– Ладно, уговорила. – Данил отыскал выключатель.
Помимо кучи старой одежды в кладовке нашлись две больших коробки с игрушками, старый телевизор, пыльный кожаный чемодан и гитара без струн. Пока Света с интересом осматривалась, Данил успел одеться.
– Ну все, Светка-конфетка, спокойной ночи. – Он поцеловал ее в губы и на цыпочках вышел.
Света сидела на куче тряпья еще минут пятнадцать. Вздохнув, принялась искать свою одежду, разбросанную по всей кладовке.
Потянула за серую штанину, решив, что нашла свои джинсы. Нет, это был комбинезон.
Света тут же вспомнила странного человека и фотографию, которую тот показывал.
На той фотографии были люди в таких же серых комбинезонах. И человек спрашивал, не видела ли она кого-то, одетого так же. Еще он сказал, что девушку в таком комбинезоне видели в деревне, она шла в сторону этого дома.
Значит, это и правда была Изольда.
Странных, мутных людей Света не любила, а эта Изольда, которую Света долго пыталась разговорить, но так и не разговорила, была странной и мутной. Раньше это можно было списать на депрессию из-за разрыва с парнем, но теперь понятно, что здесь что-то другое. И парня там никакого не было.
В отличие от Славы или Рустама Света не стала выстраивать логические цепочки, пытаясь понять, что происходит. Она все решила сразу: девочка взяла кредит на миллион долларов и прячется теперь в глухомани, Славку этого несчастного окрутила, а ее тем временем ищут коллекторы. Тот бритоголовый – один из них.
Она поймала себя на том, что испытывает к Изольде уважение, несмотря на всю ее странность и мутность.
Когда у Светы случались приступы депрессии – а они случались, хотя никто об этом не знал, – она обдумывала различные способы самоубийства. Прыгнуть с крыши или повеситься – слишком банально. Тут нужна креативность! Если уж прыгать, то с воздушного шара. Да и повеситься можно там же, привязав веревку к корзине. И висеть так, величественно проплывая над городом… Хотя перед смертью наверняка захочется развлечься как следует – а для этого нужны деньги. Можно попросту набрать микрозаймов в сомнительных конторах – много не дадут, но оттянуться хватит. Заодно будет решен вопрос и со способом самоубийства: достаточно будет дождаться коллекторов и дать им понять, что денег нет и взять их негде… Беда лишь в том, что не убьют. Покалечат – это скорее всего. Надо будет с Изольдой поговорить, пусть поделится опытом. Может, она вообще не в конторе взяла в долг, а напрямую у бандитов. Тот лысый дядя выглядел как персонаж из криминального фильма…
В общем-то Свете было все равно, сколько и кому должна Изольда. Волновало другое: что из-за этой девчонки могут пострадать другие. В первую очередь Данил. Если в дом вломятся амбалы с битами, мало не покажется никому. А не вломятся, так подожгут.
Это был тот редкий случай, когда Света не знала, что делать. Думать ей не хотелось. Не сейчас, точно.
Света скомкала комбинезон и затолкала под самый низ общей кучи.
Поднявшись в комнату, она осторожно улеглась под одеяло рядом с Изольдой. Эта уже дрыхнет как ни в чем не бывало. Стальные нервы! Ну пусть дрыхнет, не будить же ее. Завтра разберемся.
Эви
Будить человека в шесть утра – это как вообще?
Я просыпаюсь от мерзкого пиликанья над ухом. Не помню, чтобы я ставила будильник. Да и нет его у меня.
Оказывается, это пищит рация, которую мне вчера выдали на складе.
Подношу ее к уху:
– Але… то есть прием.
– Координатор СМ-3419? Срочно подойдите на проходную, на пост охраны.
Надеюсь, что-то важное. Иначе заставлю мерзавца слушать стихи Бодлера. А я их много знаю.
Умываюсь, благо есть собственный санузел. Одеваюсь. Надеваю пояс с модной сумочкой, который мне выдали на складе (карманов-то нет). В сумке – рация, диктофон, фотоаппарат. Жалко, пистолета не дали.
Топаю по пустой базе, как зомби.
Юный охранник не на шутку взволнован.
– Разум! – говорит он. – Простите, если разбудил, координатор… У меня инструкция – сообщать вам обо всем, что связано со «Стеклорезами».
– Я слушаю.
– Вот… Нашли только что, во время обхода. – Он протягивает мне маленькую прозрачную пластиковую капсулу с синей крышкой – в таких обычно бахилы продают. – Там было вот это! – Вручает мне какую-то записку.
Читаю ее. Там одна строчка.
– Что скажете?
Я ничего не могу сказать. Но сказать что-то надо.
– Вы правильно сделали, что сообщили мне, и только мне. Я распоряжусь, чтобы вас премировали. Где нашли?
– Недалеко от входа на фабрику. Трудно было ее не заметить на асфальте… Судя по всему, ее перебросили снаружи, через стену.
– Это значит, что они и внутри, и снаружи… Повсюду враги. Как часто вы делаете обход ночью?
– Раз в два часа.
– Маловато. Нужно чаще. Хотя бы раз в час. И сколько человек этим занимается?
– Один.
– Один? Я не ослышалась – один?
– Координатор, весь штат нашей охраны – восемь человек. Этого хватает с избытком. Выйти с базы невозможно, как и проникнуть внутрь. Повсюду стоят камеры. А для решения мелких задач восьми человек хватает.
