– Добро!
И пара, переложив бумаги из одной папки в другую, продолжила спускаться вниз.
Для Инги такой разговор уже был абсолютно понятен. Значит, пара решилась на донора. Мужские клетки берут у мужа, а вот у жены, видимо, есть проблемы, ей будут подсаживать клетки донора. Для Инги это был очень серьезный вопрос. Ребенок мужа? Да. Но не ее ребенок. И она никогда про это не забудет. Но ведь никто не знает. Может, и не вспомнит никогда! А может?.. Она проводила взглядом удаляющуюся пару. Для этих милых людей это совсем уже не вопрос. Они приняли решение: хотят ребенка, и он будет похож на мужа, у ребенка будут его гены. Разве же этого мало? А у Инги и вообще есть свои замороженные клетки. И она регулярно оплачивала их хранение. Сама не знала зачем, просто оплачивала.
На ресепшен ей мило улыбнулась симпатичная секретарь.
– Вы к нам на прием? Первый раз? У Кирилла Евгеньевича на сегодня полная запись, но вас может посмотреть его ассистент – доктор Кострова. Не сомневайтесь, методика одна, они работают в паре. Тем более первый раз – это ведь просто знакомство. Разговор. А можете для начала к нашему психологу зайти.
– Я записана к вам на двенадцать.
– Ой, простите! Извините, не поняла сразу.
– Приехала пораньше, решила посмотреть на обстановку и что за клиника.
– И правильно сделали! Тут, знаете, все сразу же про Кольцова спрашивают. Сарафанное радио, у нас же результаты прекрасные. Давайте я вам нашего менеджера-координатора позову, пусть расскажет о клинике, об условиях пребывания, о ценах, статистике; о времени, которое у вас это займет, когда вас обследовать начнем, когда мужа подключаем.
– Я думала, это все вопросы к доктору.
– Конечно. Но это технические вопросы, с доктором вам лучше больше времени общаться на другие темы. Согласны?
– Да.
– Подождите. Жанна Михайловна. Проконсультируете?
Девушка приоткрыла дверь слева от ресепшен. Тут же вышла средних лет женщина в строгом костюме, на высоких каблуках. И тоже с улыбкой.
– Здравствуйте. Проходите. Давайте я вам расскажу про клинику.
Инга отметила: никаких вопросов к ней, просто рассказ о клинике, ей не жалко своего времени, менеджер рассказывала подробно, обстоятельно.
– Давайте чаю закажем.
– Нет-нет, спасибо, я только из кафе. Как раз с вашей пациенткой кофе выпила.
– Как скажете, – и Жанна Михайловна продолжила свой рассказ. Все это Инга уже прочитала на сайте. Но она внимательно слушала и прислушивалась к себе: ей важно было, что скажет внутренний голос, насколько она себя здесь почувствует свободно и защищенно. Пока именно так она себя и чувствовала.
Легкий стук в дверь, и она тут же отворилась.
– Позволите? Я тут прослышал, что у вас сидит моя пациентка. Я как раз освободился раньше времени.
Инга оглянулась, в дверях стоял Кирилл. И оба сразу же подумали: «Как в прошлый раз».
Они познакомились в Феодосии. Инга попала в больницу по «Скорой» с внематочной беременностью.
Принимала ее тогда Васильева (интерн, как потом выяснилось). Инга навсегда запомнила эту фамилию, и она по гроб жизни у нее будет ассоциироваться с жуткой профессиональной некомпетентностью, безграмотностью и человеческим безразличием. Васильева сразу сказала: все в порядке, нечего беспокоиться, поезжайте домой. Хотя правильно сделали, что приехали. Всякое бывает. Но у вас все в порядке, даже и не думайте.
Кирилл Кольцов как раз только пришел на работу и зашел в кабинет по счастливой случайности. Васильева писала заключение красивым каллиграфическим почерком. Кирилл тоже запомнил те свои ощущения. Ему сразу не понравился вид бледной женщины, которая, слегка скрючившись, сидела перед Васильевой. Но сердце екнуло. Что-то в пациентке было особенное, как с другой планеты. Сразу было видно, что она приезжая, нездешняя: и по месту прописки, и по своему внутреннему миру. Вот так он ее для себя и определил: «нездешняя». Вроде бы ничего особенного, а сразу заинтересовала. Кирилл попытался отбросить эмоции и сосредоточиться на позе женщины и ее бледности. Мешало жуткое раздражение. И почему его так напрягает Васильева? Причем буквально все в этой молодой докторше ему не нравилось, даже ее каллиграфический почерк. Вон, пишет, как писарь в дворянском собрании. И по учебнику все шпарит наизусть. Что ни спросишь, все знает. Но как-то все у нее без души. Без любви к людям. Нельзя так с пациентками. Не любит она их.
Однажды Кирилл даже пытался серьезно поговорить на эту тему с их профессором.
– Зато ты своих пациенток слишком любишь, смотри, застукает тебя Майя как-нибудь, будешь знать.
Профессор тогда Кольцова не услышал и, между прочим, зря. Хотя, что ты тут поделаешь, случается такое с врачами. Вроде бы и учился в медицинском хорошо, и теорию знает прекрасно, а вот не доктор!
Кирилл бросил взгляд на пациентку и тихо спросил у Васильевой:
– Что поставили?
