Чувствую толчок в бедро. Гарриет тычет в меня кончиком трости.
– Если мне придется вытаскивать тебя отсюда, то я снова включу электрошокер на всякий случай, чтобы убедиться, что ты не окажешь сопротивления, – предупреждает Гарриет.
Она снова тычет в меня, на этот раз сильнее. Но сейчас я готова к борьбе. Открываю глаза и хватаюсь за конец трости. Я не собираюсь отбирать ее у Гарриет. Это было бы вполне ожидаемо. Вместо этого дергаю ее на себя и внезапно отталкиваю трость изо всех сил. Изогнутая ручка устремляется прямо в лицо противника.
У Гарриет хлещет кровь из носа, она отшатывается и прислоняется к стенке лифта. Она выпускает трость и хватается за лицо, но другой рукой по-прежнему сжимает электрошокер. Боль, должно быть, невыносимая, и, наверное, глаза Гарриет застилают слезы. Надеюсь, она еще некоторое время будет плохо различать предметы вокруг.
Приехали. Панель отодвигается, и тут Гарриет вскидывает электрошокер. Ха, она считает, что я вскочу на ноги и побегу. Но я ползу. Я лихо удираю на четвереньках, не выпуская из рук трости Гарриет. В десятке ярдов от лифта чувствую, что теперь я в силах подняться и побежать. Несусь к винтовой лестнице, расположенной рядом с кладовой, и бегу вверх, хватаясь за тонкие металлические перила.
Погони не слышно. Скорее всего, Гарриет поднимается на первый этаж на лифте или проверяет, не прячусь ли я в ее гостиной или спальне. Она будет ковылять еще медленнее обычного, пока не найдет какой-нибудь предмет, который заменит ей трость. Пожалуй, мы с Роуз успеем добраться до машины, прежде чем Гарриет окажется в прихожей.
Легкие еще не восстановились от удара током; ощущение такое, что их кто-то режет на куски, однако я, превозмогая боль, спешу наверх. Пробегаю мимо странной унылой комнаты с фиолетовым диваном и тяжелыми шторами, затем направляюсь в главный коридор.
– Роуз! – кричу я. Выходит не крик, а писк. Но на этот раз старый дом – мой союзник. Звуки проникают сквозь тонкие перекрытия; она должна услышать меня. – Торопись! Беги к входной двери! Нам нужно выбираться отсюда!
В ожидании, что Роуз вот-вот выбежит навстречу, лезу в карман за телефоном.
Ответа нет. Телефона тоже нет. Наверное, Гарриет забрала его, пока я была без сознания.
– Роуз! – кричу я снова, мой голос эхом раздается в тишине.
Ничего не меняется.
Роуз не появилась, значит нужно найти ее. Я спешу к лестнице и, хватаясь за перила, иду вверх как можно быстрее. Добираюсь до площадки и сворачиваю к спальне Роуз. Дверь закрыта. Распахиваю ее.
В комнате слишком темно, и сперва мне кажется, что Роуз здесь нет. Лишь когда глаза привыкают к полумраку, замечаю ее в углу. Она раскачивается в кресле, обхватив руками колени. На ней тонкая белая ночная рубашка, ноги босые. Если бы я увидела ее такой пару дней назад, то решила бы, что она жутко выглядит. А сейчас я вижу только испуганную маленькую девочку.
Я подбегаю к ней и опускаюсь на колени, глядя на нее:
– Роуз, я знаю, что Гарриет поступает плохо. Прости, что у меня не получилось выяснить это раньше. Но нужно, чтобы ты мне доверилась. Мы найдем твоих родителей и обратимся в полицию.
Она замирает, затаив дыхание. Боюсь, я опоздала – она так глубоко ушла в себя, что не может вернуться в реальность. Ее лицо непроницаемо. Прежде я неправильно расценивала эту неподвижность черт. Мне казалось, что Роуз намеренно загораживается щитом. И только сейчас я понимаю: она замыкается в себе, когда ее переполняют эмоции.
Но вот ее ресницы вздрагивают. Роуз смотрит на меня, будто видит впервые. И мое сердце едва не разрывается, потому что в ее глазах светится надежда. Эта девочка бывала очень разной, но ни разу я не замечала в ее взгляде такого выражения.
Хватаю ее за руку:
– Скорее!
Мы бежим в коридор и на лестничную площадку. Прежде чем спускаться, я свешиваюсь через перила, чтобы проверить, нет ли поблизости Гарриет, и… В легких у меня не остается воздуха. Она стремительно выруливает к лестнице с электрошокером в руках! Не верю своим глазам. Она практически бежит! Ей точно не нужна трость. Гарриет все время притворялась. Получается, при желании она могла быстро и без шума передвигаться по дому.
Гарриет довольно бодро поднимается на первую ступеньку, опираясь на якобы поврежденную ногу. У нее все еще капает кровь из носа, и по холлу тянется дорожка из мелких красных брызг.
– Сюда! – шепчу я и тащу Роуз за руку в другой конец коридора.
Попутно как можно тише закрываю дверь в комнату девочки, надеясь, что Гарриет начнет поиски оттуда и мы выиграем время. Дергаю дверь, ведущую на лесенку и к бывшей комнате Тины.
– У тебя есть место, где ты можешь спрятаться? – спрашиваю шепотом у Роуз, когда мы начинаем на цыпочках взбираться по ступенькам. – (Она кивает.) – Спрячься там и сиди, пока не услышишь голос матери, отца или мой. Не выходи, если тебя позовет кто-то другой, хорошо?
