиданно ударил монастырский колокол?
– Точно, – усмехнулась Шарлотта. – Не случайно же догоны постоянно поют. Думаю, эти мелодии тормозят какие-то процессы в кристаллах, не причиняя никому, кроме них, никакого вреда. Ведь и оперные певцы, как рассказывают, могут разбить стеклянный бокал, взяв высокую ноту!
Они уже стояли у дальнего края скального моста. Гумбольдт обернулся. На мгновение женщинам показалось, что он вот-вот бросится обратно. Шарлотта заметила, как изменился его взгляд: глаза ученого заблестели, в них появилась искра надежды.
– Оперные певцы, говоришь? – Гумбольдт остановился, криво усмехаясь. – Если так, то мы устроим этой твари концерт, какого мир еще не видывал!
61
Джейбс Уилсон вытер мокрое от дождя лицо и взглянул на гору. Плоская вершина скрывалась за низкими тучами.
Первая часть побега позади. Он миновал вражеских воинов, пересек мост, промчался через плато и ущелье, где они взорвали возведенное догонами заграждение. А затем по узкой тропе он спустился на равнину.
Здесь он позволил себе передышку. Склон был слишком крутым, а почва слишком мокрой, чтобы спускаться верхом на лошади. Рисковать он не мог. Нельзя было допустить, чтобы его лошадь или навьюченный мул повредили ноги. Оба они были для него на вес золота. Без них до Тимбукту не добраться.
Он привязал животных под кроной баобаба и спешился. Достал флягу с водой и принялся жадно пить, запрокинув голову. Мул недовольно фыркнул.
– Ничего не получишь, – отрезал Уилсон. – Только когда доберемся до места ночевки, понял?
Воды с собой у него было литров тридцать – в бурдюках и флягах. Расходовать ее придется очень осторожно, если он хочет благополучно пересечь саванну.
Мул снова фыркнул и недовольно стукнул копытом. Уилсон убрал флягу, поднял хлыст и огрел упрямое животное по спине. Мул ответил жалобным ревом.
– Не понравилось? Теперь будешь вести себя спокойнее. А если не угомонишься, то и вечером ничего не получишь. Будешь пить вонючую жижу из какой-нибудь лужи.
Мул успокоился, но теперь заволновалась серая в яблоках кобыла. Она беспокойно стригла ушами, ржала и испуганно озиралась.
Уилсон вышел из себя.
– А ну-ка успокойтесь! – рявкнул он. – Что это на вас нашло, дьявол бы вас побрал!
Внезапно он заметил какое-то движение неподалеку. Хищник!
Зверь был не слишком велик, но его появление заставило охотника за метеоритами насторожиться. Желтоватый мех, усеянный черными пятнами, большие торчащие уши. В нос ударил отвратительный запах падали.
Уилсон стремительно обернулся, чтобы схватить винтовку, но мул, напуганный присутствием зверя и его резким движением, рванулся и поскакал, не разбирая дороги, прочь. Вместе с оружием, продовольствием и всем запасом воды.
Одновременно и лошадь взвилась на дыбы. Копыто и стальные шипы подковы пронеслись буквально в миллиметре от виска Уилсона. Он увернулся, кобыла перепрыгнула через него и скрылась в зарослях.
Оставшись в одиночестве, Джейбс Уилсон медленно выпрямился, поднял голову и осмотрелся. На него пристально смотрели десятки безжалостных, непроницаемо-черных глаз.
«Гиеновые собаки, – промелькнуло у него в голове, – хозяева саванны…»