– Хорошо, – улыбнулся Дину. – Обязательно.
Обойдя автомобиль, Дину присел перед окошком Элисон. Она смотрела в сторону.
– Мы не будем прощаться.
– Нет.
Элисон завела двигатель, Дину отступил. В конце дорожки “дайтона” остановилась. Он увидел, как Элисон высунулась из окна, ее силуэт вырисовывался в свете фар автомобиля. Она подняла руку, помахала, он помахал в ответ. Потом помчался вверх по лестнице, перебегая от окна к окну. И следил за светом фар “дайтоны”, пока они не скрылись из виду.
Маленький кирпичный сарай, где подполковник Бакленд провел ночь, со всех сторон был окружен деревьями. Он стоял в четверти мили от поселка кули. Арджуна туда проводил болтливый молодой “подрядчик” в шортах цвета хаки, он тащил бутылку с водой и узелок с припасами, приготовленными для подполковника.
Парень показал Арджуну дорожку, ведущую через низкие холмы на юг:
– Там в паре миль город. Последнее, что мы слышали, – он все еще в руках британцев.
Они остановились перед невысокой лесенкой, провожатый вручил Арджуну воду и сверток.
– Если не сворачивать с дороги, полковник спокойно доберется до города за пару часов, даже если пойдет очень медленно.
Арджун осторожно поднялся к двери. Постучал и, не дождавшись ответа, концом своего костыля толкнул дверь. Подполковник Бакленд лежал на матрасе, брошенном прямо на цементный пол.
– Сэр.
Бакленд резко сел, вглядываясь в вошедшего, отрывисто спросил:
– Кто здесь?
– Лейтенант Рой, сэр, – отсалютовал Арджун, опираясь на костыль.
– А, Рой, – голос Бакленда потеплел, – рад видеть тебя.
– Я тоже рад вас видеть, сэр.
– Ты ранен – что случилось?
– Пулевое в бедро, навылет, сэр. Все будет хорошо. А как ваша рука?
– Побаливает.
– Как думаете, вы сможете идти, сэр?
– Куда? – вопросительно приподнял бровь подполковник. Внимательно посмотрел на сверток в руках Арджуна. – Что там у тебя, Рой?
– Немного еды и вода, сэр. Японцы наступают по шоссе север – юг. Если пойдете в другую сторону, вы сможете пересечь линию фронта.
– Пересечь линию фронта? – медленно и задумчиво повторил Бакленд. – То есть я пойду один? А как же ты? И остальные?
– Мы остаемся здесь, сэр. На некоторое время.
– Понятно. – Подполковник встал, крепко прижимая правую руку к груди. Взял у Арджуна бутылку с водой, прикинул на вес. – Итак, вы переходите на другую сторону, верно? К джапам?
– Я бы так не стал формулировать, сэр.
– Ты, я уверен, не стал бы. – Бакленд хмуро глянул на Арджуна. – Знаешь, Рой, в тебе я никогда не видел перебежчика. В некоторых других – да, всегда есть шанс разглядеть такую возможность. Но ты – ты не похож на предателя.
– Некоторые сказали бы, что я всегда был предателем, сэр.
– Но ты ведь в это не веришь, так? – Подполковник покачал головой. – На самом деле ты не веришь во все это.
– Сэр?
– Не веришь. Иначе не пришел бы сюда, не принес бы мне еды и воды. Только никуда не годный солдат поможет врагу бежать. Или дурак.
– Я подумал, что должен, сэр.
– Почему?
– Потому что вы ни в чем не виноваты, сэр. Вы всегда были справедливы к нам. Вы были лучшим командиром, который только может быть – в данных обстоятельствах.
– Полагаю, ты ждешь благодарности за свои слова?
– Я ничего не жду, сэр. – Арджун повернулся к двери. – Но, если не возражаете, сэр, времени мало. Я покажу вам дорогу.
Подполковник Бакленд вышел первым, Арджун следом за ним. Когда углубились в лес и отошли достаточно далеко, Бакленд заговорил:
– Слушай, Рой. Еще не поздно. Ты еще можешь изменить решение. Пойдем со мной. Мы можем от них сбежать. Забудем об этом… инциденте.
Арджун ответил не сразу.
– Сэр, могу я сказать кое-что?
– Валяй.
– Сэр, помните, вы преподавали у нас в академии и однажды на лекции процитировали одного военного. Английского генерала – его, кажется, звали Манро. Больше ста лет назад он сказал об индийской армии: Дух независимости охватит эту армию задолго до того, как даже мысль об этом посетит остальной народ…
– Да, – кивнул Бакленд. – Я это помню. Отлично помню.
– Все мы, слушатели, были индийцами и были несколько шокированы, что вы выбрали для нас такую цитату. Мы спорили – дескать, этот Манро говорил полную ерунду. Но вы не соглашались…
– Правда?
– Да. В то время я думал, что вы выступаете в роли адвоката дьявола, что намеренно провоцируете нас. Но ведь это было не так, верно, сэр? Вы ведь всегда это знали – знали, как мы поступим, знали уже тогда, когда мы сами не подозревали. Вы знали, потому что вы воспитали нас. Уйди я сейчас с вами, вы первый удивитесь больше всех. И в глубине души вы немного презирали бы меня.
– Не пори чушь, Рой. Не будь дураком, парень. Еще есть время.
– Нет, сэр. – Арджун остановился и протянул руку: – Думаю, все кончено, сэр. Отсюда я намерен повернуть обратно.
