Алекс сжал в руке телефон. Он знал, кому должен позвонить.
Диане.
«Лена, ты когда-нибудь простишь меня за это?» – думалось ему.
Есть люди, верящие, что можно разговаривать с мертвыми. Алекс категорически к ним не принадлежал. Но с тех пор, как умерла Лена, он все же ощущал временами ее присутствие. Когда лежал один в супружеской постели. Когда завтракал. Когда общался с их детьми.
С сомнением достал он телефон и набрал номер, горевший на кончиках пальцев. Она ответила после первого же сигнала.
– Я хотел задать тебе вопрос.
Времени не было, приходилось формулировать свои мысли кратко.
– Да-да.
Он слышал, что она рада его звонку, и это заставило его задуматься: неужели возможно, что он встретил еще одну женщину, которая может смириться с тем, что он почти всегда недоступен, что ему всегда некогда, что он всегда находится не там, где она?
Это выяснится чуть позднее.
– Мы можем увидеться сегодня вечером?
Вот оно! Первый шаг сделан. Впервые инициатива исходила от него, а не от нее.
– С удовольствием. Буду очень рада.
– Договорились. Я позвоню тебе позже.
Едва он закончил разговор, как телефон снова зазвонил.
– Где ты? – спросила Фредрика.
– Уже на улице. Переговорил с патрулем, едущим на Стурхольмен.
– Скажи, чтобы они поторопились.
– Ты имеешь в виду нечто конкретное?
– Петера.
– Он не в курсе всего этого. Даже не знает пока, что Джимми мертв.
– Но он может сам это выяснить, – спокойно возразила Фредрика. – Боюсь, он отправился на поиски Моргана Аксбергера, поскольку это единственный фигурант, которого мы пока не успели допросить. Джимми для него самый близкий человек. Поверь мне, он будет искать его дни и ночи напролет, если это потребуется.
Алекс закончил разговор с хорошо знакомым чувством, что все опять летит к чертям.
Быстрыми шагами он направился обратно в здание управления полиции, звоня на ходу патрулю.
– Поторопитесь! – прорычал он в трубку. – Дело чертовски срочное!
Уже занеся руку, чтобы нажать кнопку звонка, Петер вдруг заколебался. Что он сделает, когда Морган Аксбергер откроет дверь? Если вообще откроет… Спросит, не держит ли он Джимми взаперти? И нельзя ли ему получить своего брата назад?
Петер был вооружен. Едва ли это поможет, однако оружие давало некоторое чувство уверенности. Глаза чесались, и, как бы он ни моргал, все расплывалось. Он подумывал, не спуститься ли по лестнице и не обойти ли вокруг дома. Надо бы провести рекогносцировку, чтобы иметь представление об участке и его размерах. Если ситуация выйдет из-под контроля, понадобится знать пути к отступлению. Особенно если с ним будет Джимми.
Да жив ли он вообще?
Теа Альдрин ответила ему так откровенно, как могла. Надо торопиться, сказала она. Потому что Морган Аксбергер никого не щадит. Петер подумал о могиле. Увидел перед собой Аксбергера, бредущего через лес то с одним, то с другим трупом, чтобы закопать их в таком месте, о котором известно ему одному.
Как же мучились безвестностью родственники погибших!
Петер вспомнил свое собственное посещение места раскопок, подумал о всей той земле, которую вынули из ямы, о тех долгих днях, которые провели его коллеги, сантиметр за сантиметром продвигаясь вглубь, опасаясь в любой момент наткнуться лопатой на человеческие останки.
Странно, что люди не уважают могилы. Парень на работе передал ему, что сказал Алекс на совещании: какой-то идиот прокрался ночью к яме и начал снова ее засыпать. Делать людям нечего?
Птица вспорхнула с дерева возле лестницы, и Петер вздрогнул всем телом. Перелетев участок, та скрылась на соседнем.
Нечего делать?
Ответ был прост. Никто не станет копать землю от скуки. Посмотреть из любопытства – это можно, но брать лопату и копать! Мир вращался все быстрее, и Петер почувствовал, что ему надо присесть.
И вдруг все стало ясно.
Джимми мертв.
Ангел смерти в очередной раз прошел через лес, чтобы похоронить брата Петера.
Но теперь это было в последний раз…
Петер громко постучал в дверь. Услышал собственный голос, окликавший, кричавший, рычавший: «Есть тут кто-нибудь? Откройте! Полиция!» Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь ветром, от которого шуршали кроны деревьев. Он снова заколотил в дверь руками и ногами, надеясь, что кто-то откроет, однако никто не слышал его и не отвечал на окрики.
Петер обежал дом, взлетел по ступеням на веранду, выходящую прямо на газон позади, отметил, что на ней тоже никого нет. Внутрь вела стеклянная дверь. Закрытая. Точно ли? Она? Петер нажал на ручку, почувствовал, как она подалась. Дверь отворилась.
Сердце остервенело колотилось в груди, кровь оглушительно стучала в ушах. Петер медленно открыл дверь, заглянул в дом, вошел. Нигде не горела ни одна лампа, все окна были закрыты. Ни одной грязной чашки в раковине. И ни звука – везде все та же трижды проклятая тишина. Он сделал несколько шагов вглубь дома.
– Эй, есть кто? – крикнул он, и его голос эхом раскатился по комнатам. – Петер Рюд, полиция!
