Меган отвернулась и пошла прочь от родительского дома, вперед через зимний сад, и не сразу поняла, что теперь он отличается от сохраненного в ее памяти — ее родители не любили садовые скульптуры.
А здесь их было множество, и каждая — как живая, замерла, задремав под холодным снегопадом, и, кажется, вот-вот откроет глаза, но нет — спит…
Меган замерла.
С громким криком взлетели в небо черные птицы.
Звуки скрипки окутали ее, парализуя, не давая бежать, не давая даже двинуться с места, пока она смотрела — словно сквозь туман — как ее дом, ее детство и укрытие, ее поддержка и защита, обрастает вокруг другими домами, пряничными, яркими, стеклянными, и черные птицы кружат над ним, рассаживаются на козырьках и крыше, пробуют когтем черепицу…
Меган закричала, но ее никто не услышал.
А потом — она сама не услышала себя.
Глава 18ПОЖАР
— Чт-то это? — Хью буквально вцепился в Таласса, чувствуя, что еще чуть-чуть — и он вновь упадет.
— Это птицы, — выдохнул Таласс. — Они все время были здесь… Они никуда не исчезли. Все-таки это была правда…
— А ты думал?..
— Надеялся. Надеялся, что это не так.
Птицы не замолкали.
Они вышагивали по полу, оставляя на пыльной поверхности разлапистые отпечатки, косили блестящими глазами и издавали жуткие звуки, похожие на те, что возникают, если провести ножом по стеклу.
И — что хуже всего — птицы закрывали собой двери, окна, скапливались на лестнице, вспархивали под потолок, шумно хлопая черными крыльями. И явно не собирались выпускать на свободу незваных гостей.
— Это из-за них, да… Роуз? — убито прошептал Хью.
— Из-за них. Говорили, что он впустил их в себя, позволил иссушить до дна. — Горечь в голосе Таласса можно было попробовать на вкус. — И с нами будет то же самое… Ты в порядке?
— Да… — Хью провел рукой по лицу. — Чуть поцарапали… Что это вообще такое, откуда они?
— У тебя еще есть силы задавать вопросы? — Таласс выглядел бледным, по виску медленно стекала горячая капелька пота.
— Может, мои вопросы помогут нам выжить? Никто же ничего не объясняет!
Хью медленно осел на ступеньку и утянул Таласса за собой.
— Это кошмары, — краешком рта произнес Таласс, не отрывая взгляда от птиц.
Те все больше чувствовали себя хозяевами, раздирали обивку мебели, выклевывали невидимых насекомых из щелей в стенах и медленно, медленно приближались к незваным гостям.
— У любой мечты есть обратная сторона. Кошмар. Ужас. Страх. Все то, что мечтали, приехавшие в Марблит, привезли с собой, а мы и не знали… Узнали слишком поздно…
Таласса трясло.
Хью решил оставить на время расспросы, хотя ему до смерти захотелось узнать, какие такие мечтатели, и кто такие «мы», о которых говорил Таласс. Он — и мэр? Он — и Роуз? В любом случае, дело прошлое, а у них с Талассом будет еще много времени на разговоры, главное — спастись.
Хотя зря, конечно, он сразу не расспросил обо всем Роуза.
Хью совсем не вовремя ощутил укол ревности — ведь ему придется сказать Талассу про Роуза? А если он промолчит… Таласс ничего не узнает, и ему так будет спокойнее…
Нет, не будет он ему ничего говорить.
Да и нет ему больше дела до призрака в зеркале.
И до Бритт с Меган тоже.
А вот до Таласса — есть.
— Таласс, — Хью крепко сжал его руку, переплетая пальцы, — а как в прошлый раз, ну… С ними справились?
Таласс изумленно на него посмотрел.
Кажется, от страха перед птицами он потерял способность соображать. Хью тоже был к этому близок, мысли путались, но взгляд он старательно уводил от желтых пристальных глаз и пытался найти решение.
— Здесь был пожар. Из-за них?
Таласс кивнул.
— Да. Пытались их выкурить. Не получилось.
— Но огня они не любят?
— Терпеть не могут огонь.
— Так в этом наш шанс! — Хью склонился к Талассу совсем близко и зашептал на ухо. — Мы можем разжечь огонь! И пробиться с огнем к двери. Как Маугли!
Таласс моргнул.
— Какой Маугли?
— Обычный, с Красным Цветком. Там все хищники его боялись. Если у нас будет огонь, они не посмеют нас тронуть!
— А если они нападут, то уже не будет никаких нас!
Таласс и Хью замолчали, прижавшись лбом друг к другу.
Таласс тяжело дышал.
— Делай что хочешь, — наконец проговорил он. — Но где ты найдешь огонь?
— Это не так сложно, — улыбнулся Хью и осторожно, чтобы не спугнуть стаю птиц резкими движениями, полез в карман куртки.
Хью достал зажигалку и огляделся по сторонам в поисках того, что именно можно было бы поджечь. Как назло, в кухне почти ничего не осталось, кроме старой скатерти, достаточно дряхлой для того, чтобы загореться. Но скатерть лежала на столе, по которому вальяжно расхаживали несколько черных, как ночь, птиц.
— Когда дверь откроется — беги, — сказал Хью, вновь обернувшись к Талассу.
— Без тебя? — нахмурился он.
