— Я ничего не упустила? — прикрыв динамик рукой, посмотрела я на Марианну, не раз бывавшую в этом лагере.
— Вроде ничего, — за нее хмуро ответил Суходольский.
— С кем ты там шепчешься? — рявкнул в трубку генерал. — Ваша задача — установить место нахождения груза и заложников. Доложить и ждать спецов. Все понятно?
— Все не понятно. — ответила я, сделав ударение на «не», — Что значит ждать спецов?
— Ростова, ждать спецов это значит: доложить и ни во что не вмешиваться. Поняла? А то я вас знаю, опять дров наломаете на мою голову. Выполняйте. Отбой.
— В тайге мы их быстро вычислим, — уверенно заявил Темир, после того как я отключилась и вернула ему телефон, — у меня все предки — потомственные охотники. Всю жизнь в тайге. Никуда они от нас не денутся. Найдем. Это только городские в лесу следов не видят, а на самом деле тайга, как большая книга. Открывай и читай. Главное — уметь. Тем более у них заложники. Быстро идти не смогут.
— Хорошо. Тогда выдвигаемся. Первым идет Темир, далее я, потом Марианна, замыкающим Суходольский. — я решительно встала с камня и прикрыв глаза от слепящего солнца, несколько секунд смотрела, как над перевалом заходят на посадку два сине-оранжевых вертолета МЧС.
— Привал! — Темир остановился и осмотрелся вокруг. Небольшая поляна, окруженная лесом. Частоколом темнеют вокруг толстенные стволы кедров, пара больших валунов с проплешинами мха на серых боках и маленькая лужица кристально чистой воды — родник, змеящийся под уклон тоненьким ручейком. Кто знает, может именно от него берет начало какая-нибудь мощная река, — подумалось мне, прежде чем я устало опустилась рядом на мягкий пушистый мох. Мы шли уже три часа, в довольно быстром темпе, изредка останавливаясь по команде Темира. Во время этих коротких передышек он опускался на колени и несколько секунд пристально рассматривал что — то на земле, после чего давал отмашку следовать дальше. Мы давно уже скинули куртки и повязав их на пояс, шли в одних майках. Гнус нам не досаждал, однако в одном распадке, едва мы начали спуск, мошка накинулась на нас с таким энтузиазмом, что потом черная гудящая туча сопровождала нас еще несколько километров. Открытые части тела нестерпимо чесались и я сначала торопливо обтерлась ледяной водой и только потом, с наслаждением утолила жажду.
— Давненько я не скакала молодой козочкой по горам, проворчала я, — хотя какие это горы, холмы, мать их. Да что ни говори, а всего месяц городской жизни — из кабинета в автомобиль и обратно, и все — былой физической формы, как ни бывало.
Выплеснув весь свой сарказм на окружающих и повалившись на мягкую подушку из мха, я с удовольствием закурила и закрыла глаза. Все, несмотря на усталость, в общем-то выдерживали темп заданный Темиром. Но хуже всех приходилось Суходольскому. Он в самом начале, еще на перевале немного потянул ногу и теперь правая лодыжка давала о себе знать все чаще. Темир действительно чувствовал себя в тайге, как дома. Ничего не ускользало от его внимания. Хотя мы уже поняли, что преследуемые нами преступники тоже слишком хорошо ориентируются в тайге. Идут довольно резво, следов почти не оставляют и по некоторым признакам, как довольно быстро определил Темир, имеют некоторое представление о том, как двигаться по пересеченной местности, сбивая со следа погоню. Откуда у бандитов такие навыки, из полученной нами ориентировки, к сожалению было не ясно. За то стало ясно другое — просто так, за здорово живешь, нам их не взять. Темир показал нам несколько разворошенных больших муравейников и объяснил, что это сделали преследуемые нами преступники. Таким образом, натирая подошвы обуви муравьиной массой они гарантированно не оставляли никаких шансов поисковым группам, усиленным розыскными собаками. Весьма грамотно они обходили все открытые места и как оказалось не только для того, чтобы не дать обнаружить себя с воздуха. Как объяснил Темир, в тайге искать нескольких человек с воздуха занятие затратное и абсолютно бесперспективное. А для того, чтобы опять таки не дать собакам шансов напасть на след. Оказывается пыльца полевых цветов, остается на обуви очень долго и пахнет так, что сильно облегчает собакам поиск. После этого ликбеза у меня возник вполне закономерный вопрос: если бандиты так профессионально уходят от погони, не придет ли им рано или поздно в голову устроить на нашем пути несколько каких-нибудь хитроумных ловушек в стиле пресловутого Рэмбо. Темир поспешил успокоить нас, заверив, что он неплохо знаком со способами их обнаружения. Не знаю, как остальных, но меня он не убедил и я все чаще и чаще посматривала под ноги.
