Записи. Сердце Фредрики забилось сильнее, она взяла фонарик в руку, чтобы лучше видеть. Блокноты, папки, переплетенная записная книжка. Наклонив коробку, Фредрика вывалила все содержимое на пол. Затем уселась по-турецки и начала перебирать. Пол в гараже был холодный, Фредрика достала какую-то книгу и подложила под себя.
Два блокнота были мелко исписаны, – судя по всему, это конспекты лекций. Страница за страницей четким почерком Ребекка записывала рассуждения, совершенно вырванные из контекста и непонятные для непосвященного читателя. Тяжеловесные формулировки о значении Сельмы Лагерлёф для развития всей шведской женской литературы, пересказанные в нескольких предложениях.
Отложив блокноты, Фредрика открыла переплетенную записную книжку. «Теа Альдрин: упущенная Нобелевская премия», – написала Ребекка на первом листе.
Теа Альдрин. Имя вызвало воспоминания, от которых Фредрику словно накрыло теплой волной. В детстве она обожала книги Теа Альдрин об ангелочке Дисии. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что издательство перестало выпускать эти книги – ответили, что на них нет спроса. Если надо, стоит поискать в библиотеке или в букинистическом магазине.
«Абсурд», – подумала тогда Фредрика и заподозрила, что отказ издательства печатать новые тиражи, скорее, отражает их нежелание иметь дело с писательницей. Историю жизни Теа Альдрин Фредрика знала лишь в общих чертах. Ее судьба то и дело давала повод к газетным публикациям на целый разворот под заголовком «Незабываемые преступления». Теа Альдрин была осуждена на пожизненное заключение за убийство бывшего мужа; кроме того, полиция подозревала ее в убийстве сына-подростка, который пропал еще в восьмидесятые годы. Поговаривали также, что она является автором двух вульгарных и жестоких романов, опубликованных под псевдонимом еще в семидесятые. Чем теперь занимается писательница, Фредрика понятия не имела. Слышала только краем уха, что в девяностые годы ту помиловали и освободили.
Но Ребекка знала куда больше. Судя по ее запискам, в исследовании жизни писательницы она зашла гораздо дальше. Как высказался по этому поводу Алекс? Что Ребекка писала дипломную работу о старой детской писательнице. Которой многие газеты предсказывали когда-то, что она станет первым детским писателем, получившим Нобелевскую премию по литературе. Фредрика быстро перелистала записную книжку. Ее она намеревалась взять с собой и более подробно изучить в спокойной обстановке.
В папках хранились копии множества статей о судьбе Теа Альдрин. Статьи были написаны под самыми разными углами зрения. Феминистские литературные критики утверждали, что интерес к творчеству Теа Альдрин никогда бы не остыл, будь она мужчиной. Более традиционные исследователи придерживались мнения, что ее произведения не привлекли бы такого внимания, не будь она скандальной личностью, покушающейся на главные ценности, принятые в шестидесятые годы.
Отыскав полиэтиленовый пакет, Фредрика стала складывать в него папки и заметки. Однако никакого черновика дипломной работы она так и не нашла, что немного рассердило ее. Судя по всему, работа так и не была закончена, поэтому вероятность того, что в университете хранится копия, была почти равна нулю.
Взявшись за две последние коробки, сначала Фредрика обнаружила сувениры и фотоальбомы. Конечно, ее коллеги уже перелистали альбомы и сочли их не представляющими интереса, однако она не могла устоять перед искушением заглянуть в них. На снимках были изображены разные люди и места, которых она не знала. Надо не забыть напомнить тете Ребекки об этих альбомах, – возможно, фотографии важны для семьи.
Положив их обратно в коробку, она открыла последнюю: еще бумаги и на самом дне две дискеты. Видимо, у Ребекки был старый компьютер. Странно, что полиция их не забрала. Или же их изучили и вернули родственникам. Решительно достав дискеты, Фредрика стала их рассматривать. На одной было написано «Диплом», на другой – «Ангелы-хранители».
Обе дискеты она опустила в свой пакет.
Среди бумаг лежало множество университетских информационных писем и брошюр. «Добро пожаловать на кафедру литературоведения» – было написано на обложке одной из них. Фредрику охватила настоящая ностальгия, когда она перелистала ее и прочла о порядках на кафедре. Где-то в середине брошюры она остановилась – глаз зацепился за призыв к студентам: «Еще не решил, чем заняться после окончания учебы? Зайди к нам и получи информацию о сети кураторов „Альфа“!»
Объявление было подписано студенческим советом.
Эта сеть кураторов постоянно напоминала о себе. Но теперь у нее появилось название – «Альфа». Фредрика знала об этом феномене, знала и то, что далеко не все студенты, заинтересовавшиеся программой, получали личного куратора. Обычно вопрос рассматривался исходя из профиля и установок студента. Алекс утверждал, что куратором Ребекки являлся финансист Вальтер Лунд. Человек, приехавший в Швецию из соседней Норвегии и сделавший головокружительную карьеру в огромном концерне Аксбергера. Но как это получилось? Как студентка, изучавшая литературоведение, могла заполучить в кураторы самого Вальтера Лунда?