Из холла лестница вела на второй этаж. По целому ряду причин Петеру совсем не хотелось по ней подниматься.
Лучше остаться внизу, где есть путь к отходу.
Он вернулся в ту комнату, в которую зашел с веранды. Своего рода гостиная. Его внимание привлек предмет, стоящий в углу.
Проектор.
В него была вставлена пленка. Тот самый фильм, о котором они так много слышали по ходу следствия? Петер приблизился к аппарату, пытаясь понять, как он работает. В это время из сада донесся звук, и Петер взглянул в окно. Дверь беседки стояла нараспашку. Была ли она открыта раньше?
Быстрыми шагами он вернулся на веранду и встал на пороге. В саду снова царила полная тишина, однако теперь Петер ясно ощущал чье-то присутствие. Солнце висело совсем низко, предметы отбрасывали длинные тени. Именно они и выдали Моргана Аксбергера. Он сидел на корточках за деревом; Петер не мог видеть его самого, но его тень не вписывалась в общую картину, и Петер разглядел силуэт человека, собравшегося выскользнуть из сада.
Они не произнесли ни слова. Означало ли это, что Аксбергер знал, кто к нему явился?
Петер медленно пересек веранду, ступил на газон:
– Петер Рюд, полиция. У меня к вам несколько вопросов по поводу исчезновения человека.
«Это ты убил моего брата?» – хотел он спросить на самом деле.
Рослый мужчина покинул укрытие, и Петер шагнул к нему, внимательно оглядывая противника.
Морган Аксбергер оказался выше ростом, чем можно было судить по фотографиям в газетах. Плотное телосложение, глаза цвета серого гранита, острый пристальный взгляд, густые темные волосы – для своих семидесяти Аксбергер сохранился великолепно.
– Речь идет о молодом человеке, пропавшем из пансионата «Монгорден» вчера вечером. Вам что-нибудь известно об этом?
– Боюсь, произошло недоразумение. – Морган Аксбергер медленно покачал головой. – Мне ничего не известно ни о каком исчезновении.
Да неужели? От этой бессовестной лжи в крови Петера взыграл адреналин.
– По словам Теа Альдрин, вы увезли его в своей машине. Она видела, как вы уезжали с ним. Его имя Джимми Рюд.
– И это рассказала Теа Альдрин? – Морган Аксбергер улыбнулся.
– Да.
– Теа не говорит.
– Со мной она разговаривала.
– А вы кто такой? – Улыбка Моргана погасла.
– Петер Рюд, я уже представлялся. Полиция.
Петер сглотнул, одолевая судорогу в горле.
– И Джимми – мой брат, – хрипло, почти шепотом добавил он.
Морган Аксбергер быстро запустил руку в карман; Петер немедленно выхватил пистолет:
– Не двигаться, черт подери!
Убийца с многолетним стажем замер, по-прежнему держа руку в кармане.
– Руку из кармана. Медленно!
Морган Аксбергер сделал, как ему сказали.
– Я знаю, что ты знаешь, где он. Говори, где Джимми!
Пистолет дрогнул в руке, Петер крепко сжал его. Еще крепче. Не терять устойчивости.
«Не подведи меня! – молил он. – Только не сейчас».
– Твоя игра окончена, – продолжал Петер.
Аксбергер не отвечал, а лишь смотрел на него своими стальными глазами.
– Нам все известно. Мы знаем, что ты убил Ребекку Тролле и того адвоката.
– Я понял.
Только и всего.
– Что ты понял, черт подери?
– Что удача изменила мне. – Тонкая улыбка проскользнула по стареющему лицу, и оно снова стало серьезным.
Петер сделал глубокий вдох. Признание – на пустынном острове. Он подумал о Ребекке, у которой не было ни головы, ни рук.
– Здесь ты расчленил ее труп?
Зачем он это спросил? Самый важный вопрос – Джимми.
– Нет, не здесь, – к его большому удивлению, ответил Аксбергер. – Я отвез ее на склад компании в Хэгерстене.
– Зачем? Тяжело было нести?
– С годами мы не становимся моложе. Что же касается головы и рук, то это нужно было только для того, чтобы ее не удалось опознать. Не знаю, помнишь ли ты ту зиму – очень долго стояли морозы. Земля так замерзла, что вырыть глубокую могилу не удалось. Раз тело Ребекки нельзя было закопать поглубже, пришлось принять меры, чтобы затруднить ее идентификацию.
От логических аргументов Аксбергера Петеру стало не по себе. Оставалось узнать, что он сделал с головой и руками. Петер не смог сформулировать вопрос, но Аксбергер ответил и на него:
– Отрубленные части я сжег потом в бочке здесь, на острове.
На какое-то мгновение Петера затошнило.
«Джимми, – подумал он. – Я должен сосредоточиться на Джимми».
– Петер! – Аксбергер прервал молчание. – Ведь тебя так зовут? Отлично. Петер, позволь предложить тебе небольшую сделку.
Петер крепко сжимал в руке пистолет.
– Никаких сделок!
– Но ты ведь еще не выслушал моего предложения. Честно говоря, мне кажется, тебе совершенно наплевать на тех двоих, девушку и адвоката. Но твой брат – другое дело. Поэтому предлагаю следующее. Я скажу тебе, где он, а ты дашь мне несколько часов, чтобы покинуть Стурхольмен, Швецию и всю ту ситуацию, в которой я оказался.