– Стелла, это Гарриет. Надеюсь, не отрываю вас от важных дел?
Я бросаю пустой контейнер в мусорный бак:
– Совсем нет. Я только закончила обедать.
Небольшая заминка, словно мой ответ удивил ее. Иэн согласился не рассказывать о нашей встрече. Но Гарриет довольно хитра, когда дело касается сбора информации. Если она и ожидала, что я провожу время с Роуз, и разочарована тем, что не смогла нам помешать, то не подает вида.
– Я думала о том, что наш с вами разговор был прерван, и хочу, чтобы мы его закончили.
Гарриет вряд ли больше шестидесяти пяти лет, и, несмотря на проблемы с коленом, она кажется крепкой и энергичной. Я впервые слышу усталость в ее голосе.
– У нас тут все усложняется. И было бы хорошо найти решение.
– Я могу встретиться с вами через час, – говорю я.
– О, на самом деле я бы хотела увидеться с вами чуть позже. Как насчет половины шестого?
Я хмурюсь. Выбор времени кажется довольно странным.
– Конечно.
– Вы сможете приехать к нам домой? Колено начинает ныть перед дождем, поэтому мне будет сложно вести машину.
В октябре дни короткие, значит я буду в особняке Баркли, когда стемнеет. Чего прежде не бывало.
– Конечно. Тогда до встречи.
Во время нашей последней встрече с Баркли у меня был план – проникнуть в комнату Роуз. Сейчас Гарриет будет готова к такому повороту событий. Но меня это не беспокоит. Я и так нашла тайник Роуз. А беспокоит меня то, что теперь план есть у Гарриет.
Когда я добираюсь до поместья Баркли, небо затягивают густые облака, воздух становится влажным, и в нем разливается духота. Частная дорога к особняку освещается старомодными «ураганными» фонарями – внутри стеклянных колб мерцает газовое пламя.
Интересно, потрудилось ли семейство Баркли заменить стеклянные колбы на пластиковые? Если задача заключается в том, чтобы не дать Роуз собрать еще больше потенциального оружия, то сомневаюсь. На высоких фонарных столбах нет опор для рук и ног. Ребенок не сможет влезть на столб без посторонней помощи.
Я подъезжаю к гаражу, чтобы припарковаться, и отмечаю, что выкручиваю руль, чтобы развернуть машину в направлении дороги. При всех стараниях не думать об опасности подсознательно принимаю меры предосторожности. Уж если возникнет необходимость убраться отсюда, лучше сделать это поскорее.
Я выхожу из машины и вешаю сумку на плечо. Она намного легче, чем обычно, потому что в ней только чистый блокнот, моя любимая ручка и айфон. Я ставлю ногу на нижнюю ступеньку крыльца, и в этот момент из дальнего угла раздается голос:
– Здравствуйте, Стелла. – Гарриет покачивается на плетеных качелях. Колени укрыты одеялом, полированная трость прислонена к перилам. – Вы не против, если мы посидим здесь несколько минут?
– Конечно.
На улице прохладно, но я надела теплое пальто перед выходом из дома. Достаю из карманов флисовые перчатки и надеваю их. Сажусь на стул напротив Гарриет.
Она молчит, я же хочу вызвать ее на откровенность.
– Вы обмолвились, что все усложняется.
– Вчера вечером Иэн и Бет сильно поссорились. Я переживала, что может дойти до насилия.
– Неужели? – восклицаю я, прервав ее.
Гарриет тотчас качает головой:
– Они не кричали – ну разве что Бет повысила голос напоследок, – и я не думаю, что Роуз могла проснуться от шума. Однако говорили они достаточно громко, потому что я их слышала. Черновой настил дома очень тонкий, и его не стали менять, иначе пришлось бы вскрыть старые деревянные полы и уничтожить исторические элементы. Так что звукопроницаемость хорошая.
Я откидываюсь на спинку стула:
– А из-за чего они ругались?
– Иэн куда-то уезжал, а когда вернулся, Бет обвинила его в том, что он был с другой женщиной. Они договорились не заводить отношений, пока брак не будет расторгнут официально, – чтобы больше не привлекать внимания СМИ.
– А как отреагировал Иэн?
Я-то знаю, куда ездил Иэн прошлым вечером, и он действительно был с женщиной, даже с двумя – со мной и Эшли, – но не в том смысле, который вкладывает в это Бет.
– Он все отрицал, хотя и не признался, где был. И я верю Бет. У женщин шестое чувство в таких делах; они знают, когда мужчина переступает черту. Бет проморгала ту первую интрижку с Тиной, но я уверена, что сейчас ее не обвести вокруг пальца. Обжегшись однажды, начинаешь понимать, как искать зацепки.
– Зацепки? – повторяю я.
– Похоть делает мужчин беспечными. Они считают, что мы, женщины, глупы, к тому же заняты домом и детьми, поэтому не замечаем, как мужья в один прекрасный день начинают нервно прятать от нас телефон. – Гарриет улыбается, но улыбка больше похожа на гримасу. – Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Нас, женщин, дважды не проведешь. – Она мягко отталкивается здоровой ногой, и качели снова приходят в движение. – В любом случае ссора быстро перешла в спор о том, кто заслуживает опеки над Роуз. Они стали обвинять друг друга в ужасных вещах.