Кажется, Талассу уже удалось взять себя в руки, и сейчас ему было стыдно за минуту слабости. Хью великодушно его простил — он уже понял, насколько велик страх марблитцев перед птицами. У него и самого сосало под ложечкой, но он гнал от себя эти мысли, решив, что всегда успеет испугаться. Что такого могут сотворить с ним птицы? Страх — это тень, а у него нынче никакой тени нет.
Кровь и ноющие царапины на затылке говорили о другом.
Хью мотнул головой.
— У меня нет тени! — повторил он шепотом, и лицо Таласса посветлело, словно он сам только что вспомнил об этом. — Если я правильно все понял, ничего они мне сделать не смогут!
И, не дожидаясь возражений, метнулся вперед — к столу. План был прост: согнать птиц и поджечь скатерть, свернув ее для начала в рулон. А дальше можно будет вывести Таласса из дома, просто отгоняя птиц.
Они опасны только для того, у кого есть тень… Хью повторял это себе как мантру, медленно приближаясь к столу. Он уже забыл, что это всего лишь его домыслы, сам поверил в приятную теорию, позволяющую не бояться за жизнь — не так сильно бояться, как Таласс, по крайней мере. Потому что при взгляде в холодные пустые глаза птиц кровь застывала в жилах, и каждый шаг давался с трудом, словно тело вместо мышц и костей оказалось набито ватой.
Птицы не спускали с него глаз. Каждое движение, казалось, фиксировали их немигающие глаза. Они переступали когтистыми лапами, шевелили крыльями, то и дело расправляя черные, как смоль, перья, и следили, следили, следили за Хью.
Хью сделал еще шаг вперед, убеждая себя, что птицы не могут причинить ему вреда. Но с каждой минутой в это верилось все меньше. Неудивительно, что жители Марблита жили в таком страхе перед ними.
Эти чудовища только внешне походили на обычных птиц — их окружала аура чего-то жуткого, злого, необратимого.
Именно так ощущаются ночные кошмары, от которых не можешь проснуться, которые душат и лишают малейшей надежды на успешное спасение во сне. Те кошмары, после которых, просыпаясь, еще долгое время не понимаешь, на каком ты свете, встаешь, делаешь рутину, и просыпаешься снова, и так много раз по кругу. Хью поразила мысль — а если от птиц сбежать вообще нельзя, что им огонь? Материальны ли они?
Бедный Роуз умер, столкнувшись с ними, так что от него остался только призрак.
Что останется от самого Хью?
От этих мыслей ноги деревенели, и каждый шаг отдавался болью. Казалось, что между лестницей и столом — многие километры, преодолеть которые он пытается уже несколько часов кряду, хотя на деле не прошло и пяти минут. Да и сделать предстояло несколько шагов.
Хью и представить себе не мог, что можно так бояться.
Он пытался рационализировать свой страх — он боится Птиц, потому что у них острые когти и клювы, потому что насмотрелся Хичкока, потому что стая птиц действительно может навредить беззащитному человеку — но в конечном итоге все упиралось в то, что в волшебном городе были волшебные птицы, и никому он не пожелал бы попасть в такую сказку.
А потом птицы бросились на него, и стало не до размышлений.
Хью слышал, как кричал Таласс.
Но не мог разобрать ни слова.
В хлопанье крыл он не слышал даже собственный голос — хотя наверняка кричал.
Пламя вспыхнуло вокруг, словно дом был облит бензином. Видимо, древесина иссохла и легко подхватила огонь, зажженный Талассом.
Хью ощутил резкий запах дыма, а следом — шепот Таласса над ухом:
— Бежим. Скорее!
Не понимая еще до конца, что происходит, Хью позволил увести себя прочь из объятого пламенем дома.
Таласс и Хью выпали на крыльцо — Хью больно ударился коленом — и сползли с крыльца, выдыхая.
— Нельзя здесь оставаться, — скомандовал Таласс и поднялся на ноги, потянув за собой Хью.
Все было как в тумане. Ватные ноги не слушались, и потребовались все силы, чтобы заставить тело как-то двигаться.
— Идем, идем, — торопил его Таласс.
Но толку от его подталкиваний было мало. Хью медленно оглядывался по сторонам. Все заволокло дымом. Слышались жуткие, потусторонние крики Птиц.
Вдруг Хью почувствовал, как его куда-то потянули. Талассу пришлось закинуть его руку себе на плечо и буквально тащить вперед, чтобы они хоть как-то сдвинулись с места.
В себя Хью начал приходить только у ворот, когда Таласс изрядно запыхался тащить его на себе. Он сам был бледен и кусал губы от натуги, видно было, что и ему тяжело находиться вблизи Черных Птиц.
— Я… Я в порядке, кажется… могу идти, — пробормотал Хью, но в ответ получил только скептический взгляд.
Хью обернулся.
Дом пылал, словно был бумажным.
— Так ему и надо, — прошептал Таласс. — Давно надо было сделать это… Спалить все дотла, вместе с птицами…
— Но Таласс! — прошептал Хью, глядя в небо. — Птицы, они…
Вырвались на свободу и парили теперь в чистом небе над Марблитом, издавая душераздирающие крики.
— И… Что случилось? — осторожно спросила Бритт, стремясь развеять повисшую тишину.