Стеклянный омут — страница 5 из 35

– Правда, рояль, – подтвердил, опережая Риту, Павел, который наконец-то отважился заговорить.

– Уже подъезжаем! – провозгласил Иван.

– Наконец-то, – скучным голосом ответила вредина Лика, будто не она только что восхищенно таращилась в окно и говорила про улицу-рояль. Рита мельком оглянулась назад, проверяя, не отстали ли Олег со спутницей. «Сааб» следовал на небольшом расстоянии.

По мере приближения к знакомому месту Ритой овладевало волнение, представлявшее собой сложный коктейль из ощущений. Подобную смесь чувств она испытывала, когда входила в палату к тяжело заболевшей бабушке: и страх увидеть любимого человека беспомощным в окружении аппаратов, и надежду разглядеть слабую улыбку на родном лице, и чувство вины за собственное бессилие, и желание малодушно сделать в последний момент шаг назад и уйти незамеченной. Вот и сейчас она не знала, что ее ожидает, во что превратился дом, в темных закутках которого прятались ее детские воспоминания. С одной стороны, она испытывала радость от того, что доверила дом хорошим рукам. Но, с другой, – ее глодало чувство вины, будто она предала не только дом, отказавшись от него, но и свои воспоминания.

Вспомнилось, как бабушка жаловалась, что здоровье у нее уже не то, чтобы поддерживать избу в приличном состоянии, но при этом на все предложения повзрослевшей Риты съездить в деревню и сделать там все, что в ее силах, отвечала категорическим отказом. «Ишь еще чего выдумала! – сердилась бабушка, когда старшая внучка настаивала на поездке. – В такую даль тебя одну не пущу!» Когда Рита предлагала съездить в компании с Иваном, находила другую причину, чтобы отказать: «Вдвоем с парнем тем более не пущу! Ну и што, што друг. Он – мужчина! И негоже молодой девке одной в компании молодого мужчины ездить куда попало и оставаться на ночь». И не переубедить было бабушку! Каждый раз она находила новые причины. И Рита сдавалась, хоть в душе протестовала против того, чтобы дом, в котором прошла часть ее детства, был брошен умирать в одиночестве. Но бабушка стояла насмерть. Последний раз они выезжали на каникулы в деревню в то лето, когда Лике исполнилось пять лет. Однажды за обедом младшая рассказала, что увидела на озере белого лебедя. Бабушка, достававшая в это время из буфета чистую тарелку, выронила ее на пол. Тарелка не разлетелась на осколки, а лениво развалилась на две почти ровные половины. «Хватит сочинять!» – рассердилась бабушка – то ли из-за тарелки, то ли потому, что слова младшей внучки встревожили ее. В бабушкиных глазах почему-то мелькнул страх. «Я не сочиняю!» – закричала Лика, с вызовом вздергивая подбородок. Девочка всегда отличалась патологической честностью. «Ну, раз не сочиняешь, то потрудись объяснить, милая моя, как ты в одиночестве оказалась на озере! Разве это не запрещено тебе?!» – закричала в гневе пожилая женщина. Губы Лики дрогнули, она испуганно моргнула и разразилась рыданиями. Сестренка не выносила, когда на нее кричали. Бабушка торопливо выбросила осколки в мусорное ведро и бросилась к Лике, заключила ее в свои объятия, погладила натруженной, в мозолях и цыпках, ладонью по светлым волосам. «Ну-ну, не надо плакать», – уже мягким тоном проговорила она. И забормотала какие-то утешения, мягко уводя разговор в сторону. Рита, настороженно следящая за происходящим, сделала для себя вывод, что лебедь был и он почему-то напугал бабушку. А может, и не он – как может напугать мирная птица? А то, что Лика ослушалась и одна убежала к озеру. Но как бы там ни было, на следующий день они уехали из деревни и больше туда при жизни бабушки не возвращались.

– Приехали! – жизнерадостно провозгласила Татьяна, когда Иван остановил машину напротив знакомого сестрам места. Вытянув шею, Рита заметила, что друг снес старый полусгнивший деревянный забор и установил на его месте другой – из выкрашенных в зеленый цвет металлических столбов высотой в человеческий рост, между которыми была натянута мелкая сетка из толстой проволоки. Усыпанную гравием дорогу и забор, как и раньше, отделял земляной участок метра полтора шириной, густо заросший травой.

Иван, не заглушив двигателя, вышел на улицу и направился к воротам.

– Еще много чего предстоит сделать, – вздохнула Татьяна, глядя в окно на участок. – Забор этот временный, потом поставим другой. Землей пока тоже не занимались, только домом. Но когда смогу, разобью огород, засажу овощами. Посадим деревья, цветы. Иван собирается выстроить новый сарай, каменный.

– А зачем вам огород? – перебила Таню Лика. – Все равно живете далеко, не наездитесь работать на нем.

– Так овощи свои же, чистые, без нитратов. Зелень, – улыбнулась Таня, оглядываясь на сестер. – И мы планируем жить здесь летом. Иван, конечно, работает, будет приезжать на выходные, а я с маленьким и с моей мамой, которая будет мне помогать, поселюсь здесь на все лето. Это же какая красота: свежий воздух, тишина, покой…

– Комары, антисанитария, скукотища, – пробубнила себе под нос Лика, но Татьяна ее не услышала, погладив выпирающий живот, продолжала мечтать:

– Буду прогуливаться с колясочкой тут, а не по загазованной Москве.

Иван вернулся за руль. Машина, съехав с гравия на заросшую травой землю, чуть накренилась влево, наехав колесом на какую-то кочку. И все в машине дружно ойкнули.

