– Я в порядке, – говорю я Чарльзу.
Очень похоже на правду. Я отстраняюсь от него, замечаю детектива Гарсию у входной двери. На ней кожаная куртка и джинсы. Ей идет.
Мы встречаемся взглядами.
– Ну и ночка у вас была, – говорит она спокойно. – Как себя чувствуете? Вы ранены?
– Несколько синяков, ничего серьезного.
– Вам лучше провериться. Электрошокер – это не шутки. Если вы не против, пойдемте со мной. Снаружи ждет парамедик.
Внутри разливается тепло. Скорее всего, слова детектива продиктованы обязанностью, но мне нравится ее участие. Хочется верить, что оно не показное.
– Иди, – вздыхает Чарльз. – Я подожду тебя здесь.
Детектив Гарсия скрещивает руки на груди, рукава ее куртки вздергиваются. Я в изумлении моргаю, увидев на внутренней стороне запястья небольшую татуировку в виде орла, расправляющего крылья в полете. Я не верю в знаки, но не могу не думать о крылатой статуэтке в офисе посредника-примирителя. Тогда я расценила ее как символ надежды.
Я тщательно подбираю слова. Хоть я и не верю в знаки, но уверена, что нужно рисковать.
– Я совсем не против пойти с вами, – говорю я.
И клянусь, я вижу, как уголки ее губ чуть вздрагивают. Движение быстрое, как взмах крыльев. Она точно поняла мой посыл. Кроме того, он ей понравился.
65
Месяц спустя
Этот дом выглядит совершенно иначе. Здесь много стекла: шаровидные плафоны люстры в коридоре, декоративное зеркало у входа, бокалы для разных напитков на журнальном столике перед нами.
Тяжелая, темная, цепкая энергия, вероятно, последовала за Гарриет в тюремную камеру. Воздух здесь прозрачный и чистый, слегка пахнет лимонами.
Я сижу на синем секционном диване в гостиной напротив Бет и Иэна, изучаю их. На Бет черные широкие брюки и шелковая бежевая блуза, макияж неброский, элегантный. В ушах сверкают бриллианты. Иэн в потертых джинсах и зеленой флисовой куртке, на щеках и подбородке – щетина.
Надо сильно присмотреться к ним, чтобы заметить изменения. Но в глазах можно безошибочно прочитать все, что произошло с их семьей. Глаза похожи на разбитое стекло.
– Я позволила Гарриет убедить себя, что нужно накачать мою дочь успокоительным. Что я за мать? – восклицает Бет.
Я собираюсь ответить, но Иэн меня опережает. Он придвигается к своей будущей бывшей жене и уверяет ее:
– Хорошая.
Я выдерживаю паузу, чтобы его слова возымели должный эффект.
– Роуз перехитрила Гарриет. Она не стала глотать валиум, – добавляю я. Но ясно, что Бет переживает не только поэтому. – Мой отчет был целиком поддельным. – Я уже говорила об этом Бет, но необходимо, чтобы она снова это услышала. – Если бы мне велели написать еще один отчет сейчас, я бы порекомендовала совместную опеку. Пятьдесят на пятьдесят. Но мне нравится то, как вы поступили. Так даже лучше.
За последние несколько недель Баркли показали себя с новой стороны, о существовании которой я и не подозревала. Все началось с Бет. Она купила красивый – не старый и не роскошный – дом недалеко в Потомаке. Сделка прошла стремительно, потому как она оплатила всю сумму наличными, и в дом можно было сразу переехать.
После чего Бет поступила довольно чудно́. Она купила еще один дом в том же районе – для Иэна, всего в двух кварталах.
– Сейчас Роуз нуждается в нас обоих, – объясняет Бет. – Теперь она видит нас каждый день.
Мы находимся дома у Бет, к нему прилегает четыре акра земли с пастбищем и конюшней для Душечки и Табакерки. Бет также наняла перевозчиков для транспортировки любимого фортепиано Роуз. Еще до переезда в новый дом Иэн привлек свою команду, и та установила яркую синюю горку – она идет от угла спальни Роуз в ее будущую небольшую арт-студию. Кроме того, Иэн взял из приюта для животных страшно худого пса, немного напоминающего Бинго.
Бет с Иэн – чрезвычайно любящие родители. В этом Гарриет была права.
– Стелла, ирония заключается в том, что Роуз, прочитав ваш поддельный отчет, поняла: вы были единственным человеком, который пытался избавить ее от Гарриет. Роуз очень хотела вернуться в школу. Она больше не могла жить под одной крышей с бабушкой. Именно поэтому наша дочь в конце концов обратилась к вам за помощью. – Иэн морщится. – Боже, когда я думаю о том, что натворила моя мать…
Я, по крайней мере, узнала, что ни один из Баркли не устоял перед соблазном вытащить заветную папку из моей сумки, оставленной без присмотра на кухне. Признаюсь, меня это немного удивило.
Мой отчет, может, и фальшивка, но в нем есть рекомендация, которую взяли на вооружение Иэн и Бет: их дочь встречается с доктором Маркман четыре раза в неделю. История Роуз вырисовывается все более отчетливо. Гарриет постоянно что-то нашептывала внучке, сбивая ее с толку, – неудивительно, что у девочки была такая каша в голове. Гарриет не желала, чтобы Роуз доверяла мне – вдруг проговорится, – и поэтому убедила девочку, что я собираюсь отнять ее у родителей. Гарриет даже умудрилась найти старую новостную заметку о том, как поверенная задействовала органы опеки, полагая, что девочке, чьи родители разводятся, будет лучше в приемной семье. Гарриет представила этот случай как доказательство того, что с Роуз поступят аналогичным образом. Именно поэтому девочка иногда проявляла ко мне ненависть и хотела, чтобы я «убралась».
