– Нет.
– Она тоже жила в интернате. Покончила с собой два года назад – через год после смерти Кима. По словам Деманта, именно из-за этого. Ее отец подал на Риту и Роберта Вилкинс в суд и вынудил закрыть «Бабочку». Он до сих пор горюет. И злится.
Йеппе развел руками и вопросительно посмотрел на напарницу.
– Кажется, тут все очевидно.
– Увы, к нему не подкопаешься – у него алиби на прошедшую ночь.
– Еще одно шаткое алиби, ну как у Шерлока Холмса.
Она улыбнулась – показались ее неровные зубы. Давно Йеппе их не видел. Он тут же заметил, что и сам улыбается.
– Ну, мне пора домой к семье. Или моя грудь взорвется.
Йеппе встал.
– Этого допустить нельзя.
В дверях Анетта остановилась и смущенно посмотрела на Йеппе.
Тот хлопнул ее по плечу.
– Передавай привет своим. Я зайду посмотреть на малышку, как только поймаю психопата, который выкашивает сотрудников лечебных учреждений Копенгагена.
– Или когда тебя уволят за то, что ты его не поймал.
Анетта стала спускаться по лестнице. Прежде чем скрыться, она крикнула на весь подъезд:
– Спокойной ночи, птенчик!
Глава 16
– Привет, Горм! Все нормально?
Он прошел мимо коллеги к вешалке. Горм сидел в комнате отдыха для сотрудников с чашкой кофе и с усталым видом скручивал в трубочку бесплатную газету.
– Да, спасибо. Хорошо бы пойти домой и отдохнуть. День был какой-то долгий.
Симон Хартвиг снял мокрый плащ, стараясь не закапать пол.
– Что-то случилось?
– Ну, они до сих пор нервничают из-за всех этих разговоров про труп в фонтане. Визит полиции не остался незамеченным. Но вроде бы начинают успокаиваться, поужинали.
Горм встал и отнес чашку в посудомоечную машину.
– Я обойду всех, пожелаю хорошего вечера, а потом домой поеду. Пойдешь со мной, поздороваешься?
– Только переобуюсь сначала.
Он достал из рюкзака кроссовки и стал завязывать шнурки. За его спиной откашлялся Горм.
– Хочу тебя кое о чем спросить. Вчера я заходил в помещение, где хранятся лекарства, – судя по журналу учета, их не хватает. Три коробочки психотропного, 10 миллиграмм, 30 штук. Тебе об этом что-то известно?
– В смысле?
– Успокойся, вдруг ты просто записать забыл?
– Нет, конечно!
Симон попытался говорить спокойно.
– Не знаю, куда они делись. А этому нет логичного объяснения? Их не могли соседнему отделению одолжить?
Горм покачал головой.
– Я проверил… боюсь, их кто-то взял.
Симон опустил глаза в пол.
– Кто это мог быть? Я?
Горм примирительно развел руками.
– Я этого не говорил. Но приходится спрашивать. Ты же знаешь, кража медикаментов – серьезное дело!
– Хорошо. Просто я об этом ничего не знаю.
Он вымученно зевнул, пытаясь скрыть взволнованное дыхание. Затем встал и указал на дверь.
– Обойдем всех?
Он торопливо скрылся от взгляда Горма и вошел в общую комнату, где шумел телевизор, а от кикера доносился смех. Одна из девочек подбежала к нему и обняла – ее искренняя радость слегка его успокоила.
– Вот это прием, как же здорово. – Он еще обвел взглядом стоящие в комнате диваны. – А где Исак?
– У себя. Он сегодня не голодный, хочет один побыть.
Последнюю фразу девочка произнесла с издевкой, будто уже много раз все это слышала.
– Пойду его проведаю.
Он подошел к комнате Исака, постучал и открыл дверь. Заглянул внутрь. Никого.
– Ты разве не говорил, что Исак у себя?
Подошел Горм – он как раз застегивал велосипедный шлем.
– Исака там нет. Где он может быть?
– Я не знаю.
Симон зашагал прочь, за ним – Горм. Комната отдыха, туалеты, ванные, комната для творчества, кухня, администраторская. Казалось, после каждого помещения он шагает все тяжелее и тяжелее. Исака нигде не было. Наконец они вернулись к его комнате. Снова никого. Горм открыл шкаф – они знали, что он слишком маленький, чтобы там прятаться, – и заглянул под кровать, слишком низкую, чтобы улечься под ней. Исака там не было.
– Где он?
Симол слышал в голосе Горма панику.
– Да где ему быть? Что нам делать?
Он подошел к окну, выходившему на сад и бук. Окна закрывались на ключ, которым также открывали и двери, и шкафы. Такой был у всех сотрудников. Симон похлопал по карману, где лежал его ключ. Затем толкнул створку окна – она тут же распахнулась.
В ту же секунду завыла сирена – он все понял, не смея додумать мысль до конца.
– Ты в курсе?
Сара встретила его вопросом, а не поцелуем, которого он так ждал. Она прислала сообщение, что дети скоро уснут.
– Да. Мне позвонили из управления, сказали, что он пропал. По всему северо-западу разослали патрульных с собаками. Пока ничего.
Йеппе притянул ее к себе и поцеловал. Почувствовал, как к его телу прижимается ее мягкая грудь, и вдохнул запах ее волос и кожи.
– Привет. Вот и ты. Я скучал.
