— Инфицированных ран не зашивают, — авторитетно заявил Метелин. — Надо как следует промыть, а после просто перевязать с чем-нибудь подходящим.
— Ты-то откуда знаешь? — удивилась Тая.
— Работаю. Работа у меня, как ты знаешь, травматичная. А сексапильная медсестра, каких обычно в кино показывают, за каждым углом, к сожалению, не дежурит. В лучшем случае помощь окажет старенький поддатенький фельдшер. Впрочем, мастер своего дела.
— А в худшем?
— Он же, но только уже пьяный вумирущую. В этом случае нам всю работу приходится делать самим, а его только встряхивать иногда, чтобы ткнул пальцем: что, как и чем. Так что можешь довериться мне, я в этом деле почти что специалист. Сейчас только проверю, что там есть в Элькиной аптечке. А ты давай укладывай сюда свою ногу, — Метелин придвинул Тае второй стул. И не успела она еще как следует вытянуть и пристроить на нем свою дергающую и саднящую ступню, как он разложил на столе охапку лекарств и бинтов.
— Только поосторожнее, ладно? — попросила Тая дрогнувшим голосом.
— Тайка, — он взглянул на нее с укоризной. — Ну уж об этом-то могла бы и не просить, и так ведь ясно. Или что, не доверяешь?
— Если бы не доверяла, то даже не подпустила бы тебя к ноге. А еще не привезла бы тебе домой ключ с договором. И сегодня бы не позвонила, — ответила Тая сквозь стиснутые зубы — Метелин как раз приступил к промыванию ее ран. И хотя делал он это и в самом деле как можно аккуратнее, все равно было больно. Просто наболело уже так, что и трогать было необязательно, чтобы заставить помучиться.
— За доверие спасибо, — ответил между делом Метелин. — Только хотелось бы еще знать, с чем все это связано, а не тупо участвовать в роли марионетки.
— Узнаешь, — пообещала Тая. — Потом.
— А может, сейчас? Как раз немного отвлеклась бы за разговором. Не бойся, я сумею и слушать тебя, и делом заниматься.
— Мастер на все руки, — выдавила из себя Тая, с замиранием сердца следя за каждым его движением. — Нет, давай все-таки после поговорим. Ты ведь даже не представляешь пока, что я собираюсь тебе рассказать. А если у тебя рука вдруг дрогнет, мне это слишком дорого обойдется. И так едва терплю.
— Ты сегодня молодец, — похвалил ее Метелин, по опыту прежней жизни зная, насколько невелик запас Таиного терпения и низок болевой порог. — Держишься героем. Потерпи еще немного. Я уже все промыл, сейчас наложим повязку с мазью и забинтуем.
— Хватило бы мне еще этого героизма на то, чтобы сполоснуться, — выдавила из себя Тая. — Ногу устрою на табуретке, чтобы не замочить, но болеть она все равно ведь будет.
— Хочешь, я могу тебе помочь? — предложил он, бинтуя ее ступню.
— Нет, спасибо. Я как-то еще не научилась принимать душ сквозь одежду. А демонстрировать себя в голом виде посторонним мужчинам — это не в моих правилах.
— Тайка… — он ненадолго прервался, чтобы взглянуть на нее. — Если я для тебя посторонний, так скажи мне, какого черта я здесь сейчас делаю?
— Помогаешь даме, попавшей в беду. Как истинный рыцарь. Рыцари же — это не те люди, которые ломятся с дамой в душ.
— Рыцари и дамы вымерли как минимум сто лет назад, — проворчал он, заканчивая перевязку и помогая Тае подняться. — А ты все никак не расстанешься со своей романтикой.
— Зато ты с ней и вовсе никогда не встречался, — вздохнула Тая.
— Я предпочитаю жить в реальном мире. И вести себя так, как мне подсказывает не какой-то там пресловутый рыцарский кодекс чести, а своя родная совесть. Которая, кстати, на мой взгляд, ничуть не хуже.
— Не хуже, — признала Тая. — Но… Лешка, ты никогда не научишься понимать женщин!
— Смотря каких. Если начитавшихся в детстве сказок, то, наверное, нет.
— Всех! — отрезала Тая. — Потому что даже те женщины, которые никогда не читали сказок, в душе все равно мечтают о них. А тебе на это было всегда наплевать. Ты — материалист до мозга и костей. Закоренелый, неисправимый.
— Хочешь, исправлюсь? — предложил он, заводясь. — Прямо сейчас? И вместо того, чтобы чем-то еще помочь, отправлюсь собирать тебе букет цветов? А потом лягу на диван и примусь петь тебе под гитару баллады, пока ты с больной ногой будешь готовить нам завтрак?.. Ну, что умолкла? Романтика ведь! Если тебе этого мало, то после обеда могу еще стихи написать! При условии, что обед будешь стряпать тоже ты.
— Не надо в крайности впадать.
— Это не крайности. Это жизнь. В которой ты все ждешь каких-то неземных отношений, как будто хлеб насущный от этого появится сам. Но не все так просто, Тай. Например, если бы я в свое время не вкалывал на ипотеку на трех работах, появляясь дома только переночевать, у тебя сейчас даже не было бы собственной крыши над головой. Не прими мои слова за упрек, но квартиру тебе пришлось бы снимать. А жила бы тогда на что? Однако ты ведь наверняка сейчас даже не вспоминаешь о такой мелочи! Зато о том, что я заработался и забыл про Восьмое марта, — это как пить дать вспоминаешь до сих пор! Ну и что бы он дал тебе сейчас, этот паршивый букет, если бы я тебе его тогда подарил?
