Отогнав от себя эти печальные мысли, девушка сказала:
– Начинай! Включай свой ящик!
Гумбольдт опустил прибор на землю, вставил в отверстие воронку, служащую для создания плотного потока звуковых волн, и направил ее в сторону зеленого воинства. До плотной стены кристаллов оставалось метров десять, подойти ближе он не решился, так как не мог избавиться от ощущения, что иноприродное существо наблюдает за каждым его движением. Кто знает, как оно поведет себя, когда заработает прибор?
С этой мыслью Гумбольдт нажал красную кнопку.
63
Мелодия состояла всего из пяти нот. Соль, ля, фа, затем фа на октаву ниже и, наконец, до.
Мощные и чистые звуки взлетели к небу, пробили пелену туч и отразились от горных склонов. Эхо подхватило мелодию, перебрасывая ее от скалы к скале и дробя.
Все стихло. Только ровно шумел дождь.
Шарлотта с тревогой смотрела на монолиты. Над скальным мостом и ущельем висела напряженная тишина. Даже зеленые камни, казалось, прислушивались.
– Ты что-нибудь замечаешь?
Шарлотта вытерла слезы, выступившие на глазах.
Исследователь снова нажал на кнопку, и девушке показалось, что звуки проникли в самую ее душу. Внезапно раздался треск. Словно на каменную плиту посыпались мелкие камешки. Затем еще и еще.
– Смотри! – Шарлотта указала на небольшой монолит. Он располагался у самого края обрыва и имел совершенно безупречную форму. Внезапно на одной из его граней возникла тонкая трещина. Она тянулась от самой земли и мигом добралась до острой вершины камня. За ней появилась вторая, третья, еще и еще.
Мерцающая поверхность монолита поблекла. Изумрудная зелень сменилась тусклым мышино-серым тоном. В конце концов он рухнул, рассыпавшись на мелкие осколки, а там, где он стоял, осталась лишь горка песка. С другими зелеными камнями происходило то же самое. Шарлотта видела, как они один за другим превращаются в сероватый песок.
Воздух наполнился шипением, словно кто-то открыл клапан парового котла. Порыв ветра донес до них неприятный запах, напоминающий запах хлора. Шарлотта прижала к носу носовой платок.
– Кажется, получилось! – пробормотала она. – Невероятно, но у нас получилось! Еще раз, дядя!..
Оскар с необыкновенной остротой чувствовал, как в нем что-то происходит. Будто его отмороженные руки и ноги погрузили в горячую воду, и теперь они нестерпимо зудят. Казалось, все его тело, превратившееся в лед, начало оттаивать.
Юноша не смог сдержать болезненный стон. Пришлось изо всех сил сжать кулаки и стиснуть зубы. Вокруг него содрогались и покрывались трещинами монолиты. Инопланетное существо испытывало на себе действие неведомой, но могучей силы. Вибрация становилась все сильнее, но и его тело зудело все болезненнее. Воздух, который Оскар судорожно вдыхал, казался ему обжигающим, как огонь. Наконец, не в силах и дальше терпеть эти мучения, он запрокинул голову и испустил отчаянный вопль.
– Ты слышал? – Шарлотта повернулась в ту сторону, откуда ветер принес отзвук протяжного крика. Он перекрыл шорох дождевых капель и треск лопающихся кристаллов, после чего умолк.
– Как жутко, – задумчиво проговорила девушка. – Словно кричит умирающее животное.
– Животное? – в голосе Гумбольдта прозвучало сомнение. – Скорее, человек.
Шарлотте не понадобилось усилий, чтобы понять, что кроется за этими словами.
– Боже праведный, – взволнованно прошептала она. – Ты думаешь, что это…
Ученый кивнул:
– Это Оскар, никаких сомнений.
Держась друг за друга, они вступили во враждебную каменную чащу. Гумбольдт еще раз нажал кнопку прибора. Монолиты вокруг таяли, как лед в раскаленной пустыне. В их лабиринте образовалось что-то вроде широкой просеки, покрытой светлым песком. Там, куда проникали могущественные пять нот, инопланетные гости рассыпались в прах. Но как знать, что может случиться, когда эти звуки коснутся человека, инфицированного чужой формой жизни? Шарлотта невольно вспомнила несчастного Рихарда Беллхайма, от которого осталась только пригоршня песка и содрогнулась. Оставалось только молиться, чтобы изменения в организме Оскара не зашли так же далеко.
Впереди располагался особенно крупный монолит. Он казался чуть ли не вдвое больше остальных и поднимался в высоту почти на двадцать метров. Он располагался там, где раньше находился храм, а у его подножия виднелась крохотная скорчившаяся фигурка, прижавшаяся к холодному камню. Одежда на теле юноши была изорвана в клочья, кожа покрыта бесчисленными ссадинами и царапинами. Страх и отчаяние полностью овладели им, и он, словно потерпевший кораблекрушение, из последних сил цеплялся за обломок мачты.
– Оскар!!!
Шарлотта находилась еще довольно далеко от него, но и отсюда могла различить изумрудное сияние его глаз. Лицо юноши казалось бесстрастным и неподвижным, как маска. Ни улыбки, ни каких-либо признаков того, что он узнает своих близких. Девушка уже была готова броситься к нему, но Гумбольдт ее остановил.
