Хью бережно, несмотря на уверения в надежности стенок рюмки, взял ее в руку и поднял на свет. Синее стекло переливалось всеми оттенками неба и моря. Только убирая рюмку в карман, Хью осознал, что точно такой же странный цвет в солнечную погоду имеют его собственные глаза.
Мистер Гласс подмигнул ему.
— Заходите, навещайте старика, мастер Хью, — прокряхтел он. — А то слишком часто бывает не с кем выпить чашечку какао.
Хью пообещал непременно навестить его снова и вышел за дверь.
Оказывается, он провел в гостях у стеклодува достаточно времени для того, чтобы город начал оживать. Повсюду открывались двери, множество табуреток оказалось выставлено на улице, и на них лежали свежие газеты.
Хью вспомнил, что мистер Гласс не взял с него платы, и, подумав, украдкой засунул в газету одну бусину из мешочка, полученного от Долл. Больше всего в этой жизни он не любил оставаться у кого-нибудь в долгу.
Узкие улочки Марблита путались между собой и путали Хью. Побродив по ним меньше получаса (по внутренним ощущениям), он начал сомневаться, найдет ли дорогу обратно. Потом, рассудив, что Долл явно известное в городе лицо, и к особняку на площади кто-нибудь да выведет, продолжил прогулку. Солнышко пригревало, и он расстегнул куртку и подставил теплым лучам лицо. Зима совсем не ощущалась здесь. Солнечные зайчики танцевали над мостовой.
Хью прикрыл глаза и улыбнулся, впитывая солнце. Дома оно почти не показывалось из-за туч, вечная дымка зимы серостью окутывала улицы и дома, и, по правде сказать, за перевалом он тоже не надеялся отыскать его. И так повезло…
От размышлений о солнце и городах его выбил резкий толчок в грудь. Хью пошатнулся и едва не рухнул на мостовую; чья-то рука удержала его. По груди потекло мокрое.
— Простите! — раздался над ухом взволнованный голос. — Простите, я так невнимателен!
Хью открыл глаза, осознав, что от неожиданности продолжал держать их закрытыми. С раннего детства он привык, что если закрыть глаза, проблемы и неожиданности обойдут стороной. Конечно, с возрастом он понял, что это не так, но сейчас детские привычки вернулись.
— Простите! — Человек, едва его не уронивший, полез в карман и достал платок. — Я вас еще и испачкал!
Хью перевел взгляд на свитер: по нему картинно стекали кофейные потоки. Потом посмотрел на человека. Человек обладал пронзительными голубыми глазами, ясными и чистыми, как небо над головой, обворожительной улыбкой и пустым кофейным стаканом в руках.
Немного похожий на Джуда Лоу, если бы тот только мог иметь настолько растерянное выражение лица и пренебрегал стрижкой.
— Я с самого утра такой неуклюжий! — Человек, не дождавшись реакции Хью, принялся обтирать его сам. — Уронил книги, потерял ключи, только собрался выпить кофе, чтобы голову привести в порядок, задумался — и вот. По утрам здесь редко кто гуляет, совсем не думал, что встречу кого-то…
— Я, вообще, сам виноват, — улыбнулся Хью.
Растерянность незнакомца тронула его.
— Только вчера ночью приехал в город, а здесь все необычно… Зазевался по сторонам, ворон, что называется, не считал, и налетел на вас.
— Нет-нет-нет, это я на вас налетел! С меня причитается компенсация. Вы уже пили кофе?
Хью хотел было ответить про завтрак у Долл, какао у мистера Гласса, и про то, что с Меган и Бритт они собрались пойти в какую-то кондитерскую, но у незнакомца был такой взгляд, что у Хью не повернулся язык.
— Нет, — ответил он, ни капли не покривив душой. — Кофе я сегодня еще не пил.
— В таком случае, позвольте пригласить вас в одну кофейню неподалеку. Вы выглядите как книголюб… Простите мое поверхностное суждение. Но если это так, то вам понравится это место.
— Книги я люблю, — ответил Хью. — И наверняка там можно будет помыть руки и замочить свитер? От кофе остаются пятна…
— Пятен не останется, я оплачу вам чистку у лучших прачек Марблита, — заверил незнакомец и протянул ему руку. — Меня зовут Таласс. Могу я узнать ваше имя?
— Хью, — Хью пожал протянутую руку.
— Рад знакомству, мастер Хью. Уж простите за то, как оно началось.
Место, куда Таласс привел Хью, оказалось неожиданным: словно книжную лавку оборудовали под кафе. Повсюду высились книжные полки из темного дерева, а все пространство между ними занимали хаотично разбросанные столики со стеклянными столешницами. Глубокие кресла выглядели удобными и словно заманивали посидеть с книгой час-другой, не отвлекаясь на пустяки.
Хью такие кресла любил. Подобные были в библиотеке колледжа, где он часто проводил свободные часы.
— Я ведь даже не спросил, пьете ли вы кофе, — сокрушенно вздохнул Таласс.
— Я пью кофе, — поспешил успокоить Хью. — А здесь можно брать книги?
— Конечно! — Таласс жестом подозвал молодую женщину, сидевшую за конторкой. — Это книжная лавка Брукс. Ее семья долгое время держала эту лавку просто как книжный магазин, но потом кто-то из гостей посетовал, что нельзя выпить чашечку чая за книжкой… И Брукс взяла на вооружение идею!
