Губы Генри сжались в узкую полоску.
– А сейчас? – спросил он наконец. – Сейчас у тебя есть женщина, Пол?
– Как тебе сказать… У меня было много женщин. Много женщин за много лет. – Пол усмехнулся. – Кто знает, что я оставил после себя? Возможно, по всей этой чертовой стране бегают Полы-младшие.
– Но в данный момент? – не унимался Генри. – В данный момент есть кто-то?
Пол поморщился и ответил брату, что сейчас у него никого нет.
– Вот тебе мой совет, – сказал Генри. – Помоги мне со строительством – на это потребуется еще несколько дней, – а затем отправляйся в путь и найди место, где захочешь обосноваться. Где-нибудь подальше отсюда. Да подыщи симпатичную девушку. На таких парней, как ты, западают многие хорошенькие девушки, Пол. – Он отер пот со лба и добавил: – В море полно рыбы. И если будешь выбирать с умом, найдешь ту, которая убережет тебя от проблем.
Глава 46Силья
1959 год
Теперь, когда все внимание Генри было поглощено бомбоубежищем, он совсем перестал готовить и убираться в доме. Его собственная комната содержалась в полном порядке, к тому же раз в неделю он убирался в ванной комнате, которую делил с Руби. Но в остальном лишь время от времени смахивал пыль с поверхностей да загружал в посудомоечную машину грязную посуду после ужина. Сложные блюда заменили мясной хлеб, сандвичи с тунцом или замороженные рыбные палочки. Правда, Силья почти не обратила на это внимания. Вращаясь в ресторанном бизнесе, она могла отведать изысканных блюд и на работе, к тому же несколько раз в неделю обязательно ужинала с Дэвидом. А вот грязный дом начинал нервировать. Она вновь высказала предложение нанять горничную, но Генри и слышать ничего не хотел.
– Только попробуй нанять горничную, я тут же вышвырну ее вон! Никаких посторонних в этом доме, и это мое последнее слово. – Он гневно взглянул на жену. – Хочешь чистоты – займись уборкой.
– Ладно, Генри. Ты упрямый как осел, и я вижу, что переубедить тебя мне не удастся.
Одну из суббот в середине мая Силья посвятила наведению порядка. Пол наконец уехал, на носу было лето, и дом нуждался в тщательной чистке, как желудочно-кишечный тракт в касторовом масле.
Проходя мимо комнаты Генри с тряпкой в руке, Силья задержалась и, немного поколебавшись, все же вошла внутрь. Уж убираться, так убираться.
Воздух в комнате Генри оказался довольно спертым, поэтому она распахнула окно, чтобы впустить свежий весенний ветерок, и, напевая себе под нос, принялась протирать пыль. На прикроватном столике она заметила стопку брошюр: «Как узнать коммуниста среди нас», «Насколько важно быть подготовленным», «Вы В САМОМ ДЕЛЕ знаете своих любимых?»
«Господи, неужели он это всерьез?» – подумала Силья, открыла одну из брошюр и начала читать:
«Дело не в том, как они выглядят, а в том, как себя ведут! КОММУНИСТОМ может быть кто угодно. Автомеханик. Продавец в магазине. Женщина, сидящая рядом с вами в поезде.
Как его узнать?
Посмотрите, что он читает, но не позволяйте ему заметить слежку. КОММУНИСТЫ очень ХИТРЫ.
Слушайте, что он говорит. Отпускает ЗЛОБНЫЕ замечания в адрес ВАШЕГО правительства? КОММУНИСТ.
Его ПРИВЛЕКАЮТ мужчины? КОММУНИСТ.
Она рассчитывает получить РАЗВОД? КОММУНИСТ».
Силья направилась на кухню и, протянув Генри брошюры, спросила:
– Откуда это?
– Существуют определенные группы. И одна из таких есть в Стоункилле, – спокойно ответил он.
– Группы? Что за группы?
– Мне полезно общаться со своими единомышленниками.
– С единомышленниками? – Силья покачала головой. – О чем ты говоришь, Генри?
Он пожал плечами.
– Я и не ждал, что ты поймешь. Именно от тебя я не ждал понимания.
– Что все это означает? – Силья скрестила руки на груди. – Ты хочешь сказать, что считаешь меня коммунисткой?
Генри ответил не сразу:
– Я не знаю тебя, Силья. И мне кажется, никогда не знал. – С этими словами он отвернулся и принялся нарезать спаржу большим ножом.
– Мы женаты семнадцать лет, Генри, – произнесла Силья. – Как ты можешь такое говорить?
– Я не знаю, чем ты занимаешься целыми днями, не знаю, с кем ты общаешься.
– О господи! – взорвалась Силья. – Да я целыми днями работаю! Чтобы у нас был этот красивый дом, чтобы ты мог целыми днями сидеть и размышлять о жизни или заниматься строительством убежища и планировать, что делать в день Страшного суда. Вот чем я занимаюсь.
Силья опустила взгляд. Да, она действительно много работала, но почти все свободное время проводила с Дэвидом. Именно встречи с ним она так ждала, ведь на завтра они запланировали прогулку по городку Паунд-Ридж, однако Генри было вовсе не обязательно знать об этом.
– Твоя работа и является основной проблемой, – пожаловался муж. – Тебя целыми днями нет. Другие жены так себя не ведут.
– И кто же в этом виноват? – Голос Сильи задрожал, и она разозлилась на себя за это, ведь в такой ситуации они оказались из-за Генри, а вовсе не из-за нее. – Кто виноват в том, что твоя жена содержит семью? Кто виноват в том, что мы не такие, как все?
