Подполковник и Харди почти поравнялись с ним. Арджун подождал, пока они добегут, прежде чем отдал приказ открыть огонь. Они стреляли неприцельно, просто в направлении бунгало. Единственным результатом стали мгновенно разбитые окна кухни. Тем временем японский грузовик развернулся, скрываясь за дальней стеной дома.
Арджун приказал отступать, а сам остался на месте, периодически стреляя, в надежде дать время Кишану Сингху и остальным перегруппироваться. Он видел, как японские солдаты один за другим скрываются за деревьями. Арджун вскочил и побежал, держа автомат под мышкой. Бросив взгляд через плечо, он наткнулся на уже знакомый вид – десятки длинных рядов деревьев, берущих его на прицел, но с той разницей, что теперь в каждом туннеле вдалеке торчала крошечная фигурка в серой форме, преследующая его.
Арджун, тяжело дыша, рванул быстрее, глядя под ноги, чтобы не споткнуться о скрытые опавшей листвой ветки. В сотне футов впереди склон резко обрывался вниз. Доберись он туда, и можно будет оторваться от преследователей. Арджун прибавил ходу, делая шаги все короче по мере приближения к краю обрыва. Он прыгнул через гребень и почувствовал, как правая нога потеряла опору. Арджун упал и кубарем покатился вниз по склону. Шок от падения усугублялся недоумением – он не мог понять, почему вдруг упал. Он не споткнулся и не поскользнулся, в этом он был уверен. Он сумел остановиться, ухватившись за подлесок. Попытался встать на ноги и обнаружил, что не может. Опустив глаза, Арджун увидел, что штанина окрасилась кровью. Он чувствовал влажную ткань, но не ощущал боли. Шаги преследователей звучали ближе, он торопливо огляделся, однако во все стороны тянулся все тот же ковер из засохших листьев.
И тут он расслышал шепот, знакомый голос:
– Сахиб…
Повернув голову, Арджун обнаружил, что смотрит на Кишана Сингха, денщик лежал ничком, спрятавшись в темном отверстии то ли водопроводной, то ли дренажной трубы. Отверстие было засыпано листвой и ветками, отлично укрыто. Арджун сумел его разглядеть только потому, что сам плашмя лежал на земле.
Кишан Сингх протянул руку и затащил Арджуна в укрытие. Потом чуть выполз наружу и засыпал листьями пятна крови, оставленные Арджуном. Через минуту они услышали шаги над головой.
Труба была достаточно широкой, чтобы они смогли поместиться там вдвоем, тесно прижавшись друг к другу. И тут рана Арджуна дала о себе знать, боль в ноге накатывала волнами. Он старался сдержать стон, но не слишком успешно. Кишан Сингх с силой зажал ему рот ладонью. Арджун почувствовал, что теряет сознание, и обрадовался: больше всего на свете он хотел сейчас провалиться в забытье.
36
Несмотря на то что он внимательно следил за новостями по радио, Дину с трудом понимал, что происходит в Северной Малайе. В сводках упоминалось крупное сражение в районе Джитры, но сообщения звучали путано и противоречиво. В то же время появлялось множество других признаков, свидетельствующих о ходе боевых действий, и все они были зловещими. Одним из таких сигналов стало официальное заявление, где перечислялись почтовые отделения на севере страны, которые закрылись. Другим – возросшее количество машин, направлявшихся на юг, поток беженцев хлынул по шоссе север – юг в сторону Сингапура.
Заехав как-то в Сунгай Паттани, Дину мельком видел этот исход. Толпа эвакуировавшихся состояла, кажется, в основном из семей плантаторов и горных инженеров. Их автомобили и грузовики были набиты бытовым барахлом – мебелью, сундуками, чемоданами. Дину встретился грузовичок, в кузове которого компанию собаке составляли холодильник и пианино. Он заговорил с мужчиной за рулем, оказавшимся голландцем, управляющим каучуковой плантации возле Джитры. Его семья набилась в кабину – жена с новорожденным младенцем и две девочки. Голландец сказал, что они едва сумели сбежать перед самым появлением японцев. И посоветовал Дину уезжать как можно скорее – не повторять их ошибки, откладывая до последней минуты.
Вечером в Морнингсайде Дину передал Элисон рассказ голландца. Они молча смотрели друг на друга. Эту тему они обсуждали уже много раз и понимали, что выбор у них невелик. Если ехать на автомобиле, одному из них придется остаться – грузовик не в том состоянии, чтобы выдержать долгое путешествие до Сингапура, а “дайтона” не увезет больше двух пассажиров. Единственной альтернативой оставался поезд, но железнодорожное сообщение временно приостановлено.
– Что нам делать, Элисон?
– Давай подождем и посмотрим, – с надеждой ответила Элисон. – Кто знает? Может, нам и не придется уезжать.
Глубокой ночью их разбудил хруст гравия под колесами велосипеда, кто-то ехал по дорожке. Голос снизу позвал:
– Мисс Мартинс…
Элисон подошла к окну. Раздвинув шторы, она высунулась наружу, вглядываясь в темноту. Дину посмотрел на часы возле кровати – четыре утра.
– Элисон? Кто там? – вскинулся он.
– Илонго, а с ним Ах Фатт, ресторатор.
– В такое время?
– Кажется, они хотят что-то рассказать. – Элисон задернула занавеску. – Я спущусь к ним.
