Стеклянный меч — страница 16 из 41

– Сначала, извините, формальности, – сказал корнет, раскрывая папку и вытаскивая из неё «опросный лист» – знакомый бланк, очень знакомый… – Полное имя?

– Моорс, Динуат.

– Число исполнившихся лет?

– Тридцать шесть.

– Образование?

– Военное училище имени маршала Армали.

– Семейное положение?

– Не женат.

– Сведения о ближайших родственниках?

– Сводный брат Чак, сидит этажом ниже. Его жена и дочь. Двоюродный дядя доктор медицины Мор Моорс, проживает в Парабайе. Вроде бы все… Во всяком случае, больше вспомнить не могу.

– Место жительства?

– Город Верхний Бештоун, санаторий «Горное озеро».

– Там и работаете? Или служите?

– В настоящее время – вольный старатель. Ну, или в недавно прошедшее.

– Поня-атно… – протянул корнет и посмотрел за моё плечо. Я оглянулся. Там был только шкаф. – Ладно, с формальностями всё. Про то, что мимо вас и через вас захваченную докторшу не проводили, мне сказали. Так вот… – он посмотрел на только что заполненный (на одну двадцатую примерно) опросный лист, будто рассчитывая там что-то неожиданное для себя увидеть. – Вы в каком звании ушли в отставку?

– Я не уходил в отставку – сказал я. – Скорее всего, я числюсь погибшим.

– Вот как? – удивился корнет.

– Вы же, наверное, знаете, что произошло в Верхнем Бештоуне?

– К стыду своему, нет.

– В День Прояснения там погибло почти всё население – и гражданские, и гарнизон. Один из офицеров сошёл с ума и взорвал заложенные вдоль границы газовые мины. Потом там начались столкновения, переросшие в гражданскую войну. Захватившую весь этот край.

– А вы?…

– Получил отравление, но почему-то не умер. Примерно через год встал на ноги. Решил, что… ну, понятно.

– Но вам же положена пенсия, льготы всякие…

– Ничего мне не положено, – сказал я. – Я ведь не присягал Республике. Стоял на страже преступного режима.

– Понятно, – кивнул он. – А в каком вы звании были?

– Штаб-майор.

– Гвардии?

– Ну, естественно. Командовал ротой прикрытия.

– Понятно… – повторил он. – А старательством который год промышляете?

– Два сезона полных и один частично, – сказал я, прибавив лишний полный сезон.

– То есть в Долине ориентируетесь хорошо?

– Насколько это вообще возможно.

– Понятно, – снова сказал он. – Поможете нам найти нашу докторшу? Её наверняка держат где-то в Долине.

– А что, такой ценный кадр?

– Начальник говорит, что да.

Я сделал вид, что думаю.

– Отказаться же я не могу, правильно?

– Нет, ну почему? Можете… наверное. Просто – что дальше-то?

– Вот и я об этом.

– А так мы вас в штат введём, хоть что-то заработаете да домой увезёте. Соглашайтесь.

– Ну… соглашаюсь.

– А брат?

– Думаю, он тем более согласится. Слушайте, а позвонить домой отсюда можно?

– Пока нельзя. Письмо можно передать, внизу военная база есть, там солдат в ящик бросит. Недели через две нормальную связь обещают сделать, не раньше. Горы, сами понимаете.

– Да, горы… Ну, расскажите подробнее, что случилось.

* * *

Когда я узнал имя пропавшей докторши, я чуть не упал со стула. Надеюсь, корнет этого не заметил.

* * *

Нас с Чаком подселили к двум экспедиционным старателям – тому, который нас вёл, человеку без примет, похожему на множество людей сразу – внешность идеального шпиона, ещё подумалось мне, – и второму, которого наоборот трудно было бы с кем-то перепутать или забыть: сухой, жилистый, с узким лицом и слегка раскосыми глазами, длинные тёмные прямые волосы – просто древний кидонский царь из кино про расхитителей гробниц. И звали его по-древнему: Зорах. Правда, реальный мудрый царь Зорах, если придворные художники не врали, был чудовищно толстопуз и лыс. Как звали неприметного, я долго не мог запомнить, наконец записал: Бене. Имя как имя…

Зорах был профессиональным старателем с ещё дореволюционным стажем. Кем был Бене, я так и не понял – он вроде бы сказал, но совсем уклончиво. Слова произнесены, но информация не поступила. Хотя по тому, как он нас сюда вёл, можно было понять, что Долину он топчет не первый год. И не третий.

От него, впрочем, я узнал кой-какие детали похищения Рыбы, которые корнет забыл сообщить, а может, не захотел по какой-то причине. Хватились её под утро – нашли окоченевшего офицера, то ли её порученца, то ли адъютанта (во выбилась в люди наша Рыбка!). Офицер умер от потери крови, рана была нанесена чем-то исключительно острым по правой стороне шеи – причём рассечена оказалась только вена, а артерия уцелела. Судя по кровавому следу, он шёл в башню, которую занимала Рыба, но упал на ступенях, потерял сознание, а потом и умер. Из оборудования пропало много чего, в основном медикаменты и хирургический инструментарий. Можно было понять, что Рыбу похитили именно как врача – а значит, где-то поблизости скрываются вооружённые люди, и кому-то из них нужна квалифицированная медицинская помощь. Собаки, пущенные по следу, уверенно повели погоню в Долину, но потом вдруг потеряли нюх – похоже, тропу чем-то посыпали… или… – но тут неприметный стал вдруг невнятным.

