Выглядела она перепуганной до чертиков.
— Он знает… — чуть не плача, выдохнула Бритт. — Его скрипка… снилась…
— Ты слышала во сне скрипку Дроссельфлауэра?
— Не только… Я видела его… Он стоял и играл, а потом потребовал вернуть то, что я украла… — Бритт тяжело дышала, словно до сих пор не оправилась после бега. — Я не знаю, сон это или правда. Я вообще уже не понимаю, где реальность, а где сон!!!
— Спокойно. — Гвендолин сжала ее руки. — Именно этого он и добивается. Запутать тебя, замутить рассудок, довести до того, чтобы ты сама к нему пришла.
— Я этого не сделаю! — жестко сказала Бритт. — Не желаю иметь ничего общего с человеком, который запирает друзей в зеркала и забывает под старыми тряпками!
— Это Роуз тебе сказал такое?
— Он ясно дал понять, что это дело рук Дроссельфлауэра. И карусель эта еще… Знаете, Гвендолин, Дроссельфлауэру же с самого начала была нужна я. Я встретила его еще в первое утро здесь, на площади. Он показал мне карусель, и был так любезен… Мне теперь страшно.
— Страшно было бы, если бы ты поддалась под очарование и была бы сейчас в ратуше, а не здесь, — фыркнула Гвендолин. — А так, смотри: ты спасла Роуза из многолетнего заточения, сбежала из-под носа Дросселя и нашла приют у друга. Если бы это была сказка, ты была бы в ней героиней!
— Но это не сказка, — пробормотала Бритт. — И даже не супергеройское кино. Это жизнь, моя жизнь — и я не хочу провести ее взаперти в Марблите. Что со мной станется, если он меня поймает?
— Я не знаю, — отвела глаза Гвендолин. — Наверное… Ты все забудешь и будешь счастливо жить здесь.
— Ты так говоришь, как будто… Ты уже видела такое, да?
Гвендолин кивнула.
— Да. Но я сама… Я сама попала сюда вместе с Роузом. Давно. Поэтому я еще помню о том мире, большом и прекрасном, что раскинулся по ту сторону крепостных стен. Может быть, однажды снова туда вернусь.
— Гвендолин…
— Не сейчас. Все завтра, моя милая. Поспи еще. Я прослежу, чтобы кошмары не мучали тебя больше. А утром первым делом разыщем твоих друзей. Все разговоры подождут. Они могут быть в опасности. Если Дроссельфлауэр начал действовать… Нам тоже стоит поторопиться.
— Вот дураки, — пробормотала Бритт, уткнувшись лицом в подушку. — Бояться теперь за них…
Гвендолин потушила фонарь, и комната снова погрузилась в сон.
Глава 16Весь этот ужас
Они оказались в башне: прошли сквозь маленькую, едва заметную дверцу, такую низкую, что высокой Меган пришлось пригнуться, а Дроссельфлауэру и вовсе согнуться пополам, и оказались возле знакомой лестницы.
А ведь мэр говорил, что попасть в башню можно только через одну дверь — ту, которую он отпирал ключом. Выходит, даже в этом он солгал. Можно ли ему верить хоть в чем-нибудь? Меган поежилась. Даже если Дроссельфлауэр будет отныне говорить только правду, какой от этого толк? Меган уже попала в его ловушку. И совершенно не представляла, что ждет ее впереди.
— Ступайте, моя леди, — мягко подтолкнул ее в спину Дроссельфлауэр. — Нам наверх.
— Это вам надо наверх, — дернулась Меган. — А мне надо обратно к друзьям!
— Это куда же? В кафе «Розарий», где ведьма Гвендолин плетет козни против меня? — сощурившись, прошипел мэр, наклонив к ней лицо. — О, она вам не друг. Она никому не друг. Всегда меня не любила. Как к ней не подступись…
— Интересно, почему. Может быть, вы ей что-то сделали?
— Может, и сделал, да только все дела прошлые. — Дроссельфлауэр стиснул Меган за плечо и направил к лестнице. — Что было, и что прошло — сожалеть можно бесконечно, но нам с вами, милая, надо творить будущее.
Меган вырвалась.
— Я сама могу идти! — выкрикнула она, даже не скрывая, насколько неприятны ей были его прикосновения.
Дроссельфлауэр убрал руку, и Меган поспешила вверх по щербатой неудобной лестнице, пока ему снова не пришло в голову предложить ей «помощь». О том, что еще могло прийти ему в голову, она старалась не думать. Просто шла вверх, ступенька за ступенькой, по крутой лестнице, единственным звуком на которой было эхо ее шагов. И шагов господина мэра за спиной.
Они поднялись на площадку. Меган остановилась на предпоследней ступеньке и получила толчок в спину.
— Не трогайте меня! — обернувшись, прошипела она. — Я сказала, что могу идти сама!
Дроссельфлауэр поднял обе руки вверх.
— Идите-идите! Только что же вы остановились, душа моя?
— Я вам не душа! — Меган сжала кулаки, представляя, как легко сейчас было бы пихнуть его в грудь, чтобы…
Чтобы что?
Господин мэр упал бы с лестницы и наверняка сломал бы шею. Меган передернуло. Есть много вещей, на которые она не была способна, и это — явно одна из них. От одной мысли к горлу подступила тошнота.
Дроссельфлауэр словно бы разгадал ее мысли. Он сладко улыбнулся и ласковым шепотом подсказал:
— Идите же.
Меган развернулась и быстро пошла вперед.