Несколько раз нам попадались человеческие кости. Один раз мы сделали небольшой привал на полуразрушенной заимке. Судя по отсутствию лабаза[5] и почти обвалившейся крыши и сорванной с петель полусгнившей двери, брошена она была давно. Внутри когда-то на совесть сооруженного небольшого сруба мы и обнаружили останки неизвестного. Его белый череп смотрел на нас пустыми глазницами из вороха какого-то тряпья, кучей наваленного на полуистлевших деревянных нарах. Поскольку стал накрапывать дождь мы решили отдохнуть под пусть прохудившейся, но все же крышей. Тем более в центре стоял вполне сносный стол срубленный из лиственницы. Сбросив с него сухую листву и сосновую хвою мы с относительным комфортом и главное — аппетитом перекусили в обществе покойника. Только Марианна все время косилась на темный угол, где матово белели останки.
— Я так не могу, — наконец заявила она и отложила ложку.
— Ешь, — приказала я и, взяв с палатей какую-то полуистлевшую тряпку, накинула ее на кости. Что-то звякнуло об деревяшку. Я достала фонарик и посветила. Тряпкой оказалась плащ-палатка. В кармане которой обнаружился прямоугольный металлический фонарик с мутным треснувшим стеклом. На обратной стороне корпуса явно просматривался маленький орел, держащий в когтях свастику и цифры 1942.
— Штамп госприемки. Третий рейх, 1942 год, — авторитетно заявил Суходольский вертя в руках находку. — Интересно, что бы это значило? Трофейный, что ли?
— Не обязательно, — задумчиво ответил Темир, — дай-ка сюда твой фонарь. — он пошарил на полатях и вернувшись положил на стол штык в потемневших металлических ножнах, — от винтовки Маузера, и на накидке немецкие пуговицы армейского образца. — Прокомментировал Темир находку.
— Здесь-то откуда все это хозяйство? Что здесь было делать немцам? — удивилась я.
— Ну, как откуда. Во время войны, например, Харьковский тракторный был эвакуирован в 1941 году в город Рубцовск, где кстати и после войны выпускал трактора. Подольский патронный завод тоже эвакуировали в Барнаул. Сегодня — это наш Барнаульский станкостроительный завод. А «Барнаултрансмаш» всю войну выпускал дизельные моторы для танков, причем исключительно на эвакуированном сюда в 1941 году оборудовании Харьковского, Сталинградского тракторных, ну и Кировского и Ленинградского дизельных заводов. А в Новоалтайске строили железнодорожные вагоны. Там же сразу было налажено изготовление металлических корпусов для авиационных бомб. Так что немцы частенько забрасывали в эти места разведывательно-диверсионные группы и НКВД во время войны с ног сбилось, вылавливая немецких диверсантов. Я уже не говорю про месторождения полиметаллических руд. И это все кроме основных добываемых здесь металлов — меди, свинца, цинка. Алтайские руды богаты золотом, серебром, кадмием, висмутом, селеном, содержат таллий, галлий, теллур, серу. А все эти металлы, так на минуточку — необходимые составляющие для производства высококачественной боевой брони.
— Да, золотишка здесь под ногами их лежит немерено, — тяжело вздохнул Суходольский. — может они Золотую бабу искали?
— Месторождений россыпного золота на Алтае тоже хватает. Как следствие — множество приисков. Кстати, большую часть диверсантов перебили именно части НКВД, охраняющие эти прииски. У немцев тогда не было хороших карт этих мест и диверсанты частенько были вынуждены пользоваться брошенными лесозаготовителями дорогами, коих здесь, как вы уже сами убедились, осталось великое множество. И выходили немцы по ним прямиком на прииски или лесозаготовки, а там их встречали вооруженные до зубов головорезы НКВД с собаками. А насчет, Золотой бабы… Все может быть. Слышал, Аненербе тоже здесь пошалило. Правда эти ребята, как правило, рыскали под надежной легендой геологических партий и, что интересно, совершенно легально. Но это в тридцатые годы, еще в бытность теплых и дружеских отношений между Германией и СССР. Да и кладов в этих местах зарыто огромное количество. Есаул Кайгородов и атаман Анненков в свое время здесь порезвились на славу. Сами-то они сгинули, а вот их обозы с золотом так до сих пор и не нашли.
— Непонятно, только почему этот один? — кивнула я на в угол где лежал скелет. — насколько я знаю, численность разведывательно — диверсионных групп Абвера была не меньше пяти человек.
— Сейчас посмотрим, — Темир снова подошел к останкам и показал нам большую бедренную кость, переломленную ближе к лодыжке. — вот вам и ответ. В тайге ведь как? Сломал ногу и все. Дальше пути нет. — Темир взял и поднес к столу череп, — видите пулевое отверстие в затылке? Этого свои добили. Так что здесь точно были немцы. Ну, да ладно, — Темир небрежно бросил череп под полати, — спи спокойно, Ганс. И у нас, я думаю, есть пару часов на сон. Ложитесь и отдыхайте. Я снаружи прилягу.
Алтай, август, наши дни
Наконец мы обошли небольшую сопку и, с трудом перебравшись через россыпь обкатанных водой голышей, вышли в распадок, по дну которого весело бежал ручей. Оба берега не глубокой речки утопали в буйно разросшихся луговых травах. Дальше в полуденном мареве угадывались густые заросли кустарника, ветви которого клонились к воде, образуя естественный зеленый шатер. Оттуда, из — под шумевшей на ветру листвы, бросающей тень на серебристую ленту ручья, веяло долгожданной прохладой.