– Колит.
– А госпитализировали с каким диагнозом?
– Внематочная.
– Уверены, что диагноз снят полностью?
– Естественно.
Ни тени сомнений, ясное дело. Не ему же ее учить, доктору со стажем. Молодежь у нас сегодня – самая умная. Не то что в их студенческие годы. Тогда они в рот заглядывали своим профессорам, по пятам за ним ходили, за сигаретами бегали, лишь бы только разрешили за спиной в операционной постоять, в помывочной их разговоры послушать, каждый вздох их ловили. Эта сама все знает. Еще и говорит высокомерно, немного снисходительно.
Кирилл еще раз внимательно посмотрел на «нездешнюю». Очень бледная, она сидела, немного подавшись вперед. Потрескавшиеся губы, круги под глазами. Все говорило о недавно отпустившей боли.
– Как себя чувствуете?
– Спасибо. Все хорошо. Извините, вот людей побеспокоила.
И что за манера у наших людей вечно извиняться: боятся они взять то, что им полагается по праву!
– Анастасия Павловна, анализ крови на хорионический гонадотропин взяли?
– Естественно.
– Что показало УЗИ?
– Плодное яйцо не видно ни в матке, ни в области труб.
– Наличие свободной жидкости?
– Я не понимаю, вы мне не доверяете?
– Вы у нас тут числитесь интерном. И я бы все-таки еще раз хотел побеседовать с пациенткой. Вас, доктор, я бы попросил поприсутствовать.
Интерн Васильева вспыхнула, резко вскочила со своего стула и пересела ближе к окну, гордо глядя на шелестящую зеленую листву.
– Итак, Инга Михайловна, возраст – тридцать семь лет. Беременность одна, закончившаяся абортом восемь лет назад. Больше не беременели. Правильно?
Пациентка кивнула.
– Когда начались последние месячные?
– 35 дней назад. В этот раз была небольшая задержка, 5 дней, вчера начались, но скудно. Сейчас почти ничего нет.
– Поступили с острыми болями.
– Я, наверное, что-то съела. Понимаете, я здесь на отдыхе. Приехала пораньше, снять частное жилье, сегодня ночью муж прилетает; он даже не знает, куда ему ехать из аэропорта. Так что хорошо, что ничего не подтвердилось, мне уже ехать пора.
– Вы знаете, Инга Михайловна, все-таки я вас отпустить не могу. Есть у меня подозрение, что не все так просто.
Женщина занервничала и оттого сразу немного порозовела.
– Давайте я съезжу, его встречу, а потом сразу к вам.
Кирилл вздохнул и сказал твердо:
– А если у вас все-таки есть этот самый диагноз, который, как я понимаю, вы тоже себе поставили, то торопиться уже будет некуда. Так что спорить со мной вы не будете, и мы сейчас еще раз с вами сделаем УЗИ.
И опять Кирилл вспомнил любимого педагога, к которому в свое время записался в кружок и благодаря которому стал акушером-гинекологом.
– Выбрать арбуз так же сложно, как и порядочную женщину. Кстати, сказал Бунин. А порядочная женщина – скорее всего женщина здоровая. Почему? Потому что порядочная женщина обязательно станет следить за своим здоровьем. За здоровьем мужа, кстати, тоже. Но мы сегодня в этот аспект углубляться не будем. Итак, здоровая женщина…
Ему тогда было глубоко за семьдесят. Это был настоящий доктор, еще времен начала XX века, когда лечили земские врачи. Акушер-гинеколог, профессионал с большой буквы. Его академические познания и огромная практика, теплота в обращении со студентами и желание донести знания навсегда остались в памяти Кирилла. Сколько раз потом он благодарил старого профессора, сталкиваясь со сложными диагнозами. И каждый раз, начиная обследовать пациентку, он слышал голос профессора: «Когда обследуешь женщину, сначала исключи внематочную беременность, а затем обследуй и лечи ее от других заболеваний, в том числе гинекологических».
И высказывание профессора: «Видишь женщину – думай о внематочной беременности», воспринималось Кольцовым как руководство к действию. Именно этот постулат несколько раз спасал жизнь его пациенткам и предотвращал тяжелые последствия.
Задача врача, если есть хоть малейшие основания подозревать внематочную беременность, сделать все, чтобы пациентку госпитализировать по «Скорой помощи». Для чего? Наблюдение! И контроль состояния! Отсюда – своевременное принятие решения о необходимости оперативного лечения. И не слушать пациентку, боль которую вроде бы отпустила. Она сто причин найдет не ехать в больницу:
– я нормально себя чувствую, и я практически здорова;
– мне некуда деть ребенка;
– мне надо на работу;
– мне надо заехать за вещами;
– если станет плохо, я обязательно вызову «Скорую помощь»;
– я приду еще завтра или когда скажете, и если это подтвердится, то тогда лягу в больницу;
вплоть до:
– этого не может быть, так как я не живу половой жизнью (не имела сексуальных контактов в последнее время) и не могла забеременеть.
Да, не всегда в стационаре сразу примут решение об операции, а могут даже исключить внематочную беременность. И цена такого поспешного диагноза – это жизнь женщины. И никакие доводы не могут потом оправдать ошибку врача, если