* * *

Остаться с Чаком наедине как-то не очень получалось. Вроде бы мы были не под конвоем и не под надзором, но здесь просто было очень тесно – как в том же лагере. Чак продолжал мне не нравиться, ибо участвовал во внешней жизни каким-то малым процентом своего естества, а прочее участвовало во внутренней жизни, в самой глубокой её части – и что оно там делало, понять было невозможно.

К сообщению о том, кого нам придётся искать, он отнёсся с лёгким любопытством, корнет это засёк, спросил: знакомая? – на что получил обстоятельный ответ: учились в одной школе, но она классом младше; я же сказал, что по имени не помню, может, и учились, ничего не могу добавить; если увижу, то вспомню. Или не вспомню…

Похищение произошло пять дней назад – как раз в тот день, когда вырезали Чакову артель. Думаю, он и сам это смог сосчитать. От этого, наверное, и был столь мрачен. Потому что такие люди в живых Рыбу не оставят ни при каком раскладе.

Я же был мрачен по другой причине: когда корнет опрашивал Чака, меня он попросил побыть снаружи. Я и побыл. А снизу вверх голоса хорошо доносятся, особенно в башнях. Поэтому я и услышал, как внизу тихо разговаривали двое, я их не видел, а они меня. Получалось из разговора, что из «Птички» сюда сообщили о побеге двух подконвойных, а значит, похищение врачихи – это сто процентов их рук дело, и скрываться они должны где-то совсем рядом, поскольку один наверняка неходячий, а неходячий он потому, что из «Птички» они попятили… – и невидимый назвал какой-то предмет, я не разобрал, в второй сказал: «А, ну тогда понятно», – и я загрузил себя праздными размышлениями о странном предмете, который делает одного из похитителей неходячим, а второй бегает по окрестностям и добывает врача… в общем, в голову так ничего и не пришло. Но они, внизу, так уверенно об этом сказали…

И ещё я подумал, что будет очень плохо, если поисковики наткнутся на Эхи, который наверняка прячется где-то поблизости. Но как с этим быть, я не знал. Предупредить о нём – всё равно, что сдаться самому. Обратно в «Птичку» мне не хотелось, но если придётся, то… то придётся. Или хитрющий и умнющий архи выкрутится сам?

Я так и не понял, удалось ли мне поспать в эту ночь.

* * *

Зорах закончил инструктаж, а я продолжал изучать карту. История поисков Рыбы выглядела не очень логичной – одна поисковая группа делала короткие, километров по пять-семь, радиальные маршруты, а вторая дважды как будто бросалась в погоню – один раз на сутки, второй (это к нам в гости) – на двое. Оба раза группы возвращались «короткой дорогой», и это наталкивало на мысль о том, что искали «не там, где грибы, а там, где травы нет» – не для результата, а для галочки.

Или под шумок искали что-то другое…

Я ещё раз изучил выделенный мне участок поиска, пять километров на два. Вроде бы ничего особенного, обычный для этой части Долины рельеф: бугорки метров по десять, извилистые сухие русла, болотца, два озерка, несколько крошечных рощ. Странным было то, что его не прочесали в первые дни. Справа была проверенная территория и слева, а здесь почему-то нет. Вообще странная стратегия поисков – не вычислить наиболее вероятное место, где может укрыться раненый, а сугубо формально расчертить карту…

– Вопросы? – подошёл Зорах.

– Сомнения, – сказал я и показал карту. – Здесь ведь наверняка нет никаких надёжных укрытий. А мы потратим целый день.

– Вы с братом будете пока на подчистке, – сказал Зорах. – Вряд ли что-то найдёте, но оставлять необследованные пятна нельзя.

– Понятно, – сказал я. – Второй эшелон… Зорах, а вот этот путь, которым нас вели – это что? Мы раньше никогда с таким не сталкивались. Даже не слышали.

– Я тоже раньше не слышал, – сказал Зорах и отошёл.

Объяснил, джакч…

Джакч, джакч и джакч!

Впрочем, качать права мне ещё рано.

Я подошёл к моим солдатикам. Четверо рядовых и капрал. Теперь главное – не начать вести себя по уставу…

– Ребята, в Долину ходили?

Оказывается, нет. Оказывается, их только вчера сюда привезли. А до этого долину Зартак они только в кино видели. В «Искателях брызг»…

Вот умеет же начальство распорядиться!

– Тогда слушайте внимательно. Долина – место сложное и почти непредсказуемое. Опасное. Причём опасность эта может прийти откуда угодно – с неба, из-под земли, из кустов… нет смысла перечислять. Что это может быть? Чаще всего – электрический разряд наподобие молнии. Могут быть звери, птицы. Иногда вообще что-то такое случается – вот был человек, и нету его. Имейте в виду, я вас не пугаю. Не в моих интересах иметь за спиной обоссавшихся девочек. Просто говорю прямо – такое бывает. Обучить вот так, в разговоре, как распознавать опасность, невозможно – ты её или угадываешь, или не угадываешь. Каких-то формальных примет – нету. Поэтому на первый день задача у вас такая: чётко держаться за мной, желательно след в след, и смотреть на меня или на впереди идущего. Если я поднял одну руку – это стоп. Не просто стоп, а замер. Застыл. Потом поставил ногу. Если я поднял обе – медленно пятишься. Медленно. Но пятишься. Я