Четыре года спустя Долли родила второго ребенка, тоже мальчика. Как и Нилу, ему дали два имени, бирманское и индийское — Тун Пе и Динанат. Последнее быстро укоротили до Дину, именно так его звали дома.
Вскоре после рождения ребенка Раджкумар получил письмо от Саи Джона: Эльза как раз тоже родила первенца. Это была девочка, которую назвали Элисон. Более того, Мэтью и Эльза решили построить дом на плантации, землю уже расчистили, и была назначена дата для церемонии закладки плантации. Сая Джон очень хотел, чтобы Раджкумар с Долли посетили церемонию вместе с детьми.
За годы со времени отъезда Саи Джона из Рангуна Раджкумар потратил много времени в поездках между Бирмой, Малайей и Индией. Как партнер на плантации он нес ответственность за постоянный приток рабочей силы, главным образом из окрестностей Мадраса с юга Индии. Раджкумар держал Долли в курсе дел плантации, но несмотря на его просьбы, она не ни разу не сопровождала его в поездках в Малайю. Она говорила, что не любит путешествовать. Для нее достаточно сложно было покинуть Ратнагири и переехать в Бирму, Долли не торопилась отправиться куда-либо еще. В результате Долли никогда не встречалась с Мэтью и Эльзой.
Раджкумар показал Долли письмо Саи Джона и добавил:
— Если ты когда-нибудь собираешься туда съездить, то сейчас самое время.
Прочтя письмо, Долли согласилась.
— Хорошо, давай поедем.
Из Рангуна до острова Пенанг в северной Малайе было три дня пути. В последний день на море Раджкумар показал Долли далекую расплывчатую синеву на горизонте. Она быстро разрослась до крутой вершины, вздымавшейся из моря как пирамида. Она была единственной землей в поле зрения.
— Это Гунунг Джераи, — сказал Раджкумар. — Там находится плантация.
За прошедшие годы лес расчистили, и гора словно ожила. Путешествуя на Пенанг, Раджкумар видел поднимающиеся с горы в небо черные клубы дыма.
— Но это было давно, теперь это место совсем переменилось.
Пароход пристал в Джорджтауне, главном порту острова Пенанг. Отсюда до плантации было несколько часов езды, сначала они сели на паром по направлению к конечной точке железной дороги и прочих дорог, Баттерворту, через узкий пролив из Пенанга. Там они сели на поезд, который вез их на север по местности, состоящей из сочных зеленых полей и густых кокосовых рощ. Впереди через окно вагона постоянно маячила громадина Гунунг Джераи, ее пик скрывался за пеленой облаков. Гора резко возвышалась посреди равнины, ее западные склоны спускались прямо в сияющие синие воды Андаманского моря. Долли, уже привыкшая к речным пейзажам южной Бирмы, была поражена буйной красотой прибрежных равнин. Они напоминали Ратнагири, и впервые за многие годы Долли заскучала по блокноту для рисунков.
Эта часть путешествия закончилась в Сангеи-Паттани, районном центре с подветренной стороны горы. Железнодорожные пути только что проложили, и станция состояла лишь из утоптанной полоски земли и крытого черепицей навеса. Долли заметила Саю Джона, когда поезд входил на станцию, он выглядел постаревшим и каким-то усохшим, близоруко всматриваясь в газету, когда поезд с пыхтением вошел на станцию. Рядом с ним стоял высокий человек в хаки и женщина в черной юбке до лодыжек. Еще до того, как Раджкумар показал на них, Долли поняла, что это Мэтью и Эльза.
Когда поезд остановился, Эльза подошла к окну Долли. Первым делом она сказала:
— Я бы узнала вас где угодно, Ума прекрасно вас описала.
Долли засмеялась.
— И я вас тоже, обоих.
За примитивной маленькой станцией находилась большая площадь. В центре рос тонкий саженец, не выше Долли.
Долли удивленно спросила:
— Это ведь падук [28], правильно?
— Здесь их называют ангсана, — ответила Эльза. — Мэтью посадил его сразу после рождения Элисон. Он говорит, что через несколько лет дерево вырастет в огромный зонтик и будет отбрасывать тень на всю станцию.
Теперь взгляд Долли привлекло новое удивительное зрелище — автомобиль, сияющий экипаж с плоской крышей, круглым капотом и блестящими колесами с двенадцатью спицами. На площади автомобиль был единственным, и вокруг этого чуда собралась небольшая толпа, чтобы поглазеть на латунные фонари и сверкающую черную краску.
Автомобиль принадлежал Мэтью.
— Это Олдсмобил Дефендер, — объявил он. — Весьма скромный автомобиль, но совсем новый, модель нынешнего, 1914 года. Он выехал с завода в январе, а мне его доставили через шесть месяцев.
Долли отметила, что он разговаривает как американец, его голос совершенно не напоминал отцовский.
Они приехали большой группой — там была айя для Дину и Нила, а также человек, чтобы помочь с багажом. Автомобиль не мог вместить всех. После того, как расселись Долли, Эльза и дети, осталось место только для для айи и Мэтью, который был за рулем. остальные последовали за ними в легком экипаже.
Они проехали через Сангеи-Паттани по широким улицам, обрамленным магазинами под черепичными крышами, чьи фасады соединялись друг с другом и формировали длинную красивую аркаду. Потом город остался позади, и автомобиль начал подниматься.
