Напоминание о жене как-то сразу отрезвило. Майка улыбалась, успокаивала, но в ее глазах Кирилл тоже уже видел легкий испуг.
Куда это он сейчас полетит? А если и там облом? Как вернуться обратно в Норильск? Норильск в то время был закрытой зоной, и для приезда было необходимо официальное приглашение. И это был единственный крупный город в Заполярье, более 200 000 жителей, центр цветной металлургии СССР, с крупной и единственной медсанчастью, имеющей все необходимые подразделения.
– А может, вам нужны акушеры? – это была уже последняя попытка.
Инспектор аж перестал читать свежий номер газеты, который не выпускал из рук во время разговора.
– Вы хотите стать акушером-гинекологом?
– Да.
– То есть вы в этом уверены?
– Конечно, – Кирилл не понимал, что происходит и чем вызвана такая реакция.
– Ну что ж, вы сами этого хотели. – Инспектор отложил газету. – Хорошо! С Красноярским мединститутом я договорюсь о перепрофилировании интернатуры для вас. По рукам! – Инспектор привстал и протянул руку для пожатия. – Поздравляю вас, можете приступать к работе. С сегодняшнего дня, – последние слова прозвучали несколько злорадно, но Кириллу уже было все равно. Работа означала зарплату, стабильность, хотя и предполагались ненужные вопросы со стороны жены.
Оформив все необходимые бумаги за пять минут, получив инструкцию, как найти роддом, быстрым шагом, а кое-где и бегом, Кирилл Кольцов бросился к своей мечте.
Главный врач его уже ждал. Видимо, инспектор тут же позвонил, чтобы сообщить хорошие новости. Как только Кольцов зашел в клинику, его сразу же пригласили к нему в кабинет. Усталый, немного безразличный доктор тем не менее с интересом еще раз выслушал рассказ Кирилла. Он уже лет двадцать как был главврачом, и интерны у него были только из Красноярского мединститута. А после Крымского меда и в Заполярье? И парень родом из Феодосии, да еще и с молодой женой. Странно это все…
– Ну, вот что, молодой человек, – начал хозяин кабинета, не здороваясь и не представляясь, – акушеров у нас не хватает, шесть вакантных ставок. Крутимся, как белки в колесе. Уже два года нет притока кадров, не могу нормально врачей в отпуск отправить. Завтра выходите на работу в гинекологическое отделение. Идите в отдел кадров, оформляйтесь. Потом вас проводят к завгинекологией, она все расскажет. – Главврач тяжело поднялся со своего кресла и крепко пожал Кириллу руку. – Надеюсь, работы не боишься.
И тут же опять надел очки и продолжил писать свои бумажки. Кирилл минуту еще помялся в дверях, поклонился неловко и вышел, потихоньку закрыв за собой дверь. Безразличный? А может, просто усталый?
В отделе кадров оформление заняло тоже немного времени, и буквально через десять минут Кирилл поднялся в гинекологическое отделение.
Несколько грузная женщина, лет пятидесяти пяти, говорящая медленно и тихо, смерила Кирилла оценивающим взглядом.
– Работать приехал или так, перекантоваться? У нас тут, знаешь, не сахар. Из Феодосии? Ничего себе! И ветры, знаешь… Жене, небось, не понравится.
Кирилл неожиданно для себя вдруг покраснел и начал, задыхаясь, оправдываться:
– Да я! Да у меня, можно сказать, мечта! В кружок ходил!..
– Ладно, не обижайся! Бегут от нас просто. Пошли лучше, покурим. По дороге все расскажу, что да как. А то потом времени все равно не будет. – И бросила через плечо: – Руфь Соломоновна. – Ничего не услышав в ответ, добавила: – Очень приятно.
Все движения ее были строго рассчитаны. Сначала в ее лице Кириллу почудились черты местных северных народностей: вон, вместо глаз прям щелочки. Хотя о чем это он, Руфь Соломоновна же. Потом узнал, что Соломоновна, так все тут называли заведующую, родилась в этом городе. Так что узкие глаза – это местное приобретение. Сильные ветры, бесконечная изматывающая пурга – особенности Норильска, людям постоянно приходится прищуриваться, укрываясь от порывов ветра. Прямо все по Дарвину! Вот Соломоновна и стала с годами походить на местных аборигенов. Или все же мать была из северных народов? Кто знает… Но специалистом она была от Бога. В жизни Кирилла появился еще один учитель, которому он будет благодарен по гроб жизни.
И началась сложная, изматывающая, но интереснейшая работа. Когда коллектив – один за всех и все за одного, когда самому приходится принимать решения и брать на себя ответственность. Когда недосыпаешь и падаешь с ног от усталости, но есть удовлетворение, есть чувство, что все не зря. И что он нашел свое призвание. Почему доктора бежали из роддома? Акушер-гинеколог – в принципе тяжелая работа. И физически, и психологически. Тут нужно быть и специалистом хорошим, и действовать быстро и решительно, побеждать страх за двоих: и свой, и будущей мамочки. И конечно, такая работа должна перемежаться с нормальным отдыхом. Если отдыха полноценного нет, то и вправду тяжело.
Они прожили на Севере три года. Три счастливых и сложных года. Первый год Майка плакала каждый день. Куда только девался весь ее пофигизм? Она не переносила холода; однажды попав в страшную бурю, начала панически бояться любых длительных прогулок. Когда узнала, что беременна, плакала еще сильнее. Единственное, что радовало, что муж все-таки стал гинекологом и она точно будет под самым надежным присмотром.
