– Да, он поехал договариваться насчет билетов на самолет. Для всех нас. Мы решили, что лучше вернуться домой и ждать вестей от твоей мамы там.
Руби кивнула.
– Тетя Энджи, я хотела попросить вас об услуге.
Наконец-то.
– Да, конечно, – с готовностью откликнулась я. – Что я могу сделать для тебя?
Девочка мгновение колебалась, а затем завела руку за спину и вытащила откуда-то маленькую книгу в кожаной коричневой обложке с защелкивающейся застежкой.
– Я надеюсь, что вы сохраните это для меня.
– Что это? – настороженно спросила я, словно Руби протягивала мне подозрительно тикающие часы.
– Альбом с фотографиями, – отрывисто ответила девочка. Мне даже показалось, что сейчас она бросит альбом мне на колени и отряхнет руки, словно избавившись наконец от обузы. – Это фотографии моей матери. Ей очень нравилось фотографировать дом… – Руби огляделась по сторонам, а потом снова посмотрела на меня. – Однако она почти не фотографировала людей и не любила фотографироваться сама. Но здесь… – Она осеклась. – В этом альбоме хранятся снимки людей, которые были ей дороги.
Я понятия не имела, как реагировать на подобные откровения со стороны обычно немногословной девочки.
– Мне нужно, чтобы вы сохранили его для меня, – продолжила Руби. – Только прошу, не открывайте его. Не смотрите фотографии. Просто спрячьте и не показывайте никому. Даже дяде Полу. – Руби подалась вперед и вложила альбом мне в руки. – Особенно дяде Полу.
Я внимательно взглянула на нее.
– Ты уверена, что не хочешь оставить его у себя?
– Думаю, альбом будет… в большей безопасности… у вас.
– Эти фотографии могут пролить свет на какие-то тайны? – спросила я.
Руби немного помолчала, а потом тихо ответила:
– Я прошу об одолжении. Я вам доверила свой альбом и верю, что вы поступите правильно.
Она не высказалась прямо, но я поняла, что именно девочка хотела сказать: «Я верю, что вы не станете его открывать».
После того как Руби ушла, я принялась изучать фотоальбом. Гладкая кожаная обложка пребывала в идеальном состоянии. Никаких пятен или потертостей. Страницы альбома скрепляла тесемка, продетая в два отверстия и завязанная бантом. Защелкивающаяся застежка тускло отливала золотом. У меня даже закололо пальцы – так мне хотелось открыть альбом и заглянуть внутрь. Нет, я не собиралась разглядывать все фотографии, но хотя бы одну или две.
Но нет. Я решила, что не стану этого делать. Руби доверяла именно мне, а не Полу и не мисс Уэллс, и я должна оправдать ее доверие.
Поцеловав Пи Джея в макушку, я вышла в коридор. Дверь в комнату Руби была закрыта, но из-за нее доносилась музыка. Кажется, Элвис пел свой хит «Сейчас или никогда».
Я задумалась, куда можно спрятать фотоальбом. Первой мыслью было убрать его в чемодан, однако мне стало ясно, что Пол наверняка его обнаружит, ведь чемодан у нас с мужем был один на двоих. И тогда я вспомнила про старый, видавший виды рюкзак Пола, в который при отъезде упаковала вещи Пи Джея. Скромных размеров рюкзак как нельзя кстати пригодился для крошечных рубашек, носочков и штанишек малыша. Сюда же я сложила чистые подгузники и несколько непромокаемых пеленок. Я присела перед рюкзаком на корточки и сунула альбом в стопку аккуратно сложенных подгузников. Переодевала Пи Джея только я. Так что никому и в голову не пришло бы искать альбом среди детских вещей.
Глава 33Руби
Было очень важно перехватить его до того, как он окажется дома, поэтому Руби выбралась через окно, прошла через лес и оказалась на Стоун-Ридж-роуд. Заметив бирюзовый «фэрлейн», она помахала рукой, и он остановился.
– Что ты здесь делаешь? – спросил дядя Пол.
– Мне нужно поговорить с тобой наедине.
Он съехал на обочину, заглушил мотор и, не убирая рук с руля, повернулся к Руби.
– Все очень плохо, – сказала она. – Тебе это не понравится.
Дядя Пол медленно кивнул:
– Ладно, но ведь ты все равно мне расскажешь.
Руби, поджав губы, настороженно изучала его лицо.
– Сначала мне нужно знать… быть уверенной на сто процентов, что ты примешь мою сторону, что бы ни случилось.
Дядя Пол молчал.
– Только на тебя я могу положиться. – Руби наклонилась ближе и прошептала: – У меня много денег.
– Денег? – Она видела, что дядя заинтригован. – Что ты хочешь этим сказать?
– Я не прячу их под матрасом, но знаю, где добыть, – объяснила Руби и коснулась его плеча. – Только нужно, чтобы кто-нибудь помог. А у меня нет никого, кроме тебя, дядя Пол.
Пол открыл рот, и Руби знала, что он хочет спросить ее о Шепарде, а еще больше хочет узнать, зачем она вызвала его на разговор.
– Руби, ты можешь мне доверять. Расскажи все, дорогая, и не сомневайся в моей преданности.
Глава 34Энджи
Я собиралась укладывать Пи Джея спать, когда зазвонил телефон. Я поспешила на кухню и сняла рубку.
– Резиденция Глассов.