Подполковник Бакленд посмотрел на протянутую руку, потом на Арджуна.
– Я не пожму тебе руку, Рой, – невозмутимо сказал он. – Ты можешь придумать тысячу разных причин, чтобы оправдать то, что делаешь, но ты не должен заблуждаться относительно правды, Рой. Ты предатель. Ты позоришь полк и свою страну. Ты мерзавец. Когда придет время, тебя схватят, Рой. И когда ты будешь сидеть перед военным трибуналом, я приду туда. И увижу, как тебя повесят, Рой. Обязательно. У тебя не должно быть в этом ни малейших сомнений.
Арджун опустил руку. Впервые за много дней он ощутил уверенность, что принял правильное решение. И улыбнулся.
– Вы можете быть уверены в одном, сэр. В тот день, если он наступит, вы исполните свой долг, сэр, а я исполню свой. Мы посмотрим в глаза друг другу как честные люди – в первый раз. Только ради этого дело того стоит.
Он отдал честь, балансируя на своем костыле. Подполковник Бакленд на миг заколебался, но потом невольно поднял руку, отвечая на приветствие. Развернулся и пошел в лес.
Арджун смотрел, как он уходит, потом повернулся и, опираясь на костыль, похромал к поселку кули.
Элисон вела машину уже около часа, когда заметила, что педаль “дайтоны” под ее ногой сильно нагрелась. Присмотревшись к капоту, она заметила поднимающиеся над ним струйки пара. Элисон свернула на обочину, а когда дедушка недоуменно повернулся к ней, ободряюще улыбнулась:
– Все в порядке, Баба, не переживай. Это на минутку всего.
Она вылезла из машины. Пар сочился через решетку радиатора. Капот был такой горячий, что невозможно прикоснуться. Обернув руку платком, она нашарила защелку. Струя пара ударила в лицо, и Элисон отпрыгнула.
Слишком темно. Она просунула руку в водительское окошко и включила фары. Нашла на обочине подходящую ветку и закрепила ею капот. После чего вернулась к водительскому окошку и выключила фары.
– Это ненадолго, Баба. Просто подождем чуть-чуть.
К северу от них в небе временами вспыхивали зарницы. Шоссе почти опустело, машины проносились лишь изредка и на большой скорости. Они с дедом были, наверное, из последних на этой дороге – те, кто планировал уехать, давно уехали, остальные дожидались, что будет дальше.
Ночь выдалась прохладная, и довольно скоро радиатор начал остывать. Элисон опять обернула руку платком и открутила крышку радиатора, долила воды из бутылки, жидкость тут же закипела. Элисон плеснула немного воды на радиатор сверху, подождала, прежде чем долить остальное. После чего захлопнула капот и вернулась на водительское место.
– Теперь все хорошо, – улыбнулась она деду. – Все будет хорошо.
Повернула ключ в замке и с огромным облегчением услышала, как ожил двигатель. Она включила фары и вырулила на дорогу. Уже некоторое время мимо не проезжало ни одной машины. На пустом шоссе велико было искушение гнать на полной скорости. Пришлось напомнить себе, что нужно ехать медленно, чтобы машина не перегрелась.
Но всего через несколько миль двигатель начал стучать. Элисон осознала, что смысла ехать дальше попросту нет. И на следующем повороте свернула с главной дороги – на пыльную грунтовку, чуть шире тропы. По обе стороны росли каучуковые деревья, от такого соседства у Элисон даже чуть потеплело на душе.
Лучшее, что можно сделать, решила она, это остаться рядом с дорогой – может, утром удастся остановить какую-нибудь машину и попросить помощи. Они проехали еще немного по грунтовке, а потом свернули на полянку, полускрытую кустарником. Элисон выключила двигатель и открыла дверцу.
– Мы тут постоим немножко, Баба, – сказала она. – Поедем, когда станет светлее.
Подняв капот, она вернулась в машину.
– Поспи немного, Баба, что толку бодрствовать. Сейчас мы все равно ничего не сможем сделать.
Элисон снова вылезла, обошла автомобиль вокруг. Тьма кромешная, ни огонька, никаких признаков жилья. Пришлось вернуться на место. Сая Джон сидел, пристально глядя на свою руку – пальцы растопырены, как будто он что-то считал.
– Скажи, Элисон, сегодня же суббота, верно? – спросил он.
– Разве? – Она попыталась припомнить, какой сегодня день, но безуспешно. – Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– Значит, завтра воскресенье. Надеюсь, Илонго помнит, что я должен поехать в церковь.
– Прости, Баба, – резко ответила Элисон, – боюсь, тебе придется завтра пропустить церковь.
Он посмотрел на нее, как разочарованный ребенок, и она тут же раскаялась в своей резкости. Элисон ласково взяла деда за руку:
– Только один раз, Баба. На следующей неделе в Сингапуре мы обязательно пойдем на мессу.
Дед улыбнулся ей и расслабленно откинулся на сиденье. Она бросила взгляд на часы. Четыре. Скоро рассвет. Как только забрезжит, она вырулит на шоссе и попробует остановить грузовик или легковушку, неважно, – кто-нибудь обязательно поедет мимо. Элисон откинула голову на спинку сиденья. Она устала – не боялась, просто устала. Дедушка медленно и глубоко дышал рядом. Она закрыла глаза.
Ее разбудил солнечный луч, пробившийся сквозь листву. Она шевельнулась, рука упала на соседнее сиденье. Пусто. Элисон испуганно выпрямилась. Сая Джон пропал.