«Приятные воспоминания, вместо разочарования и обид!» — хотелось сказать Тае. Но она сдержалась: не для того позвала его сюда среди ночи, чтобы ругаться. Да и про квартиру он тоже был прав: если бы не их купленная по ипотеке «трешка», которую они потом разменяли, то с жильем у них у обоих после развода были бы проблемы. Он бы их решил, со своим-то заработком, а вот ей, получающей куда меньше, пришлось бы действительно туго.
— Ладно, Леш, давай не будем спорить, — примирительно сказала она. — Я столько всего сегодня пережила! У меня просто нет ни на что больше сил. А надо еще искупаться. И все тебе рассказать… Хотя и не знаю, надо ли. Не хотелось бы еще и тебя втравливать в эти события.
— Придется, — тон, которым он это произнес, ясно дал Тае понять, что у нее не осталось выбора и что теперь он отсюда не уедет, пока она не выложит ему все как есть. — Давай помогу тебе хотя бы устроиться в душевой. И после того, как ты сполоснешься, буду ждать тебя здесь вместе с твоим подробным рассказом. Ну а если все-таки потребуюсь тебе в душе, чтобы помочь, зови. Так уж и быть, зажмурюсь.
— Я тебе не верю, ты все равно будешь подглядывать, — полушутя ответила Тая. Да, были времена, когда они с Метелиным могли принимать душ вдвоем и заниматься там не только мытьем. Но теперь эти времена безвозвратно канули в Лету, и она действительно стеснялась бывшего мужа. Она! Метелина! Даже как-то странно было это осознавать.
Когда, кое-как смыв с себя и грязь, и часть пережитого ужаса, Тая проковыляла из душевой на кухню, выяснилось, что Метелин цветы собирать не пошел, как грозился, а вместо этого принялся жарить гренки. Настоящие, когда булка предварительно пропитывается смесью яйца с молоком. Чай в фарфоровом чайнике был уже заварен. Ставни были открыты, и в окна, к Таиному удивлению, лился первый утренний свет.
— Тайка… Что же ты меня не позвала, я бы помог тебе выйти, — перевернув гренки, Метелин оторвался от сковороды, чтобы поддержать ее, пока она ковыляла до стула.
— Ничего, справилась, — вздохнула она, присаживаясь. Поморщилась, осторожно вытягивая больную ногу. Благодарно кивнула Метелину, принимая от него чашку чаю и блюдце с румяными ароматными гренками. Надкусила один, глядя на Метелина и невольно думая, лучше ли было бы, если бы он вместо завтрака действительно принес ей цветы. Поскольку совместить и то и другое времени бы вряд ли хватило.
— Тайка, ешь, хватит смотреть потерявшимся щенком, — выложив со сковороды последнюю партию гренок, Метелин сел напротив. И, подавая Тае пример, принялся за еду: тонкости обдумываемого Таей выбора его мало интересовали. Тяжело вздохнув, Тая тоже склонилась над тарелкой.
Накормить Метелин Таю накормил, а вот отдохнуть ей не дал. Помог перебраться на кровать и пристроить там ногу, а потом сел на край кровати и заявил:
— Теперь я тебя внимательно слушаю.
— Леш, может, попозже? А пока отдохнули бы немного. Ты ведь тоже полночи не спал.
— Почти всю. Я лег незадолго до того, как ты позвонила. Так что хватит уже отговорок, и давай выкладывай все начистоту. Что у тебя за ночные игры в ополовиненном комплекте обуви? И с чего вдруг ты стала баррикадироваться в собственном доме? Пробираясь вместо дверей через лаз, закрывая наглухо ставни?
— Начистоту… — Тая прикрыла глаза, решая, с чего же начать. События прошедших дней нахлынули на нее, как из прорвавшегося шлюза. Элькины снимки, Терехина гибель, поступившие в Таин адрес угрозы… И, снова переживая эти события, забыв в охватившем ее волнении про усталость, Тая как-то незаметно для себя выложила Метелину все. До последней мелочи.
— Да, должен признать, изменилась ты за прошедшие два года, — сказал Метелин, разглядывая сделанные Элькой снимки, приложенные к рассказу. — Раньше, насколько я тебя знаю, ты от одной мысли пролезть к Демидову во двор задрожала бы, как зайчишка. А теперь… Ну как у тебя ума хватило к нему сунуться?
— А что, были варианты?
— Были. Вначале понаблюдать. И выяснить хотя бы, где кто ночует. Ведь, насколько я могу понять из твоего рассказа, ты сунулась в гараж, в котором сейчас обосновались те строители, которые у него работают. Нарочно не придумаешь!
— Сделала как могла. Потому что наблюдать, знаешь ли, дело непростое и, кроме того, иногда заметное. Я рискнула сунуться наобум. Да, неудачно. Но если бы я взялась систематически слоняться вокруг усадьбы, это бы тоже удачи не принесло. Они же сами следят за мной! Иначе откуда им было узнать, например, про то, что Тереха принес мне телефон? Теперь вот думаю: поймет ли Демидов, что это именно я сегодня побывала у него в гостях? Те, кто за мной гнался, кричали все время: «Он, он!» Надеюсь, приняли меня за подростка.
— Подростки такую обувь, как у тебя, не носят. А ты, если помнишь, оставила им образец.
— Блин! — Тая стиснула руки. — Даже не знаю, чего теперь ждать.
— До сих пор они действовали очень осторожно. Значит, и теперь штурмом брать твой дом средь бела дня не пойдут. Остаются ночи. И я тут подумал: раз тебе настоятельно предлагали продать дом, не последовать ли тебе этому совету? Оформить сделку и уехать сегодня же вечером.