Кирилл был влюблен в свое дело, практики было хоть отбавляй. Уставал страшно, но радость от своей полезности и нужности – счастье ни с чем не сравнимое.
А вот роды у своей жены принять не смог. Его начало трясти, на лбу сразу же выступила испарина.
– Выйти из операционной, – скомандовала Соломоновна. – Духу чтоб твоего не было, иди, покури.
– Не курю, – сдавленно прошелестел Кирилл.
– Ну, выпей! Матвеевна, уведи его к ядреной фене!
– Давай, милок, давай.
Кирилл нервно вышагивал по коридору, слушал, как стонала Майка, бился головой об стену и понимал, что не может сейчас помочь самому близкому на свете человеку, ничего не может. И, только когда раздался щенячий писк, ворвался обратно.
– Принимай, отец. Девка у тебя. Хорошая, вся в мать, боец. Не то что некоторые.
Но Кирилл уже не слушал вредную заведующую, он бросился к жене, целовал ей руки, плакал, уже ничего и никого не стесняясь.
– На дочку посмотри, – тихо просила Майка. Но ему в первый раз в жизни было не до ребенка. Он знал: Соломоновне можно верить. С ребенком все хорошо, но как же страшно, когда рожает родной тебе человек.
Обратно в Феодосию они вернулись, когда Полинке исполнилось два годика.
Дверь открылась без стука, и Кирилл тут же вернулся в действительность. Без стука Ксения врывалась в двух случаях. Если произошло что-то непредвиденное или если к ним пришли гости. И эти гости тоже определялись главврачом молниеносно по огромным Ксюшкиным глазам на мокром месте. Как правило, в этом случае, широко распахнув дверь, она торжественно отступала в сторону, и за ней шествовала счастливая мама, а на руках он или она – маленькое долгожданное чудо. И у самого Кирилла Евгеньевича Кольцова в этот миг всегда перехватывало горло и подступали слезы, с которыми бороться невозможно. Да и нужно ли? И все-таки правильно он выбрал свой путь. И стал именно акушером-гинекологом.
Кирилл взял на руки малыша.
– Ух ты, какой бутуз! Красавец.
Экошные дети всегда красивые, тут уж не поспоришь, наверное, потому, что врачи-эмбриологи тщательно отбирают эмбрионы, никаких дефектных не берут. Можно к этому тезису отнестись с иронией, но малыши все как на подбор!
– Как звать?
– Степан!
– Хорош мужик!
– Как сама себя чувствуешь? Как муж? – с возрастом Кирилл все чаще называл женщин на «ты», они не жаловались, принимали это как особую форму доверия.
Женщина странно посмотрела на Кирилла. Он мгновенно понял, что сморозил какую-то глупость. Молодая мама смотрела на доктора и улыбалась. Волнистые волосы, очки, совсем немного косметики. Одета просто, но аккуратно, можно даже сказать, модно.
– Я Ирина, – она помолчала. – Вы меня не помните? Я с Мариной приходила.
О господи. Нет, эта вчерашняя ситуация, встреча с Ингой и Глебом, выбила его из колеи. Обычно он не забывает. Есть врачебная память. От каждой истории остается какой-нибудь маркер, по которому он всегда может вспомнить пациентку. Акушер-гинеколог, глядя на живот, на рубцы после операции или картинку УЗИ, может точно восстановить в памяти, какая проблема была у женщины. Всегда есть какие-то запоминающиеся детали. А здесь уж случай был и совсем нетрадиционным. В полном смысле этого слова.
– Вы? Вы очень изменились! Подождите-подождите, просто очень. Ничего не понимаю.
Степан благополучно уснул. Какой хороший малыш, крепкий, огромные глаза, счастливые, с каким-то легким удивлением, прямо с обложки лучших журналов. Настоящий мужичок.
– Да вы присаживайтесь, Ирина, давайте сюда, на диван. Удобно? Хотите чаю?
Женщина расположилась на диване. Она не просто пришла показать ребенка, ей хотелось поговорить.
Ну, конечно, как Кирилл мог забыть. Это всегда непросто, когда приходят две женщины. Редко, но такое в его практике тоже случалось: женщины с нетрадиционной ориентацией, создавшие семью, обращались за помощью в рождении совместного ребенка. Звучит странно и необычно, но это так. Это жизнь.
За долгие годы работы Кирилл присмотрелся к таким парам повнимательнее. Одна из женщин всегда ведет себя как мужчина – решительная, знает ответы на все вопросы, с ней всегда советуются, и решение в семье обычно принимает она. А вторая женщина всегда кроткая, смотрит с выражением: «Как ты решишь, так я и сделаю».
Возможно ли ЭКО в случае, когда в паре нет мужчины?
С точки зрения медицины все можно сделать. Сначала процесс запускается как в обычном цикле ЭКО, а потом, понятное дело, подключаем банк донорской спермы. Частый вопрос со стороны пациентов: насколько безопасно, нет ли риска заболеваний? Абсолютно безопасно! Сегодня донорский материал обследован по современным стандартам качества, в том числе и на инфекции, и по еще более чем двадцати другим параметрам: у него высокий уровень фертильности, с нормальным набором хромосом, и, главное, пройден карантин в шесть месяцев; значит, этой спермой можно оплодотворить яйцеклетки и получить эмбрионы. Если у женщины, которая хочет стать мамой, нет противопоказаний для вынашивания беременности, ей можно перенести эмбрион. Да, все это можно сделать.