– Я никогда не просил тебя взваливать эту ношу на себя, – возразил Генри. – Ты сама этого захотела. В противном случае я поступил бы в колледж и содержал семью, как и полагается мужчине.
Силья недоумевала. О чем он говорит? Генри не проявлял ни малейшего желания поступить в колледж по возвращении с войны. Единственное, чем он занимался, так это дурацкие заочные курсы детективов, да и те не закончил.
– Ну так давай, вперед! Руби уже шестнадцать, и ей больше не нужно, чтобы ты приглядывал за ней целый день. Получи образование, Генри. Реши, чем ты хочешь заниматься. Ты еще достаточно молод, у тебя впереди долгая жизнь.
– Нет. – Генри развернулся к жене, подняв над головой нож и крепко сжимая его рукоятку. – Нет, Силья, для колледжа слишком поздно. К тому же… – Его взгляд задержался на брошюрах. – Я нашел себе работу и теперь знаю, почему все случилось так, как случилось. Это мое предназначение.
– Что ты хочешь сказать? В чем твое предназначение?
Генри взмахнул ножом – его лезвие устрашающе блеснуло в лучах солнца – и направил его на жену, остановившись лишь в дюйме от груди.
– Господи, Генри, убери от меня эту штуку. – Она сделала шаг назад и повторила вопрос: – Так что ты хочешь сказать?
Однако Генри и не думал останавливаться. Он обошел стойку и двинулся на жену, сжимая нож так сильно, что побелели костяшки пальцев.
– Перестань, – произнесла Силья. – Остановись и ответь на вопрос. Пожалуйста.
Может, он остановился потому, что она произнесла слово «пожалуйста»? Силья не знала наверняка. Как бы то ни было, Генри положил нож на стойку и посмотрел жене прямо в глаза.
– Я не просто читаю эти брошюры, Силья, я их пишу.
Направляясь по Тридцать пятому шоссе на встречу с Дэвидом и вспоминая события вчерашнего дня, Силья испытывала скорее тревогу, чем гнев. Хорошо, что Руби не видела, как Генри размахивал ножом. К тому же Силью беспокоили эти брошюры. Оставалось только догадываться, что подумал бы Генри о Дэвиде, если бы вдруг узнал, с каким мужчиной встречается его жена.
Не то чтобы Дэвиду было что скрывать. Вовсе нет. Да, он сочувствовал положению рабочих, как и любой обладающий добрым сердцем человек, но при этом не состоял ни в одной коммунистической организации. Да, он был весьма откровенен в своих убеждениях, но при этом не вел никакую подрывную деятельность. Однако Генри наверняка счел бы иначе и пришел в ярость, и не столько из-за того, что жена завела любовника: его взбесила бы личность этого самого любовника.
Но они с Дэвидом вели себя очень осторожно, так что Силье не о чем было беспокоиться: Генри никогда ничего не узнает.
И все же написанные мужем брошюры заставили ее призадуматься. Они были ужасны, однако вовсе не из-за нелепого содержания. Силью поразило, насколько беден язык автора, словно их писал ребенок, которого плохо обучили грамматике. Силья вспомнила письма Генри с фронта. Они были короткими, лишенными деталей, но тогда она сочла, что во всем виновата окружающая обстановка и отсутствие времени.
Мать Сильи тоже когда-то изготавливала листовки и плакаты, которые отличал прекрасный слог и грамотная речь. Именно от матери Силья узнала не только о социализме, но и о том, как правильно и красиво строить фразы. Под ее руководством брошюры Генри выглядели бы гораздо лучше и солиднее, а слова заиграли, притягивая к себе внимание. Из них с Генри получилась бы отличная команда: если бы только они находились по одну сторону баррикад, – но говорить об этом слишком поздно.
Лучше бы Силья вообще никогда не узнала об этих брошюрах. Она твердо усвоила урок и отныне будет держаться подальше от комнаты мужа и не станет совать нос в его дела.
К июню убежище было готово. Силья не могла представить более неразумной траты денег и времени, но Генри трепетал от восторга.
– Идем, я покажу тебе, что получилось!
Когда она осторожно начала спускаться, лестница – а именно ряд металлических ступеней, закрепленных в бетонных стенах, – заставила ее почувствовать себя крайне неуютно, а с нижней ступеньки и вовсе пришлось спрыгнуть в темноту. Медленно, придерживаясь руками за твердые холодные стены узкого коридора, Силья двинулась навстречу тусклому свету и оказалась в основном помещении убежища.
Пройдя вперед, Генри зажег работающую на батарейках лампу. Силья огляделась и вынуждена была признать, что муж тщательно все продумал. Убежище получилось довольно просторным: чтобы пройти от одной стены до другой, потребовалось сделать четыре широких шага, – и все же казалось, что стены давят на нее со всех сторон, будто хотят поглотить целиком.
– Мы можем с легкостью прожить здесь целый месяц, – уверенно заявил Генри, постукивая рукой по бетонной стене. – Ничто не может проникнуть сюда извне. Мы в безопасности, как впавшие в спячку жуки.
А что потом? Силья очень хотела задать этот вопрос: «Что будет, когда мы выйдем наружу, а мира больше нет?» Она не желала бы оказаться одной из нескольких выживших. Лучше уж пусть бомба разнесет ее на куски. Смерть будет предпочтительнее. Наверное, Генри тоже понравился бы такой исход. Возможно, втайне он мечтал о том, чтобы, когда упадет бомба, жена находилась далеко от Стоункилла и его любимого убежища.