Дело не только в том, что голос Гарриет звучит устало. Она выглядит измотанной, а тусклый свет еще больше подчеркивает ее морщины.
– Они с таким упоением поносили друг друга, что забыли о Роуз. Иэн и Бет никогда не были сладкой парочкой, но ругались редко. И я беспокоюсь, что чем дольше это будет продолжаться, тем хуже для нас всех. Наша семья рушится.
– По моему опыту, не стоит затягивать с разводом. Можно вконец испортить отношения. Человек не способен быть добрым и вежливым, когда ему постоянно наступают на любимую мозоль. – Я бросаю взгляд на особняк. – Сейчас там как будто тихо.
Прежде чем Гарриет успевает что-то сказать, из дома доносится музыкальная трель, стремительная и веселая, словно струя пузырьков из откупоренной бутылки шампанского. Это Роуз играет на фортепиано. Меня захватывает энергия музыки, ее электрический ток. Просто невероятно, что такая маленькая девочка столь виртуозно владеет инструментом.
– Она чудо, – шепчет Гарриет, и ее лицо светится от удовольствия. Она откидывает голову на спинку качелей. – Я так любила эти вечерние часы… Можно было сидеть здесь, слушать, как Роуз играет, и любоваться видом окрестностей. Я старалась реже мелькать перед носом у Иэна и Бет, поэтому лишь пару раз в неделю присоединялась к ним за ужином, слушая о новом сборе пожертвований, который проводит Бет, о книге, которую читает Роуз, или о требовательном клиенте Иэна. Ох, как я скучаю по тем временам! – Немного погодя Гарриет встает и, пошатываясь, тянется за тростью. – Пойдемте в дом, становится слишком холодно.
Я следую за ней. Полагаю, мы продолжим разговор в укромном уголке дома – скорее всего, на том этаже, где живет Гарриет и где я никогда не была.
Она ведет меня на кухню. Мы проходим гостиную, Роуз сидит ко мне спиной, прямая как палка, в то время как ее пальцы исполняют безумный танец вдоль клавиатуры.
Иэн и Бет стоят рядом у кухонного острова, словно герои пьесы, готовые озвучить свои реплики. Оба смотрят на меня настороженно. И я словно ощущаю удар тока: они ждали моего прихода. Я угодила в ловушку. Я здесь единственный игрок, который не имеет ни малейшего понятия о том, что происходит.
38
Я задаю прямой вопрос:
– Вы будто что-то задумали. В чем дело?
– Наверное, обычно так не поступают, но мы хотим поскорее с этим покончить, – начинает Бет. Она ломает свои бледные пальцы с красноватыми костяшками. – Мы подумали, что, возможно, вы примете приглашение остаться на ужин. Так вы сможете со всеми нами пообщаться и скорее прийти к заключению.
Вижу зеленый салат в деревянной миске на столешнице, рядом стоит серебряная соусница с заправкой. В воздухе пахнет печеным картофелем, на покрытом фольгой алюминиевом противне лежат пять крупных кусков филе лосося.
Я и прежде сиживала за столом с клиентами, но никогда не присутствовала на светском ужине с двумя противостоящими сторонами, которые не могут мирно развестись. Ни за что на свете не упущу эту возможность.
– С удовольствием.
Вижу, как Гарриет с облегчением смотрит на Бет. Они снова в сговоре. Наверное, идея принадлежит именно им, а Иэна посвятили в нее чуть позже. Я пытаюсь встретиться с ним взглядом, но он занят тем, что обрызгивает лосося маринадом.
Бет берет прозрачный графин, наполненный рубиновой жидкостью:
– Кому вина?
– Мне хочется содовой. – Гарриет направляется к холодильнику и достает банку.
Я обычно не пью на работе, но желательно, чтобы Бет с Иэном были максимально раскрепощены. Если я откажусь от вина, они тоже могут последовать моему примеру.
– С удовольствием выпью бокал.
Бет открывает дверцу шкафа и достает три изящных бокала из того же набора, что и графин. Она щедро наливает вино в каждый бокал. У меня возникает странное ощущение: я делаю глоток бархатистого вина, а губы касаются пластика.
Музыка на миг прерывается, затем возобновляется. В ней слышится глубокая печаль.
– «Черная месса», – говорит мне Бет. – Так называется пьеса. Роуз только начала ее разучивать. Вещь удивительно сложная.
Я унимаю дрожь, когда раздается крещендо, похожее на крик отчаяния.
– Стелла, как считаете, когда вы сможете закончить свою работу? – спрашивает Гарриет.
Роуз делает ошибку, прекращает играть и повторяет фрагмент заново.
– Трудно сказать. Чем больше времени я буду проводить с вами, тем быстрее будут готовы мои рекомендации.
Бет и Гарриет снова переглядываются. Я не улавливаю подтекста.
Иэн открывает дверцу духовки и проверяет готовность картофеля, затем ставит внутрь противень с лососем. Иэн такой же мастер ловко увиливать, как и его мать. Он мне сказал, что сделает несколько звонков, пока мы с Роуз побудем наедине в океанариуме. А мог ли он следить за нами до самой Аллеи акул, стать свидетелем агрессии Роуз и затем рассказать об этом Бет и Гарриет?
Если да, это объяснило бы внезапный натиск Баркли. Они хотят как можно скорее от меня отделаться.