На площадке было так же тихо, как и в первый раз. Только в часах мастера Гануша шевелились шестеренки, да петух раскрывал и складывал крылья.
Дроссельфлауэр неслышно поднялся следом и встал за ее плечом.
— Вот мы и на месте, милая Меган…
— Что это за место на самом деле? — Девушка отшатнулась. — И я не… милая!
Она выплюнула это слово ему в лицо, но Дроссельфлауэр только улыбнулся. Это была жуткая улыбка — спокойная, ласковая. Раскосые глаза лучились добротой и лаской.
«Маньяк…» — беспомощно подумала Меган, отступая к шершавой стене.
Башня была маленькой, узкой, и почти все пространство на площадке под крышей занимал механизм. Бежать было некуда, разве что пытаться прорваться к лестнице — но с непривычки на ней легко свернуть шею, а Дроссельфлауэр ходит здесь постоянно, да и ноги у него длиннее — догонит в пару минут, даже фору даст, чтобы поиздеваться. И свяжет или сделает что похуже… Пока у Меган, по крайней мере, оставались свободными руки.
Она вновь вспомнила о Китнисс. Что бы сделала ее героиня?
Как минимум, для начала выслушала бы злодея.
Меган глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
Да, она сделает так же — выслушает, что скажет господин мэр, постарается задавать такие вопросы, чтобы вытянуть из него максимум информации, и сохранить спокойную, холодную голову.
«Дыши, Меган», — сказала она самой себе. — «Дыши, и продержимся до прихода помощи».
Помощь придет.
В сказках всегда приходит.
Она улыбнулась через силу и сделала шаг навстречу похитителю.
— Итак, мы здесь, — сказала она нарочито бодрым тоном. — Вы хотели что-то мне сказать? Я слушаю, господин Мэр. Очень внимательно.
Дроссельфлауэр улыбнулся:
— Для начала сядьте, моя леди. Слышали, как говорят — в ногах правды нет?
— Слышала. И все же предпочту постоять.
— Нет, я настаиваю. Сядьте. — Это была уже не просьба.
Меган вскипела.
Теперь этот тип ей еще и приказывает. Однако она заставила себя выдохнуть и успокоиться. Она же решила: дышать и держаться. Что же у нее, настолько нет силы воли?
— Хорошо, — сказала она. — Но здесь нет ни одного стула. Куда же мне сесть?
— Это легко исправить, моя дорогая. — Дроссельфлауэр нажал на незаметную панель, и из стены с легким жужжанием выехало кресло.
Меган с опаской на него посмотрела.
Кресло, обитое потертым зеленым бархатом, было напичкано шестеренками. Все в нем двигалось и тикало непрерывно. Полированные ножки стояли на небольшой подвижной платформе, что позволяло доставлять кресло из ниши в стене и обратно в считанные секунды. Подлокотники тоже были из дерева — Меган уже и здесь не удивилась бы стеклу. Но ей хватило и механизмов.
— Нет чего-то проще? С детства, знаете ли, не люблю часы! — рискнула она.
Дроссельфлауэр отмахнулся:
— Не надо врать, дорогая, я знаю о вас все: где мечты, там и страхи, и часы точно в них не входят. Пожалуй, опасайся вы часов, я стал бы опасаться вас. Не хватало еще, чтобы ход часов снова… Да неважно. Садитесь, милая.
— Но я…
— Садитесь, — с нажимом повторил он, и Меган ничего не оставалось, как подчиниться.
Она с опаской шагнула вперед и присела на самый край кресла. Но то ли сработал какой-то из спрятанных в нем механизмов, то ли сама конструкция была такой — Меган мгновенно оказалась прижатой к спинке, а на талии ее застегнулся металлический ремень.
— Что?..
Она рванулась вперед и по неосторожности опустила руки на подлокотники. В считанные секунды ее запястья также оказались скованными.
— Что вы себе позволяете?! Отпустите меня! Немедленно отпустите!
— Тс-с-с-с, моя милая, тише. Вас все равно никто не услышит здесь, — все с той же улыбкой сказал Дроссельфлауэр. — Это для вашей же безопасности. Мне дорога ваша жизнь — не меньше, чем вам самой. А у нас впереди столько работы, столько чудес!
— Но почему именно со мной?! — чуть не плача, простонала Меган. — Почему не с Бритт или Хью?!
Дроссельфлауэр задумчиво потер подбородок, словно слова Меган его озадачили.
— В самом деле, почему не они, — медленно произнес он. — Я и сам думаю, как так получилось? Ведь сначала я видел потенциал совсем в другой… Еще немного, и я мог бы страшно ошибиться!
— Я не понимаю…
— Иногда тот, кто, кажется, наделен блестящим воображением и талантом на деле оказывается глух к истинным возможностям.
— Бритт бы обиделась!
— Совсем не имею цели ее обидеть, что вы! — усмехнулся Дроссельфлауэр. — Говорю как есть: поначалу я ждал, что именно она раскроется, распустится дивным цветком. Но она — даже сейчас — сопротивляется моей музыке. У нее есть — какое ужасное слово — реальность. Она цепляется за собственный узкий и бледный мир как за самое большое сокровище.
Меган повела плечами.
В таком ключе она о Бритт никогда не думала, — она вообще мало думала о Бритт до этого момента — но слова Дроссельфлауэра ее покоробили. Неужели он правда счел Бритт пустышкой? Она умна, и прозорлива, и наблюдательна, словом — настоящий художник.