— Приятного аппетита, мои дорогие гости, — сказала Гвендолин. — Ужинайте с удовольствием. Все разговоры отложим на потом.
Еда была простой, но вкусной, горячей и сытной — а большего Меган и не желала бы сейчас. К тому же уютная атмосфера «Розария» была ей ближе и приятнее, чем роскошные пустынные залы дома тетушки Долл.
— Спасибо… госпожа, — сказал Хью, с трудом отрываясь от горшочка с мясом.
— Зови Гвендолин! — потребовала хозяйка кафе, с улыбкой глядя на него. — Я никакая не госпожа. Просто держу кафе и живу в этом городе, вот и все. Госпожу оставь для более важных особей,
— Вроде Долл? — хитро сощурилась Бритт.
— Вроде, — спокойно отозвалась Гвендолин. — Так что зовите просто по имени. А я помню ваши имена… Бритт, Меган, Хью — верно?
Меган кивнула.
— Славные имена. Мне нравится, — с улыбкой сказала Гвендолин. — Пожалуй, лучших имен я не встречала уже давно.
— Не думаю, что имя может быть хорошим или плохим, — пожав плечами, ответил Хью. — Не мы же выбираем имена.
— Когда как! — возразила Гвендолин. — Бывает, что человек меняет судьбу и называет себя иначе, так, как сам того желает или по необходимости.
— А вы?..
— Что вы, меня так назвали. В жизни бы сама себя Гвендолин не назвала, — засмеялась женщина. — Слишком средневеково. Точно я какая-то ведьма.
Меган вздрогнула. Она в самом деле думала о Гвендолин как о ведьме — но точно не говорила этого вслух. Гвендолин, заметив ее растерянность, сказала:
— Многие говорят, что я ведьма. И имя, и внешность. Как жаль, что это не так!
— Но почему?
— Стала бы я ведьмой, многое было бы легче, — вздохнула Гвендолин и сразу спросила: — Десерт?
Десерт Меган одобрила.
Нежное угощение из сладкого сыра и ягод было, пожалуй, даже вкуснее того, что подавали в доме тетушки Долл.
Когда с трапезой было покончено, Гвендолин собственноручно убрала со стола. Потом принесла чайник со свежим чаем, наполнила чашки, зажгла высокую восковую свечу и сказала, подперев голову руками:
— Мне кажется, или вы что-то хотели у меня спросить?
Глава 8Гвендолин
Хью отложил ложку и подвинул поближе белую фарфоровую чашку. Он молча и пристально изучал Гвендолин, не решаясь заговорить, и смущаясь тем, что девочки тоже молчали.
Гвендолин посмотрела ему в глаза и положила щеку на ладонь.
— Ну, скажи это? — Вдруг улыбнулась она, словно подбадривала. — Скажи, что я кого-то тебе напоминаю? И ты не можешь вспомнить, где видел похожее лицо? Или…
Она вдруг распрямилась и помрачнела.
— Или я ошиблась…
— Нет! — Бритт вскочила со стула, едва не опрокинув его.
Чай расплескался по белой скатерти.
— Нет, вы не ошиблись, — горячо зашептала Бритт, резко понизив голос. — Я не понимала, но вы сказали, и все сложилось. Гвендолин! Не могли бы вы убрать волосы от лица?
Гвендолин кивнула и двумя руками отвела волосы назад, закрутив в узел. Одна только черная прядь упала на высокий лоб. Тонкие губы и нос, высокие скулы и нежная линия подбородка наконец-то сложились у Хью в голове в узнаваемый образ.
Рядом вздрогнула Меган — крупно, ощутимо, и по этой реакции Хью понял, что здесь нет никакой ошибки или совпадения.
— Вы Гвендолин Леймисс? — спросил Хью, шалея от собственной прямоты.
И спросить было тяжело — словно что-то норовило стянуть ему рот и закрыть словам путь. Но стоило увидеть, как медленно Гвендолин кивает в ответ на заданный вопрос, и стало легче.
Словно был пройден какой-то рубеж.
— Да, я Леймисс. Роуз Леймисс — мой брат-близнец, — ответила она, и в голосе чувствовалось облегчение. — Я знала. Откуда-то точно знала, что это произойдет — с тех пор, как услышала, что Дроссельфлауэр пригласил вас посмотреть дворец. Мало кто даже из гостей города удостаивался этой чести. Видимо, он совсем отчаялся… Я верила, что Роуз найдет способ поговорить с вами.
— Так вы знали? — ошарашенно спросила Бритт. — Знали про призрак?
Гвендолин покачала головой.
— Не знала — и жажду расспросить вас. Но я точно знаю, что Роуз здесь, что он не покинул Марблит, что душа его не развеялась. Между близнецами существует особая связь. Все это время я знала, что Роуз заперт во дворце, и не сомневалась, что это дело рук Дроссельфлауэра. Расскажите мне о том, что узнали вы. А я отвечу на все ваши вопросы — так честно, как только смогу. Обещаю.
Меган открыла было рот, чтобы начать отвечать, но поняла, что слова не лезут ей на язык. Потому она промолчала, позволив Бритт рассказывать за всех.
— Дело в том, что все мы с утра получили одну и ту же странную записку… — и Бритт в подробностях расписала все произошедшее с момента пробуждения. И даже показала свою записку.
Меган и Хью выложили на стол свои, чтобы можно было сравнить. Увидев три одинаковых листа бумаги, Гвендолин понимающе усмехнулась.
