Чего еще не было – так это интимной стрижки. Все, как говорится, о натюрель – в отличие от Милы, у которой все сбрито наголо.
– Теперь встаньте рядом, спина к спине! Глядите вдаль, задумчиво…
Мила старательно изобразила задумчивость. Лицо Изольды просто приняло обычное выражение.
У Изольды получилось убедительнее.
– Теперь повернитесь друг к дружке! – неожиданно скомандовал Данил. – Мила, положи руки ей на плечи! Сделайте вид, будто сейчас поцелуетесь!
Девушки выполнили команду, ни секунды не колеблясь.
Света курила с безразличным видом. Рустам сделал вид, что смутился, и прикрыл лицо рукой. Точнее, сделал вид, что сделал вид – чтобы скрыть подлинное смущение.
– Теперь целуйтесь! Целуйтесь! – воскликнул Данил.
Мои руки, вместе с фотоаппаратом, опустились сами собой.
Изольда первой потянулась к губам Милы. Та медлила.
Изольда поцеловала ее, медленно и нежно. Мила не сразу, но ответила.
Данил присвистнул.
– Мила, положи руку ей на грудь!
Кстати, у Изольды грудь чуть больше.
– Вы тут порнуху снимаете или что? – подала голос Света.
– Кстати, да. Увлекаться не будем, – осадил Данил сам себя. – Славка, давай еще пару фоток, и хватит на сегодня. Завтра продолжим.
Изольда вытащила язык изо рта Милы. Смотрела ей в глаза секунды две, быстро и громко чмокнула в нос, еще раз подмигнула мне и принялась одеваться.
Мила стояла на месте еще какое-то время, соображая, что только что произошло. Потом только нагнулась за одеждой, аккуратно сложенной на траве. А Изольда уже вернулась ко мне, обняла и опустила голову на мое плечо – так непринужденно, будто она всегда там лежала.
Мы достали из сумок еду и устроили второй завтрак, усевшись в той же беседке, где была фотосессия. Изольда полезла ко мне целоваться. Я сперва не упирался, но она делала это так жадно, что пришлось шепнуть ей на ухо:
– Что ты делаешь?
– Вхожу во вкус… – ответила она.
– Уже вошла, я гляжу. Посмотри, как люди прилично себя ведут!
Данил и Мила просто обнимались. Света и Рустам копались в телефонах. Куда уж приличнее.
– Я слишком долго вела себя прилично, – спокойно ответила Изольда и вновь накинулась на меня.
Когда я смог оторваться от нее, в беседке была одна Света.
– Я что-то пропустил?
– Данилу и этой кукле, кажется, захотелось уединиться, – безразлично сообщила Света. – Руст, наверное, опять бегать пошел. Или просто гулять. – Она достала сигарету.
– Вообще-то мы не курим! – строго произнесла Изольда.
– Вам и так хорошо! – фыркнула Света и нехотя вышла из беседки.
Мы остались вдвоем.
Изольда обнимала меня по-хозяйски. И не то чтобы я был этим недоволен – просто странно как-то.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она.
– Нравишься.
– Больше, чем Мила?
– А если я скажу «нет», что тогда?
– Тогда я сделаю вот так и спрошу еще раз.
Честное слово, она положила руку мне на молнию джинсов и принялась медленно гладить.
– Что ты делаешь? – спросил я напрямую.
– Я делаю что-то не так?
– Позавчера ты вела себя по-другому!
– Позавчера было позавчера.
– А что изменилось?
– Я выучила новые правила. Мне говорили, что ваша жизнь лишена всякой логики, но это не так. Логика есть, просто другая. И я ее уже постигла. Я быстро учусь.
– Не слишком ли быстро?
– А чем ты недоволен, позволь узнать? – Она уже не гладила, а сжимала.
– Это все так неожиданно…
– Для меня это тоже было неожиданно. Но я готовилась к этому всю жизнь.
– К чему? К побегу?
Изольда кивнула.
– Когда ты мне уже расскажешь?..
– Когда захочу. Признайся, тебе ведь не это сейчас нужно. Или дальше будешь изображать благородство? Ну, признаюсь, и что?
– Вот и признайся. Скажи, что хочешь меня. Я хочу это услышать.
Я огляделся – Светы в поле зрения уже не было. И никого не было.
– Я тебя хочу.
– Громче!
– Я тебя хочу!
Почему-то я был уверен, что сейчас она скажет что-то типа: «А вот и фиг тебе». Но она вместо этого оседлала мои бедра и ударила меня ладонью по щеке, звонко, но не больно.
– Заткнись и трахни меня, – приказала она.
И сама фраза, и интонация, и пощечина – все это было мне отлично знакомо.
– Ты что, копалась у меня в ноутбуке?
– Да, сегодня утром, пока ты спал. Смотрела твои порнографические фильмы.
– И что, ты собралась это инсценировать?
– Инсценировать? Нет. Все будет по-настоящему.
– Прямо здесь?
– Прямо здесь. Я настаиваю.
– И за что мне такое счастье… – пробормотал я.
Первыми к нам вернулись Мила и Данил. Мы к тому времени уже сидели спокойно, обмякшие и полностью одетые, и обнимались, наслаждаясь тишиной и свежим воздухом.
– Ты представлял ее? – спросила Изольда шепотом, прежде чем они подошли к нам.
– Вас обеих, – врать ей бесполезно.