Она снова кивает. Ее ладошка в моей руке кажется очень мягкой и крошечной. Не знаю, почему и как все изменилось между нами, но сейчас она мне доверяет.
– Покажи свое убежище, – шепчу я, когда мы оказываемся в комнате Тины.
Роуз отходит от меня на несколько футов и нажимает на стену. Начинает открываться встроенная дверь, за ней находится маленькая ниша. Я прежде не замечала этой двери, потому что снаружи нет ни крючков, ни дверной ручки. На полу лежит смартфон в блестящем розовом чехле, на заставке – фотография Тины, посылающей воздушный поцелуй. Мое сердце чуть не выпрыгивает из груди при виде телефона: Роуз может позвать на помощь! Я слышу хлопанье двери прямо под нами. Гарриет ищет нас и скоро появится здесь.
Наклоняюсь и смотрю в глаза Роуз:
– Я знаю, что Гарриет была на мансарде, когда Тина умерла. Ты должна сообщить это родителям. Они поверят тебе. Они защитят тебя от Гарриет.
Не успев договорить, понимаю, что это может оказаться неправдой. Гарриет уже посеяла сомнения в головах Иэна и Бет, убедив их, что дочь больна. Любую информацию, исходящую от Роуз, Гарриет сумеет переиначить и превратить в очередное доказательство того, что девочка не в себе.
– Повторяю, что бы ты ни услышала, не выходи, пока тебя не позовут мама с папой или не приду я, хорошо?
Роуз смотрит на меня огромными глазами и кивает.
Еще одно хлопанье, на этот раз ближе. Гарриет скоро доберется сюда.
– Поставь телефон Тины на беззвучный режим, затем отправь сообщение в службу девять-один-один. Напиши им обо всем, что сделала Гарриет. Сообщи и доктору Маркман. Найди способ это сделать. Отправь ей письмо, если придется.
Слышу, как скрипит дверь, ведущая на мансарду. У меня всего несколько секунд.
– Веди себя тихо. – Я закрываю стенную нишу, и Роуз исчезает.
К горлу подступает тошнота. Ребенка запирают в шкафу, прячут – как много лет назад спрятали меня. А когда я вышла из этой темницы на свет, весь мир перевернулся…
– Стелла? Я знаю, что ты здесь! – Гарриет уже близко.
Если у меня не получится защитить Роуз и девочка, покинув свое убежище, увидит меня на полу, обездвиженную электрошокером или, того хуже, мертвую, то это конец. Гарриет станет распоряжаться ее жизнью. Она будет держать внучку подальше от всех, кто смог бы ей поверить и помочь. Неизвестно, вынесет ли Роуз подобное давление.
У меня в руках только деревянная трость, а Гарриет вооружена электрошокером. Я пересекаю комнату и встаю как можно дальше от потайной ниши. Не хочу, чтобы Гарриет заметила тонкую полосу, выделяющую дверь, или услышала любой звук, который случайно издаст Роуз. Я застегиваю пуховик – последний барьер от нападения.
Гарриет появляется на верхней ступеньке; кровь течет по ее подбородку и капает на бирюзовый свитшот.
– Вот ты где! – кричит она.
62
Ровный ритм шагов Гарриет кажется непривычным. Стук трости не предупреждает о ее появлении. Масштаб ее лжи просто пугает. Гарриет притворялась хромой многие годы. Каким был бы финал игры?
Я хватаю трость, оцениваю ее вес.
– Бет с Иэном увидят кровь, – говорю я. – Вы не сможете все вычистить. Они поймут, что здесь что-то случилось.
Гарриет морщится:
– Зачем ты меня ударила? Ты только все усложняешь для Роуз.
– Если вы к ней притронетесь…
– Я?! Да никогда! – возмущается Гарриет. – Она же моя внучка. И по-моему, вот как все произошло: Роуз швырнула книгу через всю комнату, когда я сказала, что пора выключать свет и ложиться спать. Она, конечно, не хотела угодить мне в лицо.
Гарриет все искажает и выворачивает наизнанку, манипулируя Иэном и Бет, чтобы они опасались худших проявлений в своем ребенке. Этой интриганке удалось и меня ввести в заблуждение.
– Где Роуз? – спрашивает Гарриет. – Ее нет в спальне. Она прячется здесь?
– Без понятия.
– Я же все равно ее найду, – говорит Гарриет, пожимая плечами.
– Зачем вы притворялись хромой? – нападаю я, надеясь, что у Роуз будет достаточно времени, чтобы последовать моим инструкциям и написать в службу спасения.
– Ты когда-нибудь работала синим воротничком, Стелла? Ты знаешь, насколько губительно для души прислуживать кому-то – когда вычищаешь до блеска чью-то грязную ванную и таскаешь тяжелый пылесос вверх-вниз по ступенькам весь день, затем возвращаешься домой, чтобы в одиночестве поужинать перед телевизором? После моей операции на колене Бет пригласила меня к ним в особняк, пока я не восстановлюсь. Я тогда словно в сказку попала. Свежевыжатый апельсиновый сок и кофе на подносе в кровать каждое утро. Сады, лошади, прекрасные виды. И вишенка на торте – семейные ужины. – Ее голос становится тоскливым. – По вечерам Роуз играла на фортепиано, пока повар готовил что-нибудь восхитительное, и затем мы все вместе сидели за столом. После ухода отца Иэна я все время жила одна. Я даже не подозревала, насколько измотанной и одинокой я была, пока не оказалась здесь. И я знала, что после того, как колено восстановится, Бет отправит меня домой. И поэтому я просто взяла и… осталась инвалидом.