— Это еще безобидная шуточка нашего мэра. Он вообще любит… подобное. Ведет себя порой как ребенок…
Меган снова замолчала, угрюмо уставившись в собственную чашку. Хью, заметив ее мрачность, наполнил ее чашку до краев. Бритт тем временем продолжила рассказ.
Меган было неуютно — с одной стороны, Бритт точно воспроизводила подробности, но ее рассказ изобиловал такими красочными впечатлениями… Меган не могла вспомнить столько красок. Город как город, странный только.
От Гвендолин, видимо, это не укрылось — она наградила Меган каким-то понимающим взглядом, но не стала прерывать Бритт. Тем временем Бритт дошла в своем рассказе до описания дома мэра, обеда и самостоятельного осмотра.
— Дроссельфлауэр отпустил вас одних? — Брови Гвендолин изогнулись дугой. — Вот это интересно.
— Почему? Он хотел показать нам дом… — растерялся Хью.
— Господин мэр никого не пускает дальше обеденной залы! — резко ответила Гвендолин. — Многие пытались туда попасть — не только я. Никому из жителей города это не удалось, хотя официально там пустые покои и мастерская.
— Мастерская… и правда там есть, — глухо сказала Меган.
— И что же в этой мастерской? — Глаза Гвендолин горели. — Пожалуйста, расскажите мне. Мне надо знать!
— Там картины… — Бритт тяжело вздохнула. — Кисти, краски, холсты. Пейзажи на стенах. И призрак. Призрак Роуза Леймисса, заключенный в большом зеркале. Он очень просил ему помочь. Понятия не имею только — как.
Гвендолин медленно выдохнула, крепко сжав в пальцах серебряную кофейную ложечку — казалось, что еще немного, и согнет ее пополам.
— В зеркале, значит… — прошептала она скорее сама себе, чем собеседникам. — Стоило ожидать от человека, который так хорошо обращается со стеклом. Придумал себе способ…
— Вы о господине мэре? — осторожно спросил Хью.
— О ком же еще! — В уголках губ Гвендолин залегла печальная складка. — Дроссельфлауэр не смог смириться со смертью Роуза. Он бредил идеей удержать его рядом, все твердил, что без него все разлетится на осколки. Нельзя сказать, чтобы он был далек от истины. И тем не менее… Он забрал все вещи Роуза, которые только смог найти после пожара. Не оставил мне ничего — даже памяти о нем. Хорошо знал, как стереть человека из воспоминаний окружающих. Но моя связь с ним слишком сильна. Близнецы — особенные люди.
— Я знаю, — неожиданно сказала Бритт. — Мои братья, Брайан и Ри, — близнецы. Они в самом деле чувствуют друг друга совершенно иначе. Однажды они при мне о чем-то подобном говорили. Мол, если умрет один из них, второй не останется одиноким, потому что близнецы никогда не разлучаются до конца.
Гвендолин улыбнулась ей.
— Спасибо за эти слова. И за то, что рассказали мне о Роузе. Одно дело — чувствовать… И совсем другое знать и быть уверенной.
— Вы упомянули пожар… — проговорил Хью. — Что за пожар?
— Вы ведь были на Дальней башне? — задала встречный вопрос Гвендолин.
Хью кивнул. Он начал догадываться, что спросит Гвендолин дальше. И точно — она спросила про черный дом.
— Мы видели его. Нам сказали, что там нет ничего интересного…
— Неудивительно. Этого дома избегают теперь… А когда-то он был самым красивым во всем Марблите. Увитым цветами, со светлыми ставнями… — Гвендолин вздохнула. — Там всегда кипела жизнь. Роуз превратил нижний этаж в мастерскую и дни напролет проводил за пейзажами, на которые его неизменно вдохновлял город. Дроссельфлауэр устраивал в его гостиной музыкальные вечера. Они неизменно были втроем — Роуз, Дроссельфлауэр и Таласс, и гибель Роуза стала большим ударом для всех. Марблит цвел, пока цвела роза моего брата, а потом начал медленно увядать. Удивительно, как многое он держал в руках, хотя, казалось, ничего не мог поднять тяжелее кисти, настолько хрупок он был…
— Как он погиб? — спросила Меган, чуть подаваясь вперед.
Ее хмурость и нелюдимость точно ветром сдуло. Хью подумал, что образ правильный — здесь и в самом деле было свежо, словно легкий ветерок обдувал их.
Гвендолин помолчала, прежде чем решилась ответить.
— Птицы, это были птицы… — И, не давая сказать ни слова, резко подняла руку и продолжила: — Я обещала ответить на ваши вопросы, и пришло время. Вы все поймете сами — а если не поймете, то я расскажу. Но есть что-то, что тревожит вас. Я не удивлена, что вы пришли ко мне. Я бы удивилась больше, если бы вы отправились к Долл — но рада, что этого не произошло. Долл мастерски умеет сбивать с толку кого угодно, как и Дроссель, которому она предана до кончиков ногтей. Спрашивайте.
Воцарилась тишина — вопросы толпились в головах, а начать никто не решался, или не знал, с чего начать.
Хью решился:
— Первым делом мы хотели бы узнать про поезд. Как и когда мы сможем уехать домой?
Гвендолин покачала головой.
— К сожалению, я не могу обрадовать вас ответом, — проговорила она. — Поезда не будет.
— В каком смысле? — опешил Хью.
Нет, такого ответа он определенно не ожидал.
— Мы приехали на поезде! Значит, он здесь ходит, и хоть по какому-то расписанию! — вмешалась Меган. — Это же железные дороги!