– Энджи? – раздался женский голос.
– Да. – Это была не мама и не одна из сестер или подруг. И не директор школы, которая звонила вчера. Как, бишь, ее? Миссис Хоук.
– Энджи, это Джин Келлерман. – И прежде чем я успела что-либо ответить, она продолжила: – Я просто хотела… извиниться – вот, пожалуй, подходящее слово. Да, я хотела извиниться за свою статью во вчерашней газете. Я совсем не подумала о реакции Пола. – Она выдержала паузу, а потом заговорила снова: – Он ее видел?
– Видел. – Я старалась говорить как можно безразличнее.
– Надеюсь, он на вас не разозлился? Я знаю, что Пол не склонен выносить сор из избы.
Я выдохнула, а потом спросила:
– Откуда вы это знаете, Джин? Во время нашей первой встречи вы сказали, что муж должен вас помнить, но он ответил, что не помнит. – Я пересекла кухню, налила стакан воды и сделала большой глоток. – Однако мне сразу стало ясно, что вы знакомы, и очень хотелось бы услышать объяснение.
– Частично об этом рассказывалось в статье. Вы читали ее?
– Мне удалось прочитать только то, что была написано на первой странице. – Ужасно не хотелось признаваться, что Пол вырвал газету у меня из рук.
Я огляделась, задумавшись о том, что стало с газетой. Должно быть, Пол ее выбросил.
Джин молчала.
– Так, может быть, вы все же объясните? – не сдавалась я.
– А вы спрашивали об этом у Пола?
Я призналась, что не спрашивала.
– Знаете, – в голосе Джин послышалось облегчение, – я поступлю неправильно, если раскрою весьма… личную информацию, которой мужчина не поделился даже с собственной женой, но если вам неловко разговаривать с Полом, то в нашей редакции есть копия вчерашней газеты, так что в любое время можете приехать и почитать.
Я ничего не ответила, а вместо этого спросила:
– А почему вы не возле нашего дома? И почему нет других репортеров? Вчера представители прессы обложили нас со всех сторон, а сегодня все куда-то подевались.
Джин рассмеялась.
– Вчера вечером стало известно, что в Йонкерсе полиция накрыла банду наркоторговцев. Так что теперь все там. Я тоже поеду, только чуть позже.
– О… – Я не знала, что сказать. – Пожалуй, для нас это хорошо.
В этот момент расплакался Пи Джей, и я закончился разговор.
Пол вернулся около полудня. Я как раз освобождала кухонные полки от продуктов.
– И что мне со всем этим делать? – спросила я. – Думаю, банки можно пока оставить в отличие от муки, сахара, печенья и круп.
Пол покачал головой.
– Просто выброси все. Это уже никому не нужно.
Я с минуту смотрела на мужа. Мне отчаянно хотелось рассказать ему о просьбе Руби, показать альбом с фотографиями и вместе узнать, что за тайны он хранит. Хотелось рассказать о звонке Джин и заставить его признаться, если он действительно что-то скрывает. Мне хотелось избавиться от тайн и недомолвок, чтобы развеять витающую над Стоункиллом зловещую атмосферу недосказанности и двигаться дальше.
Однако интуиция подсказывала, что это не слишком хорошая идея, хотя мне и не нравилось, что у нас с Полом появились друг от друга какие-то секреты.
Чего я действительно хотела, так это вернуться к прежней жизни, где были только я, Пол и малыш. К жизни, в которой остальных Глассов не существовало.
Пол показал мне билеты, аккуратно уложенные в конверт с ярко-красным логотипом авиакомпании «Нортвест эйрлайнс».
– Мы улетаем во вторник. На понедельник билетов не было. Помоги Руби собрать вещи.
Я провела пальцами по конверту, словно там лежал пропуск участника состязаний лозунгов и рифмовок, которые так обожала моя мать, не терявшая надежды стать очередной обладательницей приза в тысячу долларов.
Я постучала в дверь.
– Руби? Можно войти?
Сначала мне никто не ответил, а потом раздалось приглушенное «да», и я вошла в комнату.
Мое внимание привлекло большое створное окно, из которого открывался вид на лес. Сквозь листья раскидистого клена, растущего недалеко от дома, пробивались солнечные лучи.
Я перевела взгляд на книжную полку, заставленную книгами, которые и сама читала несколько лет назад, учась в старших классах школы. «Алая буква», «Гордость и предубеждение», «Большие надежды». Я улыбнулась, подумав о мисс Уэллс, диктующей список обязательной литературы. Однако рядом с классическими произведениями я увидела и более современные, которые ученикам не только не рекомендовали, но и, возможно, даже запрещали читать: «Лолита», «451° по Фаренгейту», «Гроздья гнева». Во всяком случае, так было, когда я училась в школе.
Руби лежала на кровати с книгой «Убить пересмешника» в руках, уставившись на меня невидящим взглядом.
Я сказала ей о билетах на самолет и необходимости собрать вещи.
– Можешь взять с собой некоторые из этих книг, если хочешь, – кивнула я на книжную полку и улыбнулась в надежде показаться по-матерински великодушной и доброй. – Думаю, неплохо, когда под рукой есть любимые романы. У моих родителей очень богатая библиотека, а вот в коттедже, где мы живем с дядей Полом, для книг, к сожалению, нет места. Но ты сможешь брать книги у моих родителей.