— Нет, — ответил Раджкумар, его голос стал громче. — Вовсе нет.
Долли отвела от него глаза.
— Мистер Раха, — сказала она, — выглядит так, будто наслаждается теми событиями.
— Нет. Я совсем не то хотел сказать.
Взглянув на Раджкумара, Ума заметила смятение на его лице. Ей вдруг стало его жаль. Долли была жестока и несправедлива без необходимости, все видели, что этот человек не намеревался выказать неуважение.
— Мистер Раха… — Ума хотела похлопать его по ладони, вернув к настоящему и напомнив о присутствующих. Но когда она вытянула руку, ее локоть внезапно наткнулся на стол. С тарелки соскользнула вилка и с кувырком упала на пол. Звон металла был едва слышным, но в этом широком пространстве прозвучал как взрыв. Два лакея немедленно бросились со своих мест у стены, один схватил упавший прибор с пола, а другой протянул новый, завернутый в салфетку.
— Ах, мадам.
Голос администратора звучал громко, раскатисто и был полон веселой иронии. Услышав мужа, Ума смиренно вжалась в стул. Она приходила в ужас от этих насмешливых ноток, от интонаций, которыми часто сопровождались комментарии по поводу ее неуклюжести. Она знала, что это происшествие за вечер будет упомянуто несколько раз, с бесчисленными шутками и намеками, которые составят ее наказание.
— Ах, мадам, — продолжил администратор, — могу ли я попросить вас впредь воздерживаться от жонглирования правительственным серебром?
Ума поежилась, устремив взгляд в тарелку. Как это можно вынести? Она посмотрела на новую вилку, лежащую рядом с тарелкой, и словно по собственной воле ее рука начала двигаться. Запястье дернулось, и вилка взлетела в воздух.
За мгновение до того, как прибор завершил переворот, Раджкумар протянул руку и схватил вилку.
— Вот, — сказал он, положив ее обратно на скатерть. — Ничего страшного не произошло.
По другую сторону стола администратор наблюдал с изумлением.
— Ума! — воскликнул он, на сей раз безо всякой иронии. — Ума! Да что с тобой сегодня?
На мгновение воцарилась тишина, в которой слышалось лишь громыхание въезжающего в ворота Резиденции экипажа.
— Каун хай? — окликнул караульный. Ответ был приглушенным и неясным, но Долли тут же вскочила на ноги.
— Это Моханбхай. Наверное, что-то случилось в Отрэм-хаусе.
Подошел лакей, поклонился и протянул администратору конверт.
— Это срочно, сэр.
Администратор вскрыл конверт и извлек из него тисненый лист бумаги. Он прочитал письмо и поднял глаза с серьезной улыбкой.
— Боюсь, вынужден покинуть сей пир. Меня вызывают. Ее величество желает видеть меня в Отрэм-хаусе. Немедленно.
— Тогда я тоже должна уйти, — Долли оттолкнула стул.
— И речи быть не может, — похлопал ее по руке администратор. — Останьтесь и получайте удовольствие. Она хочет видеть меня, а не вас.
Долли с Умой переглянулись, они обе тотчас же поняли, что королева вызывает администратора, чтобы объявить о беременности принцессы. Долли не могла решить, будет ли лучше вернуться в Отрэм-хаус или остаться.
— Оставайся, Долли, — попросила ее Ума.
— Хорошо, — кивнула Долли. — Я останусь.
Сообщничество женщин не укрылось от администратора. Он переводил взгляд с Умы к Долли и обратно.
— Что именно происходит в Отрэм-хаусе? — спросил он. — У кого-нибудь из вас есть мысли на этот счет?
— Нет, — быстро ответила Ума, более высоким голосом, чем обычно. — Что бы это ни было, уверена, это не требует присутствия Долли.
— Ну ладно, — администратор быстро обошел стол, попрощавшись со всеми. — Вернусь, когда будет угодно ее величеству. Развлекайтесь.
Внезапный отъезд администратора привел в движение и остальных. Найду и Райты поднялись, прошептав:
— Уже очень поздно…
— Нам пора…
Последовал обмен любезностями и пожимание рук. Проводив гостей до дверей, Ума остановилась, прошептав Долли:
— Я вернусь, как только их провожу. Подожди меня.
Долли немного в оглушенном состоянии вернулась в комнату и открыла стеклянную дверь. Выйдя в сад, она остановилась, чтобы прислушаться к голосам разъезжающихся гостей. Они прощались:
— Благодарю вас…
— Очень приятно…
Один из голосов принадлежал Уме, но казался таким далеким. Долли не могла сейчас мыслить ясно, всё казалось слегка размытым. Ей пришло в голову, что нужно закрыть дверь в сад, чтобы в дом не налетели насекомые. Но она ничего не сделала, не хватало только еще и об этом думать.
В это самое мгновение в Отрэм-хаусе принцессы, вероятно, сидят у окон, глядя на дорогу в ожидании экипажа администратора. Внизу, наверное, уже открыли комнату для приемов и зажгли лампы, только две, чтобы сэкономить масло. Королева скоро спустится, в своем неуклюжем алом хтамейне, через мгновение она усядется спиной к двери и так будет ждать появления администратора.