Иван припарковался перед домом так, чтобы осталось место еще для двух машин. Следом за ним во двор въехал и Олег.

– Ну вот, добро пожаловать! – громко провозгласил друг, распахивая перед Ритой, как перед дорогой гостьей, дверь машины.

Девушка ступила на землю и огляделась.

Участок перед фасадом избы был засыпан, как и дорога, гравием, а перед верандой утоптан до земли, остальная же территория заросла травой с проглядывающими сквозь зелень белыми и розовыми головками клевера и желтыми – одуванчиков.

Сощурившись от солнца, Рита подняла глаза на бревенчатую избу. Сбоку к дому, поблескивавшему на солнце чисто вымытыми окнами, будто строгая учительница из прошлых веков – стеклышками пенсне, притулилась новая веранда, отделанная выкрашенной в ярко-желтый цвет вагонкой. И, возможно, из-за цвета или из-за размера – веранда доходила избе в высоту только до середины, казалась она цыпленком, выглядывающим из-под крыла наседки.

– Вот, терраску срубил, – перехватил взгляд Риты Иван. – Будет где по вечерам чай пить.

Рита промолчала, не зная, что ответить: Иван молодец, терраса была сделана на славу, но все же ей показалась чужеродной, лишней. Из-за кричащего ли цвета или потому, что в памяти Риты изба была без террасы.

– Не нравится? – огорчилась Татьяна, не увидев на лице подруги восторга.

– Я этого не говорю, – постаралась как можно сердечней, чтобы развеять все сомнения друзей, улыбнуться Рита. – Террасы как раз и не хватало.

– Дом мы покрасим, – добавил Иван, критичным взглядом хозяина окидывая избу. – Пока лишь занимались строительством террасы да ремонтом внутри дома, а другие работы оставили на потом. К тому же еще не решен коллективный вопрос, в какой цвет красить дома в поселке. Соседи предлагают, чтобы улица не выглядела слишком пестрой, придерживаться одной цветовой гаммы.

– Инкубатор, – фыркнула себе под нос Лика, но ее вдруг дернул за руку тихоня Павел и с таким укором посмотрел на подругу, что девушка прикусила язычок.

Чуть с опозданием из машины вышли Олег с подругой. Иван оглянулся на них и широким жестом окинул свои владения:

– Что вам первым делом показать? Дом или участок?

И сам себе же ответил:

– Пожалуй, дом, потому что на участке ничего интересного пока нет.

Он первым направился к крыльцу, и гости послушно двинулись вслед.

– С соседями уже познакомился? – поинтересовалась Рита. Лучше поддерживать разговор, чтобы не давать волнению раздуваться воздушным шаром в груди.

– Кое с кем, – ответил Иван, поднимаясь на террасу и доставая из кармана связку ключей.

– Места тут хорошие, пользуются спросом, – начала рассказывать за мужа Татьяна, обращаясь не столько к Рите, которой это было уже известно, сколько к Олегу и его спутнице. – Деревня почти вымерла: жители, если кто не ушел в мир иной, перебрались в города к детям, молодежь разъехалась еще в прошлом поколении. Но деревня теперь заживет новой жизнью: тут такое строительство развернулось на выкупленных участках! Если пройдетесь по другим улицам, увидите. Наша-то поскромней будет. Но тоже все участки, слышала, раскуплены под дачи. Да оно и понятно: из шумной Москвы сюда вырываешься будто в рай!

– Если в раю так же скучно, то я, пожалуй, в ад, – скривила нос Лика. – Там хоть с чертями можно весело зажечь.

– Боюсь, сбегут от тебя черти уже на следующий день, – парировала Рита. Но от дальнейшего спора с сестрой ее отвлек Иван, уже вставлявший в замочную скважину двери длинный ключ. Под барабанную дробь нервно ухающего сердца Рита вытянула шею, чтобы сразу же «войти» взглядом в, как она помнила, маленькую квадратную прихожую. Но в этот торжественный момент за их спинами раздался резкий автомобильный гудок.

– О, вот и Славка пожаловал! – обрадовался Иван. Оставив ключ в замке, он торопливо спустился с крыльца и направился к воротам, чтобы дать проехать на территорию дачи серебристому «Фольксвагену». Рита, не сдержав любопытства, оглянулась: как-никак, этого парня ей «сватали». Но ее взгляд неожиданно встретился со взглядом Олега, который хоть и стоял в обнимку со своей девушкой, но глядел почему-то на Риту. «Это случайность!» – поспешила уверить себя она, отводя глаза. Показалось ли ей, что губы Олега тронула чуть заметная усмешка?

А новоприбывший уже вышел из машины и обменивался рукопожатием с Иваном. Рита скользнула по Вячеславу коротким взглядом, стараясь не выдать своего любопытства, и успела отвернуться за мгновение до того, как встретиться взглядом с гостем.

1995 год. Ольга

Она думала, что ей удалось сбежать от них – нежитей с расплывчатыми пятнами вместо «лиц». Разорвав путы, разбив цепи, разрушив крепостную стену, она вырвалась на свободу, вдохнула полными легкими ее пьянящий воздух, расправила плечи, чувствуя, что за спиной растут крылья. Свободна! Три дня не мучили они ее, не терзали ее тело, не сталкивали, хохоча, в бездну, не тасовали, как карты, мысли, не подчиняли себе ее волю. Они ушли, оставив ее обессиленной, но свободной. И на ее бледные щеки даже вернулся румянец.