Перелистав брошюру, Фредрика решила заняться этим вопросом вплотную. На последней странице имелся список сотрудников кафедры и их контактные данные. Имя научного руководителя Густава Шёё было обведено красным фломастером.
А рядом – еще одно имя, написанное от руки тем же красным фломастером:
«Спенсер Лагергрен, кафедра литературоведения, Упсальский университет».
Красное кольцо ударило Фредрике в глаза – по телу разлилась слабость.
Не успев подумать, что делает, она свернула брошюру вчетверо и засунула в карман куртки. Остальные материалы, которые намеревалась взять с собой, сложила в полиэтиленовый пакет. Затем погасила фонарик и пошла обратно в дом.
– Я закончила, – сказала она тетке Ребекки. – Я хотела бы взять это с собой, если не возражаете.
Она показала ей пакет, чувствуя, как брошюра жжет карман. Дышать было трудно.
Спенсер!
Человек, который однажды поклялся никогда ей не лгать. И который внезапно решил засесть дома ради ухода за ребенком.
Любимый, что ты скрываешь от меня?
Алекс Рехт не мог решить, как действовать дальше. Хокана Нильссона отправили домой, однако следственная группа не прекратила наблюдения за ним. Продолжалось и прослушивание телефона – как стационарного, так и мобильного.
Фредрика, вернувшаяся после визита к тетке Ребекки, заперлась в своем кабинете с привезенными оттуда материалами. Она отчиталась в нескольких словах, утверждая, что надо поближе изучить организацию кураторов. Алекс был в душе не согласен с ней, но, поскольку других убедительных версий не имелось, возражать не стал.
Он взглянул на часы. Скорее всего, уже скоро Фредрика отправится домой и вернется не раньше понедельника. Дай бог, ей удастся примирить интересы семьи и работы. Группе не нужен еще один Петер.
Алекс решил позвонить Турбьерну Россу и поблагодарить за приглашение на рыбалку. К сожалению, он вынужден отказаться. Слишком много работы. Слишком много всякого, что надо осмыслить. Слишком…
– Турбьерн Росс.
– Привет, это Алекс. Я только хотел сказать, что с удовольствием поеду с вами на выходные.
«Что я такое говорю?» – спохватился он.
Руки у него вспотели. Неужели он совсем лишился рассудка?
– Черт, как я рад, – ответил Турбьерн. – Я думал, ты откажешься.
Сам Алекс тоже так думал.
– Меня особенно привлекла рыбалка.
– Я так и решил. Позвоню жене и скажу, что ты едешь с нами.
– Подожди. Я поеду на своей машине. Завтра мне нужно поработать, так что появлюсь поближе к вечеру, если не возражаешь.
Естественно, Турбьерн не возражал. Все можно организовать, если захотеть. Главное, чтобы Алекс съездил с ними на дачу, сменил обстановку, подышал свежим воздухом и выпил с Турбьерном по рюмке коньяка.
Закончив разговор, Алекс позвонил дочери, рассказал о своих планах. Он слышал, как она обрадовалась, понимал, что посылает долгожданные сигналы: смотри, у меня идет нормальная жизнь. Проводить свободное время с друзьями – все, что нужно человеку.
Боль жгла грудь. Утрата показала, что человеку на самом деле надо так мало. В конечном счете он не нашел ни одной вещи, которую не отдал бы, чтобы вернуть Лену. Ничегошеньки.
Звонок мобильного задал новое направление мыслям.
– Это Диана Тролле. Я отвлекаю?
– Нисколько. Как у вас дела?
Что она должна ответить? Что он в состоянии выслушать? Жизнь стала бессмысленной, по утрам не хочется просыпаться… Она избавила его от самого неприятного, оставив это между строк.
– Я в порядке. Хотела только узнать, как движется расследование.
Алекс на мгновение закрыл глаза. Как было бы прекрасно, если бы он мог сказать: все идет отлично, мы нашли убийцу, он уже сидит в следственном изоляторе Крунуберг.
– Имя Густава Шёё вам о чем-нибудь говорит? – спросил он вместо этого.
– Нет. Хотя подождите. Это научный руководитель Ребекки в университете.
– Какие у них были отношения?
– Никаких, насколько мне известно.
– Я имею в виду – хорошие или плохие?
– Скорее, плохие. Она была недовольна им.
– В чем заключалась проблема?
– У него никогда не было времени. Помню, ее это раздражало. Считала, что он мог бы серьезнее относиться к ее работе. Даже пыталась поменять его на другого, но университет на это не пошел. Почему вы о нем спрашиваете? Он под подозрением?
На этот вопрос Алексу отвечать не хотелось.
– Мы рассматриваем несколько лиц.
Ответ звучал уклончиво, не так доверительно, как ему бы хотелось.
– Вы установили, кто был отцом ребенка?
На этот вопрос был только один возможный ответ.
– К сожалению, я пока не могу это комментировать.
В трубке стало тихо, и он услышал нечто другое – голос боли и тоски.
– Иногда мне кажется, что я слышу ее шаги. Все эти маленькие звуки, которые она издавала, на которые я не обращала внимания. Алекс, я слышу ее. Я схожу с ума?