– Что именно?
– Я могу пригласить этого Раху в качестве своего личного гостя. Скажу, что он родственник жены. И затем, если он пожелает нанести визит в Аутрем-хаус, это будет просто частный визит – ничего официального…
– Как я буду рада…
На следующее утро в Рангун полетела телеграмма дядюшке Умы, сообщающая, что его друга, господина Раху, приглашают посетить Ратнагири; его ждут в качестве личного гостя господина администратора.
12
С прибытием парохода по набережной мгновенно разнеслась весть о том, что на борту находится богатый принц, некий Раджкумар, иностранец, который сорит деньгами. Началась суматоха: кули и носильщики осадили сходни, досужие гуляки медленно выползали из тени на берегу и собирались на пляже.
Раджкумар мирно спал в своей каюте, когда пароход пришвартовался. Его разбудил У Ба Кьяу. Раджкумар имел обыкновение брать с собой несколько своих людей, когда путешествовал за границу. Это был его способ защитить себя от ловушек новых обстоятельств. Данная же поездка вызывала опасения совершенно нового рода, и в результате его свита оказалась даже больше, чем обычно. Наряду со стенографисткой и бухгалтером он захватил с собой У Ба Кьяу, самого доверенного служащего.
Раджкумар отправил У Ба Кьяу вперед отвлечь толпу, а сам незаметно улизнул с корабля. В дальнем конце пристани дожидались два экипажа, один из них от резиденции. Этим утром администратора не было в городе, но он оставил подробные инструкции, как следует принимать гостя. Канходжи должен отвезти его в Дак-бунгало, где гость остановится. Вечером он будет ужинать в резиденции.
Другой экипаж был фаэтоном из Аутрем-хаус. Савант вместе с Канходжи облокотился на перила, наблюдая галдеж и суету на пристани. Но оба кучера были застигнуты врасплох, когда им указали на Раджкумара. Из всей компании он менее всего походил на человека, которого велено было встретить Канходжи.
Доставив Раджкумара в Дак-бунгало, Канходжи вернулся в резиденцию, дабы дать Уме полный отчет о событиях на пристани. Доклад был исключительно подробным: он рассказал Уме и про полусжеванную сигару во рту Раджкумара, и про его затрапезный, неопрятный наряд – мятая лоунджи, засаленный жилет, – и про нечесаные волосы. Ума осталась с чувством неотвязной тревоги. Разумно ли было приглашать такого человека на ужин? Что вообще он ест?
Поразительным образом отступив от традиций, муж доверил организацию ужина Уме. Обычно он сам контролировал проведение мероприятий в резиденции. Не особенно интересуясь домашними делами в целом, он был крайне придирчив к званым ужинам – любил лично проверить, как накрыт стол, в порядке ли сервировка, поправить цветы и указать на тарелки и бокалы, которые нуждались в дополнительной полировке. Именно к нему обращалась прислуга за указаниями, что подавать и какой использовать сервиз.
Когда утром кансама[56] явился узнать насчет меню, Уму это застигло врасплох. Быстренько прикинув, она распорядилась подавать в точности то, что подавали неделей раньше, когда у них ужинал инспектор народного просвещения. Она вспомнила про пастуший пирог, жареную рыбу и бланманже.
– Я хочу, чтобы сегодня вечером подали все вот это, – велела она повару. – Екдум вон хи чииз[57].
Затем, повинуясь импульсу, написала записку суперинтенданту полиции господину Райту, англо-индийцу, приглашая его на ужин вместе с супругой. Господина судью Наиду и госпожу Наиду она уже пригласила – пожилая пара, неизменно приятные люди без претензий. И разумеется, должна была прийти Долли, об этом условились уже давно.
Вечер приближался – Ума старалась припомнить, что муж делал накануне приема. На этот раз в кои-то веки, сказала себе Ума, она будет образцовой мемсахиб. Прошла в столовую, принялась суетиться над приборами, тарелками и цветами. Но когда муж вернулся домой, выяснилось, что можно было и не стараться. На администратора ее усилия не произвели никакого впечатления. Заглянув в столовую проверить результаты ее трудов, он вышел с упреком на лице.
– Рыбные ножи не на своем месте. И на винных бокалах пыль… – Он велел ей все исправить. – Я позже вернусь проверить.
В ожидании гостей Ума сидела у окна, сложив руки на коленях, как примерная школьница. Может, это ошибка, вся эта затея с ужином, с приглашением Долли на встречу с незнакомцем? Может, само ее присутствие здесь тоже ошибка? Такая мысль никогда прежде не приходила в голову, но ее холодная тень стремительно удлинялась в сознании. Это и есть то, что называют предчувствием?
– Мадам… – это были супруги Наиду, седые, высокие, исполненные мягкоголосой доброжелательности, – как приятно…
Следом вошли Райты, а спустя несколько минут – Долли.