Она поцеловала меня в шею.
– Деревню посмотрели, – сообщил Данил. – Жуткое место!
– Жуткое – потому что народа нет, – добавила Мила. – Почему народ вымирает? Так страшно…
– Я последние два часа только об этом и думал, – сказал Данил. – И пришел к выводу, что народ не вымирает. Это нам только так кажется. На самом деле он обновляется. Как дерево сбрасывает осенью пожелтевшую листву, чтобы в следующем году покрыться зеленью…
– Все умничаешь? – спросила Изольда.
Данил удивленно посмотрел на меня.
Обычно с ним так не разговаривают. Обычно его обаяние действует одинаково на всех.
– Он не умничает, он действительно очень умный, – строго произнесла Мила.
– Да ну? Пусть объяснит гипотезу Пуанкаре. – По интонации было понятно, что сама Изольда разложит ее на пальцах хоть сейчас.
– Я гуманитарий, – пояснил Данил и добавил: – Пиарщик.
– Языком чесать ты умеешь, это да. Но много ума для этого не надо.
Если Данил и рассердился, то не подал вида, чтобы не терять имидж:
– Девушка, у вас плохое настроение?
– Уже нет… – Изольда многозначительно улыбнулась с видом сытой кошки и слегка укусила меня за ухо.
– Вот и славно. Пойдемте домой, мы проголодались. Я звонил ребятам – они уже там.
Возвращались двумя парочками, одна за другой – прямо как настоящая сельская молодежь из клуба.
– Это сейчас что было? – спросил я шепотом, специально замедлив шаг, чтобы отстать от Данила и Милы.
– Эти люди меня бесят.
– Меня тоже немножко… но ты сейчас портишь мою карьеру.
– Какую карьеру? Этот хлыщ тебе ничего не заплатит.
– В этот раз – нет.
– И ни в какой другой – тоже. И знаменитым он тебя не сделает. Ему не нужны знаменитости в его свите.
– Но что-то же надо делать!
– Для начала перестань вписываться в чужую систему координат. Придумай свою.
Легко сказать…
Вечер второго дня
Она стучала в запертую дверь, пока та не открылась.
– Сюда нельзя, – сказал мужчина в желтом комбинезоне.
Желтый цвет носит личная охрана и обслуга мыслителей, тогда как прочее население базы, независимо от статуса, носит серый – не считая охранников, у которых белые комбинезоны. Викусику это казалось несправедливым.
– Пропустите меня, пожалуйста.
Приказывать было бесполезно. Желтые подчиняются только мыслителю.
– Сюда нельзя, наставник, – повторил охранник.
– Я была у мыслителя Ганимеда вчера! Вы сами меня пропустили!
– Вчера вас вызвали, наставник. Сегодня насчет вас нет приказов.
– Как это нет? Не может быть!
– Соблюдайте правила, наставник. Если вы понадобитесь, вас вызовут.
Викусик резко развернулась и злым быстрым шагом двинулась к себе в корпус, бормоча:
– Если понадоблюсь, да? Если понадоблюсь… Я ему что – девочка по вызову?
– Ты самая страстная девушка, которую я встречал в своей жизни, – прошептал Никита, поглаживая Эви по щеке.
Эви поймала его руку, поцеловала ее, куснула за палец и из последних сил улыбнулась.
– И как ты это объяснишь с научной точки зрения?
– Думаю, это классический пример теоремы тихого омута и чертей. И мы только что доказали эту теорему.
Они разговаривали тихо, чтобы не разбудить измученную привратницу Гелю.
– Честно скажу, такие марафоны у меня впервые в жизни.
– У меня тоже. Викусик – бревно. Да и остальные были не лучше. А у тебя, я смотрю, есть опыт.
– Кое-какой. Год назад один папин знакомый – кстати, доктор наук – предложил мне секс за деньги. Я согласилась, но не из-за денег – хотелось родителям подгадить. Они у меня жуткие ханжи. Однажды нашли у меня «Голубое сало» Сорокина и сожгли! Не вру!
– Верю-верю, а с доктором-то что?
– Мы с ним это сделали, вот что. И потом делали еще несколько раз. Под конец мне даже начало это нравиться. Дяденька-то был опытный, в его-то возрасте.
– А потом?
– Потом я уже начала волноваться, как бы чего не вышло. Что называется, и хочется и колется. Очень хотелось всё рассказать родителям, просто чтобы посмотреть на их реакцию. Но тогда б они мне устроили веселую жизнь, и дяденьке тоже, а я к этому была еще не готова. Но однажды все закончилось само собой, по естественным причинам.
– В смысле?
– Он умер. И не делай такое лицо. Меня это нисколько не тронуло.
– Потрясающе…
– Ага, а еще изумительно, сногсшибательно и невероятно.
Она засмеялась. Никита попытался выдавить из себя улыбку.
Тусклый ночник, горевший у изголовья ложа, замигал и погас.
Никита даже не обратил на это внимания. Эви вскочила и подбежала к окну:
– Никит, мне это не нравится. На базе везде свет вырубился!
– Электричество шалит… – благостно ответствовал мыслитель Ганимед. – Мы шалим – и оно шалит.
– Значит, и камеры не работают… – пробормотала Эви.
Вскоре запиликала рация Эви. Геля недовольно застонала сквозь сон.
Эви схватила рацию:
– Прием! Да? Да? Все, бегу!