Быстро же она попалась. Он ухмыльнулся:
– Почему нельзя? Ты что – боишься вляпаться в неприятности?
– Ой-ой-ой, – она закатила глаза.
– Пойду поищу Тала, – сказала Мег.
– Я сейчас его позову. И туфли заодно возьму, – сказала Олуэн.
– Наверное, помимо туфель тебе еще что-нибудь стоит взять. Это не до такой степени закрытая территория.
Олуэн улыбнулась.
– Господи, Меган, не будь такой ханжой. Сейчас ведь лето, – «Меган» она произнесла на английский лад: проглотила «а».
Когда она скрылась в доме, Мег проговорила:
– Ну ты даешь. Какие же вы, мужики, идиоты.
– В смысле?
– Ой, слушай, ну хватит, слюни вытри, смотреть тошно.
– Я просто проявил человечность. Ей тут, наверное, ужасно одиноко.
– Да мы для нее вообще никто!
– Ну да. Но что она может с этим поделать?
Меган закатила глаза.
– А сюрприз-то ты все равно сможешь нам показать? Даже если она тоже поедет?
Гет почувствовал тяжесть ключей в кармане джинсов.
– Конечно. Она ведь сестра Тала. Ей можно.
Дубликат ключа от Ти Гвидра он сделал примерно за месяц до того, как решил отвезти туда остальных, но в одиночку он уже бывал в доме несколько раз. Дом завораживал его с детства, и, прежде чем впасть в стандартную подростковую угрюмость, Гетин постоянно упрашивал Фиону взять его туда с собой. Стеклянные грани дома, его удивительная квадратность, необычный минималистский интерьер из древесины, будто пропущенный сквозь зеленый фильтр и сам напоминавший суть дерева, – все это прижилось в сознании Гета и то и дело всплывало во снах. В мае мама полетела на отдых в Турцию с очередным ухажером, который, как тогда казалось, имел все шансы стать кем-то постоянным. Майк: только-только разведен, вульгарен и родом из Уиррала, в наших краях недавно. Занимает какую-то бессмысленную должность, Гетин так и не понял какую. Водит BMW Z3 с откидным верхом и персонализированными номерами, а это уже за гранью добра и зла. Именно благодаря Майку и его гламурному отпуску за границей Гет получил в свое распоряжение ключ и, в то время еще не осознавая значительности происходящего, завел новую привычку и наполнил свою жизнь смыслом.
Поскольку в тот день Олуэн была там и из-за того, что ее присутствие занимало непропорционально много места в его воспоминаниях об этом событии, она стала ассоциироваться у Гета с домом так, как ассоциируются с какими-то местами или временами года запахи – как, например, запах дикого чеснока на лесной дороге из города в Лланелган раз и навсегда сплавлен с ощущением лета, с его светящейся от накала зеленью.
Талиесин сразу же шлепнулся на переднее пассажирское кресло, и Гет с радостью ему уступил – теперь он мог сидеть сзади, с Олуэн. До Ти Гвидра из городка было всего несколько миль. Машина тут была без надобности, но вождение было таким новым непривычным ощущением, что они все-таки поехали. Гетин сидел в лучах жаркого солнца, которые сверлами вворачивались в салон машины из безоблачного неба, и терзался убийственным, отчаянным осознанием собственного тела и его соседства с телом Олуэн. Он не сомневался, что она тоже это чувствует. Мег и Тал сидели впереди и говорили о песнях, которые передавали по радио, об учителе географии – он якобы соблазнил девчонку из предпоследнего класса.
– А он всегда был стремным, – услышал Гет слова Меган будто сквозь тонкий слой стекла. Казалось, они с Олуэн сидят в другой машине. Он позволил взгляду скользнуть от окна, в которое таращился с тех пор, как они выехали, и перенестись на голые загорелые ляжки Олуэн рядом с ним на сиденье. На каждой ляжке было по родинке, чуть ниже края шорт. Гет почувствовал на себе тяжесть ее взгляда, и, когда поднял глаза и поймал его, Олуэн мигнула и отвернулась, и он догадался: ей стыдно, что он ее застукал. Ну что ж, значит, поехали. Его любимый этап. Гет ухмыльнулся и, глядя прямо перед собой на фрагмент шеи Талиесина, видневшийся в зазоре между креслом и подголовником, будто случайно уронил руку так, чтобы кончики пальцев скользнули по ее коже. Олуэн вздрогнула, но не отодвинулась, и тогда он повел большой палец вдоль потрепанного джинсового края, постепенно увеличивая силу нажима. Он осознавал, что теперь отчетливо слышит ее дыхание, а у него самого жар прокатывается по всему телу. Гет решился в открытую посмотреть на Олуэн: губы приоткрыты, тонкая шея и плечи держатся очень прямо, но дрожат, совсем чуть-чуть и почти неразличимо, – он подумал, что, наверное, скорее ощущает это там, где касается ее рукой, чем видит глазами. Она прикрыла веки и запрокинула голову на подголовник сиденья, а он смотрел, как изгиб ее ключицы поднимается и опускается с каждым вдохом и выдохом, и понимал, что должен остановиться, потому что у него стоял, а они уже почти приехали, но мысли путались, и к тому же, опустив взгляд, он увидел, что ее пальцы вцепились в грубую ткань обивки.
– Гетин?