Гарриет было прекрасно известно: если Бет с Иэном подумают, что я подозреваю Роуз, то они сделают что угодно, чтобы избавиться от меня и спасти свою дочь, – даже отзовут заявление о расторжении брака.
Поэтому Гарриет намеренно сболтнула, что Роуз никогда не поднималась на мансарду. Интриганка отлично осознавала: мне сразу придет в голову, что она покрывает внучку. Для усиления эффекта Гарриет вызвала полицию посреди ночи ко мне домой, стащила кое-какие вещи из моей сумки – полиция нашла мою ручку «Монблан» в ее спальне – и отравила устрицы Иэна и Бет, а сама притворилась больной, чтобы подозрения пали на Роуз.
Гарриет понимала, что чем больше я буду присматриваться к девочке, тем больше у нее самой шансов скрыть свою вину и тем быстрее Иэн с Бет сплотятся, оберегая семью.
Но теперь преступница под стражей, правда раскрыта, родители Роуз наконец ведут себя как одна команда, а девочка находится в безопасном месте, где может начать путь к исцелению.
– Роуз знает о моем сегодняшнем визите? – спрашиваю я.
Бет кивает:
– Она понесла морковку и мяту Душечке и Табакерке. Я стараюсь не стоять у нее над душой, потому что доктор Маркман сказала: важно, чтобы моя тревога и чувство вины не влияли на общение с дочерью. Она там, в конюшне.
Бет указывает через эркер на простую деревянную конюшню примерно в пятидесяти ярдах от дома.
– Хотите с ней увидеться? – спрашивает Иэн.
– С удовольствием.
Я встаю, Бет с Иэном тоже. Мы выходим через черный ход. Сегодня свежо и ветрено, но ноябрьское солнце ярко светит на ясном синем небе. На заднем дворе растет яблоня, рядом с ней стоит деревянный игровой комплекс. Это дает мне надежду, что Роуз заведет друзей на новом месте.
Когда я подхожу к конюшне, Роуз расчесывает Душечку жесткой щеткой. Девочка маленькая, ее макушка едва достигает лошадиной груди, но она старательно вытягивает вверх руку, чтобы очистить всю пыль с шерсти своей питомицы.
– Подойдите к ней, Стелла, – говорит Иэн. – Мы вас здесь подождем.
– Мы теперь не многим разрешаем находиться рядом с нашей дочерью, – добавляет Бет. – Вы не поверите, как тщательно мы выбирали новую школу и учителей. Но вам, Стелла, мы полностью доверяем.
Я киваю, в горле стоит ком. Подхожу ближе к Роуз, наблюдая за тем, что она делает. Ощутив чужое присутствие, она перестает расчесывать Душечку. Медленно оборачивается и, увидев меня, роняет щетку.
– Привет, Роуз, – говорю я мягко.
Следующий шаг за ней. Я знаю, что ей предстоит долгий путь. Она годами будет проходить терапию. Я поддерживаю связь с некоторыми из бывших клиентов, но пока не знаю, захочет ли Роуз общаться со мной в дальнейшем.
Она пристально смотрит на меня, застыв на месте, и мне интересно: может, я нежеланное воспоминание обо всем пережитом?
Затем Роуз бросается ко мне, ее волосы ярко блестят в солнечном свете. Я наклоняюсь и протягиваю руки, мое сердце готово выскочить из груди. Я подхватываю ее, и она обвивает руками мою шею, как той ночью, когда мы вместе боролись с Гарриет. Когда мы спасли друг друга.
Ощущаю на своей щеке ее дыхание, сладкий запах мяты.
И впервые Роуз заговаривает со мной. Я всегда буду хранить ее слова в своем сердце.
– Спасибо, – шепчет она.
66
Сразу после посещения Баркли еду к Чарльзу. Выстраиваю свой день подобным образом вполне намеренно. Уже состоявшаяся встреча и та, что мне предстоит, словно инь и ян моей нынешней жизни, как те уравновешивающие друг друга символы из офиса посредника-примирителя.
Встреча с Баркли вселила в меня надежду. А от одной мысли о предстоящем разговоре с Чарльзом у меня все сводит внутри.
Яркое дневное солнце исчезает за розовыми и фиолетовыми облаками на горизонте, когда я оказываюсь на пороге его дома. Чарльз живет один – теперь я это знаю. Он сказал мне, что жена переезжает к своей сестре. Брак Чарльза развалился давно, десятилетия назад. Теперь наконец супруги занимаются оформлением бумаг.
Когда разводилась я, именно Чарльз меня поддерживал. Он часто звонил и приглашал на воскресные ужины. Он был моим наставником, отцом и лучшим другом.
Он в течение многих лет подбадривал меня всевозможными способами. Особенно мне запомнились моменты, которые я считала подарками своего ангела-хранителя. Наверное, по сути, так оно и было. Полезные книги, соответствующие моему возрасту. Они волшебным образом оказывались в моих руках, утешали меня и помогали мне в детстве и в подростковые годы. Бумажки в двадцать долларов. Я четыре раза находила их по пути домой из школы. Милая небольшая квартира с невероятно низкой арендной платой, расположенная недалеко от офиса Чарльза. Я смогла въехать в нее всего через несколько недель после того, как начала у него работать. Все это были анонимные жесты добра от Чарльза.