– Но это же безумие! – Она высвободилась из объятий. – Фальк ведь был там вчера, пытался с ним поговорить.
Йеппе расстегнул плащ.
– Куда повесить? Он мокрый.
– Да можно в прихожей… Но ты только подумай: психически больной подросток сбегает из отделения больницы и одного за другим убивает своих воспитателей. Прямо как в кино!
Сара подобрала с пола белье, которое собиралась стирать, – она держала его в руках, когда он позвонил в дверь. Длинные смуглые ноги, торчащие из-под застиранного свитера, кудри, собранные в хвост, – она сама словно из кино. Даже понятия не имеет, насколько она красива.
– Само по себе то, что ему удалось сбежать, не означает, что он кого-то убил.
– Нет, конечно. Но с чего бы ему не ненавидеть людей, которые держали его взаперти и довели до самоубийства его подругу?
Она ушла в ванную и стала загружать белье в стиральную машину.
– У него шизофрения. Не то чтобы у меня были предрассудки, но он, вполне возможно, опасен.
– Но это и есть предрассудок.
Йеппе зашел в ванную и поцеловал ее, дабы смягчить свои слова. Он чувствовал, как сильно устал. Настолько, что мог лечь на пол в прихожей и проспать сто лет.
– Все нормально? – Она щелкнула пальцами. – Спишь на ходу?
Он встрепенулся.
– Я просто… пива не дашь? Вдруг станет легче.
– От тебя и так пахнет, как будто ты из бара. – Хихикая, она обнюхала его и скорчила рожицу. – Пепельница! Тебе бокал нужен?
– И в банке сойдет.
Йеппе сел на диван, а она ушла на кухню. От ее шуточек веяло неким покоем. Пепельница. Так могут назвать друг друга любящие люди.
Она вернулась в гостиную с пивом и села рядом на диване, закинув ноги ему на колени.
– Как твой день?
Йеппе открыл пиво и стал пить. Самочувствие сразу улучшилось, и его стало еще сильнее клонить в сон.
– Противный. Бесконечный. А у тебя?
– Удачный, по-моему. Я даже удивилась: Ларсен будет очень приличным следователем. Он сообразительный.
– Да? Раньше тебе так не казалось.
Она задумалась и глотнула пива.
– Возможно, я ошибалась. Он и в финансовых делах разбирается. Он умный, просто, может, у нас тут все слишком быстро меняется, но работает он внимательно, и с ним очень весело. Мы отлично ладим.
Йеппе не смог придумать ответ, который не показался бы ребяческим или неподходящим, поэтому ничего не сказал. Они пили пиво молча.
Если Йеппе когда-то и умел любить, то он этого не помнил. Для него период до взаимных обещаний любви – время, для описания которого романтики пользуются такими выражениями, как «бабочки в животе» или «падающие звезды», – всегда было тернистым путем, на котором неожиданно попадаются ямы. Его тревожило, что он точно не знает, пара они с Сарой или нет. Ему не хотелось ревновать, когда она хорошо отзывается о другом мужчине. Он не такой человек.
Йеппе опустошил банку и, довольно вздохнув, улегся затылком на спинку дивана. Если он полежит с закрытыми глазами десять секунд, то поймет, что сказать.
– Йеппе. Йеппе! Тебе нельзя тут спать.
Йеппе очнулся, ничего не понимая, – над ним стояла Сара. Она снисходительно улыбалась.
– Кажется, ты слишком устал – тебе надо поспать. Поезжай домой и ложись в постель.
– Все нормально, я не устал.
– Ты храпел двадцать минут, друг мой. – Она поцеловала его в щеку. – Пошли, одевайся и садись на велосипед. Нам всем завтра рано вставать.
Йеппе, словно зомби, вышел в прихожую. Плащ, прощальный поцелуй – и вот он уже стоит на улице рядом с велосипедом. Под дождем. С мучительным чувством, что его выгнала девушка. Ну или как ее еще назвать. Она даже не спросила про красивую сотрудницу музея, которой он явно интересен.
Он поехал на велосипеде к Книппельсбро. Дул ветер, небо расчерчивали суетливые молнии. Его мысли метались между молодым человеком, страдающим шизофренией, и красивой женщиной – сотрудницей полиции родом из Туниса. Один сбежал ночью из отделения больницы в Биспебьерге, вторая держала его на расстоянии вытянутой руки – попеременно то любила, то испытывала непредсказуемыми потоками тепла и холода.
Ни то ни другое не имело значения; и то и другое погружало его в состояние бессилия и растерянности.
Йеппе миновал одну из многочисленных патрульных машин, наводнивших Копенгаген и ищущих душевнобольных юношей и грузовые велосипеды. Оставалось надеяться, что завтра его найдут и все прояснится.
Йеппе тревожило то, что Сара тоже поддалась искушению и автоматически стала подозревать больного человека. Благодаря диагнозу будет просто объяснить то, что мы не хотим считать обычным человеческим поступком.
Но оставались вопросы, на которые Йеппе не мог найти ответы, когда пытался представить, что преступник – семнадцатилетний пациент психиатрического отделения.
Где он убивал жертв? Каким образом убеждал пойти с ним? Где оставлял грузовой велосипед, на котором перевозил тела?
Йеппе давил на педали, замечая, как в висках стучит пульс. Проще тыкать пальцем, чем искать ответы.