Вечером накануне Дня матери Глассы пригласили Пола и миссис Хоук на ужин.
– Прошу вас, зовите меня Кристина, – обратилась директор к Силье, когда Пол представил свою даму.
Силья вскинула брови, но ничего не сказала.
Чуть раньше она попросила мужа приготовить что-нибудь изысканное: например, курицу в вине или камбалу по-французски – с жареными грибами и каперсами. Генри прекрасно справлялся с подобными блюдами, но на этот раз настоял на простом угощении. Ужинали на заднем дворе. Генри установил гриль и приготовил на нем гамбургеры, которые подал с картофельным салатом и печеными овощами. Силья недовольно нахмурилась, но возражать не стала. Вместо этого откупорила бутылку лучшего каберне, наполнила бокалы и поставила их на ржавый металлический стол, который шатался на неровных плитах, несмотря на все попытки Генри придать ему устойчивость.
– А вы готовите, Силья? – поинтересовалась Кристина.
Было только шесть часов вечера, но под двумя раскидистыми дубами царил полумрак. Чтобы прогнать москитов, Генри зажег свечу.
Силья покачала головой.
– Я работаю в сфере общественного питания, но сама готовлю нечасто. В нашей семье шеф-повар Генри.
– Действительно очень вкусно, – кивнула Кристина.
И все же это было не лучшее блюдо Генри. Очевидно, посторонний человек за столом отвлек его настолько, что он перепутал время приготовления еды. Мясо в гамбургерах оказалось пережаренным, а овощи, наоборот, почти сырыми. И все же никто даже пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь, что, по мнению Сильи, было не очень красиво со стороны присутствующих.
Силья задумалась: с каких это пор она стала столь критичной по отношению к мужу? Неужели теперь, оставив надежду на то, что Генри когда-нибудь займется чем-то стоящим, она вознамерилась сделать из него идеального домохозяина?
За ужином Силья пила больше, чем когда бы то ни было. Кристина от нее не отставала. Когда у женщин развязались языки, директор выложила о себе все. Она закончила колледж Барнард (в который Силья так мечтала поступить, но не могла себе позволить), во время войны вышла замуж, а после возвращения мистера Хоука из Европы они прожили вместе еще несколько лет, а потом решили разойтись, тем более что детей так и не нажили.
Кристина пожала плечами:
– Мы вовсе не собирались разводиться, но, наверное, я просто ждала, когда в моей жизни появится вот этот красавчик. – И она с обожанием посмотрела на Пола.
Силье показалось это забавным, но виной тому было скорее всего количество выпитого вина, а вовсе не комичность ситуации. Силья вдруг ощутила себя более великодушной в суждениях. В конце концов, может, и неплохо, что Пол останется в Стоункилле.
Женщины обсудили любимые фильмы и актеров – Кристина была ярой поклонницей Гэри Купера, в то время как Силья обожала Кэри Гранта, – и договорились, что в один из уикендов сходят вместе в кино.
Вечер закончился довольно поздно. Проводив гостей, Генри и Силья молча поднялись на второй этаж. Силья устала, к тому же у нее так кружилась голова, что она упала в постель, даже не пожелав мужу спокойной ночи.
– Не понимаю я этого праздника, Дня матери. Зачем он вообще нужен? – сказал Генри, принимаясь мыть оставшиеся после завтрака тарелки. – Особенно таким женщинам, как ты, Силья. Тебя и так каждый вечер ждет вкусный ужин и по выходным ты отдыхаешь. Каждый день – День матери, верно?
Вздохнув, Силья взяла с кухонного стола воскресный выпуск «Таймс» и молча направилась в гостиную.
Во всяком случае Руби сделала в школе поздравительную открытку, которую Силья поставила на каминную полку и которой любовалась целый день. «Счастливого Дня матери самой лучшей маме в мире». Интересно, Руби сама придумала эту фразу или ее продиктовала всем ученикам учительница?
Вспоминая об ужине в компании Кристины Хоук, Силья испытывала смешанные чувства. Тогда ей было весело, но теперь она испытывала смущение от того, что подружилась с разведенной школьной директрисой, живущей во грехе с ее легкомысленным деверем. Разве подобные отношения не ниже достоинства Сильи? Она наверняка могла бы найти подругу получше. Только вот где? Силья вспомнила знакомых ей женщин, начиная от работающих соседок и заканчивая гордыми представительницами местного высшего общества, и поняла, что не имеет ничего общего ни с одной из них. Кристина же по крайней мере любила кино.
В июне они с Кристиной наконец-то сходили в кино, на фильм «Вор» с Ван Хефлином и Эвелин Кейс в главных ролях. Это была мрачная история о полицейском, влюбившемся в замужнюю женщину и убившем ее мужа под видом самообороны. Пара поженилась, но потом героиня Эвелин Кейс узнала, что возлюбленный убил ее первого мужа. К тому же дело осложняла ее беременность. Закончилось все довольно печально. Влюбленные расстались, а полицейского застрелил при попытке к бегству помощник шерифа.
Когда на экране появились заключительные титры, женщины, не сговариваясь, посмотрели друг на друга.