— А если гость испачкает книгу чаем?
— Тогда он просто заплатит за нее, — пожал плечами Таласс.
Брукс подошла к ним с кожаной папкой меню. Таласс отвел в сторону ее руку с папкой:
— Нам два кофе и самые свежие пирожные. Мастер Хью, вы предпочитаете молоко, сахар?..
— Ни то, ни то, — ответил Хью. — Просто черный кофе.
— А мне с молоком, пожалуйста. Представь себе, взял кофе на углу у Генриха, и пролил все на юношу. Невероятно стыдно!
— Пока ты искупаешь свою вину в моей лавке, никто не в убытке, — рассмеялась Брукс и вышла за дверь — видимо, там располагалась кухня.
Хью с интересом проводил ее взглядом. Брукс была миловидна, с лицом, полным веснушек, и очень обаятельна. Почти как Таласс.
— Итак, вы сказали, что приехали в город ночью? — спросил Таласс. — Я слышал ночью шум поезда, но, признаться, не был уверен, что это наша линия…
— Что, поезда здесь ходят не регулярно?
— У нас особенное движение.
— И расположение? — спросил Хью. — Города под названием Марблит нет на картах. И сеть здесь не ловит.
Таласс пожал плечами:
— Скажем так: не на всех картах есть Марблит. Он и правда глубоко в горах. Не самый популярный маршрут. Вам здесь нравится?
— Еще не распробовал. Только выбрался погулять. Кстати, а что случилось с евро и долларами?
— В смысле «случилось»?
Хью вытянул из кармана мешочек.
— Долл — женщина, которая встретила нас на станции и пустила погостить, не знаю уж почему — дала эти стекляшки, сказав, что ими тут расплачиваются. Это правда так, или она решила над нами пошутить? Было бы крайне неловко…
— О, не бойтесь. Долл никогда и ни над кем не шутит, она — самый серьезный человек в городе. Еще бы, ведь она помощница самого Мэра! А что до бусин… В самом деле, мы платим ими, а не теми деньгами, что приняты в Европе. Потому что мы — обособлены. Государство в государстве, что-то вроде того.
— Как княжество Монако?
Таласс задумчиво кивнул:
— Наверное. Почти как княжество Монако.
Брукс принесла поднос с напитками. Хью отметил, что поднос тоже был деревянным, зато чашки — из переливающегося стекла.
— Я много путешествую, — сказал он. — Но города, подобного Марблиту, еще не встречал.
Таласс встретился с ним взглядом и вдруг подмигнул.
— Что могу сказать, мастер Хью… Вам повезло!
Что до Бритт, то она никуда не пошла. Она не любила гулять по незнакомым городам, быстро в них терялась и не могла найти дорогу назад. В глубине души она подозревала, что и в нынешнее приключение влипла только потому, что отправилась путешествовать в одиночку, несмотря на попытки Брайана и Ри ее отговорить. Но братья никогда не вмешивались в ее решения: могли давать советы и предлагать варианты, но в конечном итоге слово оставалось за ней. Теперь Бритт в глубине души сожалела об этом.
Брайан и Ри снились ей ночью, но поговорить с ними не получилось. А два чужака, с которыми судьба свела ее на заснеженном перроне, разбежались кто куда поодиночке. Бритт оставалось только удивляться: кто добровольно останется в одиночестве в незнакомом месте? Но и навязываться им не захотела. Осталась в своем собственном, совершенно недобровольном, одиночестве, и отправилась гулять по площади. Здесь тоже было красиво. Очень красиво. И никуда не надо было идти.
Площадь — видимо, центральная, как часто бывает в небольших европейских городах — с четырех сторон была окружена домами. Бритт помнила, что главным зданием положено быть либо ратуше, либо дворцу, либо собору. Никаких церквей поблизости не наблюдалось, а вот ратушу она опознала сразу: по помпезному виду и флюгеру на островерхой башенке. Бритт пересекла площадь и прочитала табличку на двери. «Ратуша города Марблита» — гласила табличка, а вокруг не было ни охраны, ни работников, да и сам дом выглядел тихим и сонным. Видимо, у главы города рабочий день начинался позже, чем у Долл.
Бритт обернулась. Дом Долл стоял прямо напротив, окна в окна. Видимо, их гостеприимная хозяйка в самом деле занимала высокое положение в городе, раз ее дом так удачно расположен.
По другим домам сложно было сказать, жилые они или нет. Магазинных витрин было не видно, но и только. Быть может, там сплошное засилье юристов и менеджеров. Бритт терпеть не могла юристов и менеджеров. А художники точно не выбрали бы себе подобные дома: в них тесно творить.
На площади было пустынно. Только в западной части высилось какое-то сооружение, прикрытое шторой — не иначе, как от снега или дождя. Бритт заинтересованно покосилась на него и решила посмотреть: что там?
Она почему-то подумала про трибуну. Если есть Мэр, как она краем уха слышала из разговоров, то должна быть трибуна, с которой оный Мэр зачитывает свои указы. Она устроила альбом для рисунков удобнее под мышкой и решительным шагом направилась к темнеющему в рассветных сумерках полотну.
«Было бы забавно, если бы трибуна тоже была из стекла», — подумала Бритт, наблюдая свое отражение в крупных мозаичных плитках, которыми была вымощена площадь.