Он отдернул руку. Меган встретилась с ним глазами в зеркале заднего вида, и он воздал хвалу небесам за то, что она водит пока слишком неуверенно и не может оглянуться на ходу.
– Я говорю: ты Талу не рассказывал, что мистер Партон сказал той чувихе из класса Данни? Ну, про то, что у него жена психическая?
Олуэн закинула ногу на ногу и откашлялась, а Гетин достал из-под ног рюкзак и стратегически разместил его на коленях. Когда они заехали в придорожный карман, он попытался сосредоточиться на мистере Партоне, но, поскольку мистер Партон отныне ассоциировался у него с сексом, это делу тоже не помогало. География. Старицы. Усеченные отроги. В словосочетании «усеченные отроги» Гетину внезапно почудилось что-то греховное.
– То есть тут никто не живет? – спросила Олуэн, перебравшись через высокий забор, и Гет пожалел, что она такая ловкая и ему не понадобилось ее галантно подсаживать. Он последовал за ней, предварительно передав через забор ящик Stella.
– Не-а, уже тыщу лет. Это какая-то богатая английская семья, они тут жили, типа, еще в Викторианскую эпоху.
– Неужели дом такой старый?
– Не, не в доме, а в Лланелгане. Им тут до сих пор хренова территория принадлежит. А дом нереально современный, сейчас сама увидишь. – Он приземлился по ту сторону забора. Земля под ногами пружинила мхом и влажной корой.
– А сейчас они где живут?
– Фиг знает. Но бабла у них, видимо, навалом, раз дом стоит просто так пустой. Они сюда даже на каникулы не приезжают. Как будто вообще забыли про него.
Олуэн наморщила нос.
– Ну оно и понятно. Кто здесь захочет жить?
– Черт, да ладно тебе, тут не так уж и плохо.
– Я здесь после выпуска ни за какие деньги не осталась бы.
Остальные ушли далеко вперед, и их совсем не было слышно, разве что иногда сквозь деревья долетала вспышка смеха.
– Ой ты Господи! – проговорил он. – Да ты у нас девушка с капризами, как я погляжу.
Гет улыбнулся – пусть считает, что он ее просто подкалывает, хотя он действительно думал то, что сказал. Гет немного помедлил у забора, позволяя остальным уйти еще дальше. Он ощущал во всем теле приятную напряженность от предвкушения и от того, что, возможно, все закончится унижением.
– Ну ты идешь или как? – спросила она.
Он не отвел взгляд и ничего не сказал. Привалился к забору.
– Что?
– Иди сюда.
Она попыталась спрятать неловкость за возмущением. Посмотрела под ноги, рука автоматически взлетела и легла на лоб.
– Что?
– Ну давай, иди.
– Зачем?
– А ты как думаешь?
Она выдохнула с театральным изумлением. Откуда-то издали, с дороги, Меган окликнула по имени сначала его, потом ее.
– Они через минуту вернутся и найдут нас, – сказал Гет. Один парень из класса как-то отметил, что с девчонками Гет держится как козел в огороде. Эта фразочка ему запомнилась, и он иногда вспоминал ее, если нужно было себя приободрить. Он дернул головой и повторил:
– Ну, иди сюда.
Олуэн с опаской оглянулась и сделала шаг в его сторону, но глаза по-прежнему выражали подчеркнутое неповиновение.
– Классно было в машине, – сказал он, потянувшись за ее рукой и притягивая Олуэн к себе. Он ощущал тепло ее тела, все прижавшиеся к нему изгибы. Вдыхал крем от солнца и запах солнца у нее на коже и в волосах. Осознал вдруг – и почувствовал бы смущение, если бы в нем еще оставалось место для дополнительных ощущений, – что дрожит. Обхватил ее лицо руками, вдавил большой палец в выступ скулы, и, хотя это было похоже на реплику из фильма – и звучало, скорее всего, так же, – все-таки прежде, чем ее поцеловать, сказал, что она красивая. Олуэн на поцелуй ответила, и он почувствовал, как ее тело опадает в его объятиях, почувствовал ее ладонь у себя на груди – она как будто держалась за него, чтобы устоять на ногах. Запустил пальцы в ее густые волосы, двинулся дальше по изгибу шеи и вниз по позвоночнику. Она прижалась к нему крепче, и он ощутил давление ее второй ладони у себя на затылке. Такого у Гета еще никогда не было: подобная степень накала была ему непривычна, он силился удержать себя в руках, не потерять самообладания. Он провел пальцами под нижним краем ее шорт к середине, остановился между ног. Нежная кожа там, где смыкались бедра, намокшие трусы. Он приподнял резинку кончиками пальцев, услышал собственный вздох, черт, протолкнул пальцы под хлопковую ткань, уловил отклик, содрогания ее тела в ответ на его прикосновения, услышал на этот раз ее вздох и вот, через секунду, ощутил, как ладонь, которая лежала у него на груди, давит сильнее и наконец – отталкивает.
– Я не могу, – сказала она, обращаясь к земле под ногами и делая шаг назад. – У меня как бы есть другой.
Гет моргнул. Обычно к подобным заявлениям он относился легко и безмятежно – в конце концов, не жена ведь она ему. Но сейчас даже он сам услышал в собственном голосе горечь поражения, когда помимо собственной воли произнес:
– Ты серьезно?
Остальные уже ждали их у озера.
– Всё успели? – усмехнулась Меган.