– Что ж, у каждого мужчины есть свои маленькие грязные секреты, – сказала Кристина, но, заметив странный взгляд Сильи, улыбнулась и потрепала ее по руке. – Маленькие грязные секреты – это еще не конец света. Если бы вы только знали, сколько людей за закрытыми дверями творят неизвестно что, ваши собственные тайны покажутся пустяковыми.
Так ли было на самом деле? Силья часто думала о собственном безвыходном положении, но, наверное, другие люди сталкивались с куда более серьезными проблемами.
Пол и Кристина еще несколько раз приходили на ужин к Глассам, а женщины по выходным вместе посещали кинотеатр, но с наступлением октября Силья почувствовала, что Кристина к ней как будто бы охладела. Она никогда не перезванивала и никогда не назначала встреч первой. Наступив на горло собственной гордости, Силья попросила мужа узнать у брата, в чем дело, и тот ответил, что с наступлением осени Кристина с головой погрузилась в работу в школе.
«Как унизительно… – думала Силья. – Как унизительно пытаться завязать дружбу и быть отвергнутой. И кем? Такой же белой вороной, как и я».
Она попыталась обо всем забыть, но лишь еще острее ощутила собственное одиночество.
Холодным ненастным днем накануне нового 1951 года на пороге дома Глассов возник Пол с саквояжем в руках и сообщил, что пришел попрощаться.
– Мне нужно двигаться дальше. Мой поезд отправляется через двадцать минут. Меня здесь больше не хотят видеть.
– Пол, – Генри выступил вперед и сжал плечо брата, – ты знаешь, что мы всегда тебе рады.
– Я совершил ошибку, – тихо произнес тот. – Мне не стоило связываться… не стоило здесь оставаться. Я хотел, чтобы Стоункилл стал тем местом, куда мне захочется время от времени возвращаться. А теперь… – Он беспомощно огляделся. – Передайте Руби, что я заходил, ладно?
Силья почувствовала, как непроизвольно поджала губы.
– Они с Сарой отправились к О’Брайенам поиграть с девочками. Их дом в конце квартала, – кивнула она через правое плечо. – Можешь зайти попрощаться.
На лице Пола отразилась тревога.
– Нет, это не… Не хочу мешать игре, – он отвел взгляд, – и не хочу стучать в дверь совершенно незнакомых людей.
– Не глупи, – продолжала настаивать Силья. – Ты же знаком с О’Брайенами. У них несколько дочерей. Разве Кристина не нанимала старшую, чтобы пару раз в неделю гулять с собакой?
Пол покачал головой.
– Ничего об этом не знаю. К тому же мне нужно поторапливаться. У меня совсем нет времени заходить куда-либо.
Как некрасиво с его стороны! Силья не могла поверить собственным ушам и взглянула на Генри, но тот лишь пожал плечами и протянул брату руку:
– Удачи тебе. Не пропадай, дружище. Пиши.
– Непременно, – кивнул Пол, спустился с крыльца и пошел прочь.
Генри вернулся к своему занятию – он шлифовал балясины и перила лестницы, чтобы заново покрыть их краской, а Силья, стоя в дверях, глядела вслед Полу, быстро удалявшемуся по Лоуренс-авеню. Вскоре он свернул за угол и исчез из вида.
Силья пребывала в шоке. Он даже не нашел минутки, чтобы попрощаться с Руби, да еще накануне ее дня рождения! Этот поступок был за пределами понимания Сильи, ибо она никогда не сталкивалась с подобным проявлением эгоизма.
Должно быть, случилось что-то из ряда вон выходящее. Что-то более серьезное, нежели заурядный разрыв. Только вот что именно, Силья не знала. А Генри? Он знал? Этого она не могла сказать.
Когда Руби, выплакавшись вволю из-за отъезда дяди Пола, наконец уснула, Силья усадила Генри перед собой и сообщила, что собирается заняться поисками нового дома.
– Мы не можем здесь жить. Я больше ни секунды не могу оставаться в этом доме, в этом городишке. Я знаю, чего хочу, Генри. Я много работала и заслужила этого. И Руби тоже.
Генри сидел опустив глаза, и Силья не сомневалась, что он понял скрытый в ее словах намек. Они с Руби заслужили. Но не он. Однако было ли это честно? Генри воевал и едва не лишился жизни, потерял часть себя – и телесно, и морально, – чтобы никогда не стать прежним, поэтому Силья смягчилась:
– Это для всех нас. Втроем мы сможем начать все с чистого листа. Вот увидишь.
Генри поднял глаза, и Силья увидела, что он раздумывает над сказанным.
– Могу я построить тебе дом? – спросил он. – Ты позволишь мне построить для тебя дом твоей мечты, Силья?
Силья вспомнила, что несколько лет назад, когда они только переехали в Стоункилл, она хотела, чтобы Генри стал строителем. Ее тронул порыв мужа, только вот времена изменились. Она не хотела жить в доме, который ничем не отличался бы от остальных. Да, она ценила умения Генри, но вовсе не желала, чтобы он потратил несколько лет на постройку жалкого подобия того, каким, по его мнению, должен быть современный модный дом.
Поэтому Силья решительно покачала головой:
– Нет, не позволю. – И набрав в грудь воздуха, продолжила: – Если хочешь найти работу и заплатить за постройку дома, я препятствовать не стану. Но ты не будешь строить дом сам. Я хочу, чтобы этим занялись специалисты.