Раджкумар явился последним. Поднимаясь приветствовать его, Ума удивилась, что ее первое впечатление оказалось неожиданно благоприятным. Бросив взгляд поверх сложенных ладоней, она отметила, что гость дал себе труд одеться аккуратно и скромно, в “английскую” одежду – строгий черный костюм, тщательно повязанный галстук. Туфли начищены до блеска, в руках трость с изысканной резной нефритовой рукоятью. Он выглядел гораздо старше, чем она ожидала. Лицо обветренное и уставшее, а губы пухлые и яркие, очень красные на фоне смуглой кожи. Вдоль линии челюсти шла складка, намекавшая на будущий второй подбородок. Далеко не красавец, но было в нем нечто такое, что приковывало внимание, – массивность конструкции в сочетании с неожиданной ее подвижностью, как будто в сланцевую стену вдохнули жизнь.
Обернувшись через плечо, Ума заметила сидящую Долли, наполовину скрытую витым подлокотником шезлонга. На ней был лиловая хтамейн и аинджи из белого шелка. В черных блестящих волосах сияла лилия.
– Долли! – Ума приветственным жестом указала на Раджкумара: – Это господин Раха, полагаю, вы с ним никогда не встречались…
Он узнал ее сразу, с первого взгляда, без малейших сомнений. Не потому что она выглядела точно так же, вовсе нет: лицо ее было гораздо более вытянутым, чем он помнил, а вокруг глаз и в уголках рта появились тонкие, почти невидимые черточки, как следы работы инструмента ювелира. Он помнил нечто другое – особенное выражение ее лица, безысходность и одиночество в ее глазах. Этот полный тоски взгляд поразил его в ту ночь в Стеклянном Дворце и вновь поразил сейчас.
– Господин Раха, – в голосе Умы прозвучала нотка беспокойства, – что-то случилось?
– Нет. – Он опустил глаза и обнаружил, что все еще держит трость приподнятой. – Нет, вовсе нет. Ничего не случилось.
Чтобы не выскочить пулей из комнаты, он заставил себя опуститься в ближайшее кресло. Все произошло слишком быстро, он не ожидал увидеть ее здесь. А больше всего на свете Раджкумар ненавидел быть застигнутым врасплох. Он рассчитывал, что подготовится к этой встрече, медленно и постепенно. В этот дом и войти-то было нелегко. Даже сейчас, спустя два года торжественных обедов и приемов, он с трудом мирился с атмосферой чинной скованности.
– Путешествие было приятным, господин Раха?
Хозяйка, жена администратора. Судя по выражению лица, она пытается вывести его из ступора. Он кивает и пытается изобразить улыбку. Чувствует, как взгляд невольно стремится к шезлонгу, и торопливо опускает глаза. Подходят другие люди, он чувствует, как они нависают над плечом. Что полагается говорить? Никогда еще он так сильно не хотел остаться в одиночестве.
– Ужин. Позвольте?..
По пути в столовую Ума на секунду осталась наедине с Долли.
– Что скажешь про нашего гостя? – шепотом поинтересовалась она.
– Совсем не такой, как я представляла, не похож на крупного воротилу.
– Потому что такой тихоня?
– Кажется, ему не по себе, да?
– Ты заметила, как он на тебя уставился? Как будто уже видел тебя где-то раньше.
Долли изумленно посмотрела на нее:
– Какие странные вещи ты говоришь, Ума. Интересно, что заставило тебя так думать?
Столовая резиденции была слишком велика, освещения не хватало. Длинный стол красного дерева словно парил на острове тьмы. На столе стояло несколько громадных канделябров, но из-за покачивающейся над головами панки[58] свечи на серебряных ветвях нельзя было зажечь. В результате лица гостей тонули в полумраке, едва различимые даже для соседей.
Ума усадила Раджкумара по правую руку от себя, а мистера Райта, суперинтенданта полиции, по левую. Долли сидела на другом конце стола, рядом с администратором. Вдоль стен, на расстоянии нескольких шагов от стола, выстроились официанты, по одному за каждым стулом. Было заведено, что каждый из гостей приводит своего лакея, – все, кроме Долли, которая была практически членом семьи. Лакеи Наиду были из местных, лакей мистера Райта – сикх. За стулом Раджкумара встал У Ба Кьяу, в розовом гаун-баун и лиловой лоунджи, прочие слуги на его фоне выглядели блекло.
Хозяин дома вскоре отложил салфетку и через весь стол обратился к Раджкумару.
– А что Бирма, господин Раха, – начал он в своей ироничной манере. – Вы почти ничего не рассказали нам о ней. Прежде всего, что привело вас туда?
– Случайность, – коротко бросил Раджкумар.
– Какого рода случайность может забросить человека в другую страну?
– Я служил матросом на речном судне и оказался в затруднительном положении на пути в Мандалай. Это было в самом начале британского вторжения. Реку перекрыли для движения судов.
– Богатое событиями, знаменательное время.
– Странное время, сэр.
– В самом деле? Отчего же?
Долли наблюдала за ним с другого конца стола. Он видел только ее лицо, фигура тонула в полумраке.
– Британский флот за две недели поднялся вверх по реке, – ответил Раджкумар. – И большую часть этого времени в Мандалае все было спокойно. Я тогда был совсем мальчишкой, но, кажется, одним из немногих в городе, кто осознавал, что грядут большие несчастья.