— Когда вы в последний раз получали известия от Умы? — спросила Долли Эльзу.
— Я видела ее в прошлом году, — ответила Эльза. — Ездила в Штаты на праздники, и мы встретились в Нью-Йорке.
По словам Эльзы, Ума переехала в собственную квартиру. Она получила работу корректора в издательстве, но занималась и другими делами, и, похоже, была очень занята.
— Что именно она делает?
— Думаю, главным образом занимается политикой, — сказала Эльза. — Она рассказывала о митингах, речах и каких-то журналах, для которых пишет.
— Вот как?
Долли еще думала об этом, когда Эльза показала куда-то вперед.
— Смотрите, это поместье. Вот здесь оно начинается.
Они поднимались круто в гору по проселочной дороге, по обеим сторонам которой стоял густой лес. Посмотрев вперед, Долли увидела широкие ворота с вывеской, аркой пересекавшей дорогу. Написанные на ней огромными золотыми буквами слова Долли прочла вслух, пробуя на вкус:
— Каучуковая плантация Морнингсайд.
— Название придумала Эльза, — объяснил Мэтью.
— В детстве я жила рядом с парком под названием Морнингсайд. Мне всегда нравилось, как это звучит.
У ворот в спутанной завесе зелени вдруг возник проем, который скрывался за склоном горы. Впереди, насколько видел глаз, тянулись аккуратные ряды саженцев, все совершенно одинаковые, посаженные в точном геометрическом порядке. Автомобиль преодолел небольшой подъем, и впереди показалась долина, узкая ложбина, заключенная в объятья изогнутого кряжа. Ложбину очистили от деревьев, и посередине находилось открытое пространство. Там стояли два ветхих строения под жестяными крышами, не больше чем просто хижины.
— Это будут конторы плантации, — извиняющимся тоном объяснила Эльза, — но пока мы там живем. Там всё очень просто, вот почему мы хотим построить для себя жилье.
Они устроились, и позже Эльза взяла Долли на прогулку к каучуковым деревьям. По стволу каждого дерева проходил диагональный надрез, под которым была прикреплена чашка из половинки скорлупы кокосового ореха. Эльза запустила пальцы внутрь одной из скорлупок и вытянула затвердевший латекс.
— Это называется комок, — сказала Эльза, протянув латекс Долли. Долли поднесла рыхлый комок к носу: запах был кислым и слегка неприятным. Она опустила его обратно в кокосовую чашку.
— Утром комки соберут сборщики, — объяснила Эльза. — Ни капли вещества не должно пропасть.
Они шли между гевеями вверх по склону, перед ними возвышался скрытый в облаках пик Гунунг Джераи. Земля под ногами была мягкой и пружинистой из-за ковра опавших листьев. На склоне впереди стояли тысячи деревьев, все строго параллельно, как будто ряды прочертила машина. Они словно шли по дикому лесу, но в то же время и нет. Долли несколько раз бывала в Хвай Зеди и полюбила наэлектризованный покой джунглей. Но это не было похоже ни на город, ни на ферму, ни на лес. В однообразии пейзажа, в том, что в этот буйный ландшафт привнесли единство, было нечто призрачное. Долли вспомнила, как поразилась, когда машина выехала из пьянящего изобилия джунглей в упорядоченную геометрию плантации.
— Словно входишь в лабиринт, — сказала она Эльзе.
— Да, — согласилась Эльза. — И ты удивишься, как легко здесь заблудиться.
Они вышли на большую поляну, и Эльза остановилась.
— Вот здесь будет Морнингсайд-хаус.
Долли оглянулась и заметила, что с этого места открывается впечатляющий вид во все стороны. На западе гора мягко спускалась к краснеющему закатному морю, на севере прямо перед ними возвышался покрытый лесами пик Гунунг Джераи.
— Прекрасное место, — сказала Долли. Но даже пока она произносила эти слова, ей пришло в голову, что она не хотела бы жить здесь, под хмурым взглядом горы, в доме, затерявшемся в лабиринте деревьев.
— Прекрасно, не правда ли? — спросила Эльза. — Но стоило посмотреть это место до того, как оно было расчищено.
Она сказала, что была в ужасе, когда впервые приехала к Гунунг Джераи. Место было невообразимо прекрасным, но сплошные джунгли — густые, спутанные, непроходимые. Мэтью провел ее пешком, и это было словно идешь по покрытому ковром церковному нефу, а верхушки деревьев смыкались где-то наверху, формирую бесконечный сводчатый и колышущийся потолок. Тяжело, почти невозможно было представить эти склоны голыми, что их можно сделать обитаемыми.
Когда началась расчистка леса, Мэтью переехал на участок и выстроил себе небольшую хижину, где теперь располагалась контора. Эльза жила без него в арендованном доме в Пенанге. Она бы предпочла жить с Мэтью, но он не позволил, сказав, что это слишком опасно, как поле боя, потому что джунгли пытались отвоевать каждый дюйм. На некоторое время Сая Джон тоже остался с Мэтью, но заболел, и ему пришлось переехать в Пенанг. Несмотря на то, что плантация была его идеей, он не имел представления, во что всё это выльется.