– Не делай этого! – резко проговорил он, хватая ее за руку. – Оскар все еще находится во власти метеорита.
– Но мы обязаны ему помочь! Посмотри, что с ним творится. У меня сердце разрывается, когда я это вижу!
– Мне не легче. Но мы не должны отступать от нашего плана.
– А если ничего не выйдет?
Гумбольдт нахмурился:
– Тогда, по крайней мере, он навсегда избавится от этого проклятия!
С этими словами он в очередной раз нажал кнопку прибора.
С беспощадной отчетливостью звуки мелодии обрушились на Оскара, отразились от стекловидных граней монолита и снова вернулись к юноше.
Результат оказался ужасающим. Тело его изогнулось, словно сквозь него пропустили мощный электрический разряд. Рот раскрылся, как в крике, но оттуда не вырвалось ни звука. Кулаки сжались с такой силой, что ногти до крови вонзились в ладони. Широко раскрытые глаза смотрели в небо.
Шарлотта не могла этого вынести.
– Прекрати! – выкрикнула она. – Выключи прибор, ты же убьешь его!
Но ученый остался непреклонным.
Шарлотта с ужасом следила за тем, что происходило с телом Оскара. Оно билось и корчилось в судорогах, становясь все длиннее и тоньше. Вскоре оно стало напоминать резиновую ленту, и когда девушка решила, что хуже уже быть не может, Оскар внезапно стал прозрачным. На короткое время стали видны все его внутренние органы – сердце, легкие, желудок, проступили очертания скелета.
Но уже в следующее мгновение все изменилось. Под слоем стекловидного вещества проступили знакомые черты. Теперь юноша выглядел так, будто его облили прозрачным маслом. Лицо, грудь, руки и ноги заблестели, как покрытые глазурью, странная субстанция сочилась из всех его пор. Не успела Шарлотта подумать, что это за вещество, как оно сползло с тела Оскара и ушло в землю, оставив на поверхности только темное пятно.
Перед ними стоял прежний Оскар, растерянный, слабый и ничего не понимающий в происходящем. Еще миг – и он упал как подкошенный.
Гумбольдт сунул прибор Шарлотте, бросился к сыну и опустился перед ним на колени.
Шарлотта поспешила за ним. Ее сердце бешено колотилось.
– Ну что?
Гумбольдт пощупал пульс, прислушался к дыханию и приложил ухо к груди юноши.
– Жив! – с огромным облегчением выдохнул он. – Кожа теплая, сердце работает нормально, дыхание слабое, но ровное.
Шарлотту немного отпустило.
– Но это существо? Оно покинуло его? Он свободен?
Гумбольдт неуверенно улыбнулся:
– Не могу судить с полной уверенностью, но мне кажется, что перед нами прежний Оскар…
Он наклонился, поднял безвольное тело сына и взвалил на плечо. В глазах ученого стояли слезы радости.
– Идем отсюда, – проговорил он. – Вернемся позже и закончим то, что еще не успели. Сейчас Оскар для нас важнее.
Шарлотта подняла глаза к вершине огромного кристалла. Оттуда стекала струйка песка. Еще немного, и эта громадина тоже превратится в пыль.
Чужак побежден.
Губы девушки беззвучно зашевелились, шепча благодарственную молитву.
64
– Они возвращаются! – Элиза взволнованно указала в сторону скального моста.
На противоположной стороне ущелья показались две фигуры: Гумбольдт и Шарлотта.
Джабо с лаем бросился к ним. Вилма тоже не смогла усидеть на месте. Заслышав голос хозяина, она выпрыгнула из сумки и понеслась за своим четвероногим приятелем. Элиза вздрогнула – на мгновение ей почудилось, что Карл Фридрих ранен, но потом она поняла, что на плече у него тяжелый груз.
Оскар!
Элиза прижала руки к груди и закрыла глаза. Ей не понадобилось много времени, чтобы почувствовать мальчика. Его жизненная сила была слаба, но уже можно было с уверенностью сказать, что время, когда он оставался не более, чем тенью, позади. Оскар снова был среди живых.
Ученый и его племянница в сопровождении Джабо и Вилмы торжественно пересекли мост. Н краю ущелья их шумно приветствовали догоны. Обратившись к старейшинам, ученый кратко поведал о том, что произошло в Запретном городе. Поскольку лингафона у них больше не было, Элизе пришлось переводить его слова, а в особенно трудных местах ей помогала Йатиме.
Наконец Гумбольдт остановился, снял очки и протер линзы.
– Мы обнаружили нашего мальчика у подножия самого крупного монолита, – пояснил он. – Но нам придется вернуться, чтобы довести дело до конца и уничтожить случайно уцелевшие камни. Мне потребуются добровольцы.
Элиза просияла:
– Значит, я была права? Моя идея сработала!
– Сработала? – Гумбольдт, шагнув к женщине, взял ее руки в свои. – Ты – наша спасительница. Эти звуки по все еще неясной причине заставляют кристаллы вибрировать, и они раскалываются изнутри. Это надо видеть: они превращаются в самую обычную пыль! В песнях догонов кроется огромная сила, намного более могучая, чем все мы могли представить. И ты единственная, кто сумел это понять. Если бы это зависело от меня, я присудил бы тебе самую главную награду Берлинской академии, дорогая!