Она набросила халат и выбежала из комнаты. Дину поспешил за ней, замешкавшись лишь на минуту. Элисон и ночные визитеры сидели тесным кружком, Ах Фатт что-то взволнованно и быстро говорил по-малайски, тыча пальцем в воздух. Элисон, закусив губу, кивала, в ее нахмуренном лице Дину разглядел усиливающуюся тревогу.
Через некоторое время Дину не выдержал и потянул Элисон за локоть:
– О чем он говорит? Переведи.
Элисон встала, отвела его в сторонку.
– Ах Фатт говорит, что нам с дедушкой нужно уехать в Сингапур. Говорит, на фронте дела плохи. Японцы прорвутся со дня на день. Он считает, что у Кемпейтай[140] – их тайной полиции – есть сведения о нас…
– Он прав, – кивнул Дину. – Больше ждать нечего. Вы должны уехать.
Элисон расплакалась.
– Я не хочу уезжать, Дину. Не хочу без тебя. Совсем не хочу.
– Ты должна, Элисон. Подумай о дедушке…
– Мисс Мартинс, – вмешался Ах Фатт и сообщил, что он слышал, будто утром из Баттерворта отходит эвакуационный поезд. Он не уверен, что они сумеют на него попасть, но попробовать стоит.
Дину и Элисон переглянулись.
– Другого такого шанса не будет, – сказала Элисон.
– Нужно будить дедушку, – подвел итог Дину. – Медлить нельзя.
Они выехали на рассвете, взяв один из хозяйственных грузовиков. Илонго за рулем, а Дину устроился в кузове с багажом. Элисон с Сая Джоном сели в кабине. В такой час машин было мало, и они добрались до Сунгай Паттани вдвое быстрее обычного. В городе царила тишина. Многие магазины и дома заперты или заколочены досками, на некоторых висели объявления.
Они выехали на основную трассу. На обочинах стояли автомобили, в которых спали люди, пытаясь хоть немного отдохнуть перед новым днем. Время от времени по шоссе проносились полуторатонные военные грузовики, направлявшиеся на юг. Они надвигались внезапно, ослепляя фарами, громко сигналя, оттесняя остальные машины. Иногда Дину удавалось разглядеть в покрытом брезентом кузове солдат, сидящих на корточках.
На подъездах к Баттерворту дорога была забита легковушками и грузовиками. Железнодорожная станция находилась прямо рядом с терминалами паромов, которые связывали материк и остров Пенанг. Этот район пострадал от недавних бомбардировок, на усыпанных обломками улицах царила жуткая неразбериха. Люди пешком брели к станции, волоча на плечах сумки, узлы и чемоданы.
Илонго припарковал машину на боковой улице, оставил Элисон, Дину и Сая Джона в грузовике, а сам побежал разведать обстановку. Он вернулся через час с известием, что ждать придется долго. Ходили слухи, что поезд отправится не раньше полуночи. Пенанг тоже эвакуировали, и под покровом темноты целый флот паромов должен был отойти от пристани. Поезд не тронется, пока паромы с эвакуированными с Пенанга не вернутся в Баттерворт.
Элисон нашла комнату в гостинице, чтобы Сая Джон мог отдохнуть. Целый день они по очереди бегали на разведку. Стемнело, но и в десять вечера все еще не было новостей. Незадолго до полуночи примчался Илонго с известием, что показались паромы, возвращающиеся с Пенанга. Вскоре после этого к платформе подали поезд.
Элисон разбудила Сая Джона, Дину расплатился за номер. Они вышли на темную улицу и присоединились к толпе, направлявшейся к вокзалу. Вход был оцеплен, и протиснуться можно было только через узкий проход, запруженный людьми и багажом.
За несколько ярдов до входа Илонго решил, что ему пора возвращаться. Он крепко обнял Сая Джона:
– До свидания, Сая.
Старик смущенно и ласково улыбнулся:
– Веди машину аккуратно, Илонго.
– Хорошо, Сая, – рассмеялся Илонго. Повернулся к Элисон и Дину, но, прежде чем успел сказать что-нибудь, толпа оттеснила его. – Я переночую тут, в грузовике, – прокричал он через чьи-то головы. – Если что, найдите меня. Удачи!
Дину махнул в ответ:
– И тебе тоже… удачи.
Выход на платформу охраняли два вооруженных индийца. Никаких билетов не проверяли, солдаты просто осматривали эвакуировавшихся и пропускали дальше.
Они добрались до выхода. Сая Джон тяжело опирался на Элисон, а Дину, нагруженный чемоданами, держался сразу за ними. До платформы оставалось несколько шагов, но тут один из охранников вытянул руку, останавливая Элисон. Военные о чем-то быстро посоветовались. Затем первый жестом велел Дину, Элисон и Сая Джону отойти в сторону:
– Прошу вас…
– В чем дело? – Элисон встревоженно обернулась к Дину: – Что происходит?
Дину шагнул вперед.
– Кья хуа?[141] – спросил он на хиндустани. – Почему вы нас остановили?
– Вы не можете пройти.
– Но почему?
– У тебя что, глаз нет? – грубо рявкнул охранник. – Не видишь, этот поезд только для европейцев?
– Что?
– Ты слышал – только для европейцев.
Дину судорожно сглотнул, пытаясь сохранять самообладание.