– Увеличьте штат вдвое. Ночью пусть совершают обходы не один, а четыре человека, и не только по периметру, но и внутри зданий. Поделите базу на четыре участка, на каждом участке – свой охранник.
– Где я возьму еще восемь человек?
– Я откуда знаю? Меня это не касается. Снимите с производства. Чтобы в течение дня вопрос был решен!
– Во имя разума, – покорно соглашается тот.
Я уже не усну. Придется шагать в столовую, чтобы досрочно позавтракать. Как назло, кофе на базе нет в принципе, даже для координаторов. С этим надо что-то делать. Может, организовать доставку контрабандным путем?
Вскоре база просыпается. Столовая заполняется людьми. Мне остается лишь дождаться Яна и Викусика и отозвать их в сторону.
Рассказываю про записку, уже зная, какова будет реакция Яна.
– Ну что я говорил… – произносит он.
– А что ты говорил? – тут же спрашивает Викусик.
– Что это все – не игра.
Моя подружка хохочет так мерзко, как умеет только она:
– И откуда у тебя такие мысли?
– Это не мысли. У меня есть доказательства. Могу показать. Идем в подвал, там нет камер!
– Никита говорил, что ты маньяк! Так ты еще и параноик!
Ян, как всегда, реагирует стоически. Спокойно говорит:
– Думай что хочешь. Когда заноешь, будет поздно. Собственно, уже поздно. Надо думать, как выбираться отсюда…
– Пока что надо думать, кто такие «Стеклорезы», – возвращаю я разговор в нужное русло. – Кроме вас, я никому доверять не могу. Поэтому, если будут какие новости по данному вопросу, – сразу ко мне.
Викусик чуть не визжит от счастья:
– Я поняла! «Стеклорезы» – это и есть наш квест! Один на всех!
– Возможно. В общем, вы поняли.
Осталось поговорить с Никитой.
Вскоре я и его вижу. После завтрака всех ведут в зал, где вчера показывали фильм. Сегодня на сцену поднимается Никита – точнее, мыслитель Ганимед – в белой тоге и начинает толкать мотивирующую речь.
В детстве я любила смотреть мультики по утрам, по одному из периферийных каналов. Правда, перед ними всегда показывали религиозную передачу из США – выступления какого-то пастора, который орал, отчаянно жестикулировал, а временами кривлялся, как мартышка. И мне приходилось это смотреть, потому что больше нечем было заняться, а Интернета у нас дома в то время еще не было.
Судя по всему, Никита тоже в свое время это пережил. Смотрю на него – и вижу того же самого чокнутого пастора. Опять убеждаюсь, что Никита – прекрасный актер. Не зря же он «звезда» в их театре! Главное – не знаю, как ему это удается, но в этой своей тоге он не выглядит нелепо. Наоборот: впечатление – будто так и надо. И тога, и жесты, и ужимки. И бред несет убедительно – тот же самый, который нес пастор, только заменяет слова «душа» и «вера» словом «эссенция».
Я сижу на переднем ряду и делаю ему знаки: мол, надо поговорить. Он еле уловимо мне подмигивает – дескать, схвачено – и продолжает с новой силой. Оглядываюсь на публику: все глядят на Никиту с обожанием. Он, поди, привык к этому.
После этого блистательного стендапа он подходит ко мне, разгребая обступивших его со всех сторон сотрудников.
– Координатор, вы что-то хотели мне сообщить? – важно спрашивает он.
– Да. Кое-что срочное. Можно без свидетелей?
– Друзья мои, пора вернуться к работе! – громко провозглашает мыслитель Ганимед, воздев руку. Сотрудники нехотя бредут к выходу. Тех, кто задерживается, подталкивают охранники.
Оставшись без свидетелей, показываю Никите бумажку.
Слушая мой короткий рассказ, он кивает. Потом говорит:
– Хорошо, детка. Сделаю, что смогу.
Так и сказал – «детка»! И даже приобнял меня, спросив:
– Ну как ты тут вообще? Скучаешь одна в своей комнатке?
– Никита, я серьезно! Надо что-то делать!
Для начала надо высвободиться из его объятий. Не могу себя заставить.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Эви? Ты слишком серьезная. И слишком серьезно все воспринимаешь. Я б на твоем месте просто наслаждался жизнью.
– Тебе легко говорить. Ты здесь самый главный, можешь себе позволить вообще все…
– Да, могу. – Он, посмеиваясь и подмигивая, рассказывает мне, чем занимался вчера с наставником Викусиком. Как будто мне интересно.
– А ты вообще понимаешь, что мог бы это сделать вообще с кем угодно?
– Ну как бы да…
– Не как бы. А по-настоящему. Ты, кажется, не осознаешь, что можешь щелкнуть пальцами – и любая баба на этой базе перед тобой упадет.
– А если не упадет? Это же квест, а не бордель! И бабы – не проститутки, а актрисы.
– А ты проверял? Вот проверь. Тебе же ясно написали: игра максимально приближена к реальности.
По его лицу видно, что он впервые серьезно задумался об этом.
– На что ты меня толкаешь? – спрашивает он, пытаясь улыбнуться.
– Я тебя ни на что не толкаю. Это ты нас сюда притащил. Вот, пользуйся.