Вот так закончится привычный мир Отрэм-хауса, они всегда это знали, и она, и принцессы. Именно так всё и случится: однажды королева внезапно решит, что время пришло. Немедленно пошлют за администратором, не теряя ни минуты. На следующий день узнают все: губернатор, вице-король, вся Бирма. Моханбхая отошлют прочь, может быть, и принцесс. Останется только она, Долли, чтобы взять на себя вину.
— Мисс Долли.
Она узнала голос. Это был тот человек, гость из Бирмы.
— Мисс Долли.
Она повернулась в его сторону, начиная злиться.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Я слышал… — он остановился, чтобы исправить ошибку. — По правде говоря, вы сами мне сказали.
— Это невозможно.
— Сказали. Не помните? Той ночью, в Стеклянном дворце. Вы были той девочкой с принцессой. Вы должны помнить. Я разговаривал с вами и спросил ваше имя.
Долли закрыла уши руками.
— Это ложь. Каждое слово. Вы всё выдумали. Всё до последнего слова. В том, что вы сегодня сказали, не было ни слова правды. Мин и мебия были богами для жителей Мандалая. Никто не посмел бы сделать то, что вы описывали… Люди рыдали, когда нас увозили.
— Рыдали. Это верно. Но толпа, дворец — это тоже правда. Я там был, как и вы. Вы должны помнить ту ночь во дворце, кто-то у вас кое-что забрал — шкатулку. Я ее нашел и вернул. И тогда вы назвали мне свое имя — Долли. Я еще слышу ваш голос.
Она отвернулась.
— И вы здесь по этой причине? Из-за того, что видели той ночью во дворце?
— Да.
— Вы совершили ошибку, мистер Раха, — она повысила голос в яростном отрицании. — Вы видели не меня. Это был кто-то другой. Дети меняются, когда взрослеют. Я не помню того, что вы описали. Меня там не было. Там было много таких как я — работающих во дворце девочек. Возможно, это был кто-то другой. Не знаю. Но не я. Меня там не было.
— Я помню, что видел.
— Как вы можете быть уверенным? Я ничего не помню о том времени. И не хочу помнить. А вы и сами были ребенком.
— Но я помню.
— И из-за этого вы приехали сюда, чтобы меня найти?
— Мисс Долли, у меня нет семьи, нет родителей, нет братьев и сестер, никакой ткани воспоминаний, от которой отрезали маленький кусочек. Люди считают, что это печально, и они правы. Но это значит также, что у меня нет иного выбора, кроме как самому искать привязанности. Это непросто, как видите. Но это своего рода свобода, просто за нее нужно платить.
— И что вы ожидали найти? Вы приехали сюда, думая обнаружить меня такой же маленькой девочкой? Кого-то, кто вернет вас обратно в детство?
— Я приехал, потому что смог. Не ожидая ничего.
Долли обмахивала лицо руками. Она чувствовала в вечернем воздухе запах увядающей плюмерии, которая осыпалась на траву.
— Мистер Раха, — теперь она стала спокойнее и дышала ровнее. — Вы богатый человек, как мне сказали, успешный. Очевидно, вы ведете яркую жизнь. Я не могу понять, что именно привело вас сюда. Должна вам сказать, раз уж это касается меня, что это мой дом, и другого у меня нет. Я провела здесь двадцать лет. Я веду очень простую, практичную жизнь. Во мне или в моей жизни нет ничего, что может представлять хоть малейший интерес для человека вроде вас.
— Со всем уважением должен сказать, что об этом не вам судить.
— Мистер Раха, сейчас вам лучше уйти.
— Я не могу уйти, не сказав вам, что сегодня за столом вы неправильно меня поняли. Вот почему я задержался с уходом. Я проделал долгий путь и не могу уйти на этой ноте.
Вдали на фоне открытой двери гостиной появился силуэт. Это была Ума, которая звала, приложив руки к губам:
— Где ты, Долли? В саду?
Долли понизила голос.
— Мистер Раха. Сожалею, если сказала что-то несправедливое или нелюбезное. Уверена, что вы не хотели ничего дурного. Но ваш приезд был ошибкой, и лучше забудьте о нем как можно скорее. Жаль, что вы понапрасну потратили так много времени и усилий.
— Не понапрасну.
— Мне больше нечего сказать, мистер Раха, — Долли сложила ладони в прощальном жесте. — Мне пора. Не думаю, что мы еще увидимся, но желаю вам всего наилучшего. Намасте.
Королева приняла администратора, как обычно сидя в богато украшенном черном кресле спиной к двери. Ее лицо было похоже на маску, а губы горели красным. Фарфоровая кожа королевы в тусклом свете свечей казалась почти прозрачной. Он была одета в хтамейн из красного шелка, на ногах — чулки и черные шлепанцы, вышитые бахромчатыми золотыми нитями.
Сделав администратору знак сесть, она начала говорить на хиндустани безо всяких предисловий:
— По желанию его величества короля, администратор-сахиб, сообщаю вам, что наша старшая дочь, принцесса Ашин Хтейк Су Мьят Джи, беременна и разрешится от бремени через неделю или две. Мы будем признательны, если вы передадите хорошие новости своему начальству в индийском правительстве.
Первым побуждением администратора было поправить ее:
— Но, ваше величество, это невозможно, ведь у принцессы нет мужа.
— В вашем представлении, возможно.
— Это не вопрос точки зрения, — ответил администратор. — Я не выдавал принцессе разрешения на брак. Она не может быть законным образом замужем.